о «патриархе британского кино» — режиссёре Кене Расселе

«Да, припереться участвовать в одном из самых отстойных шоу в мире в свои пенсионные годы мог только Кен Рассел — человек, чья глубина понимания музыки (причём любой, он не делил её на жанры) могла поспорить только с желанием показать публике средний палец. И да, это, наверное, называется «эксцентричный англичанин» в самом что ни на есть классическом виде».

Однажды на британское шоу Celebrity Big Brother пришёл мужик лет 80 в розовой рубашке и в вышитом золотом жилете. Когда местные британские знаменитости, которых всё время публикует The Sun, спросили, кто он, он ответил: кинорежиссёр. Все эти тупые бабы с силиконовыми губами даже представления не имели, что это был Кен Рассел. Человек, изменивший лицо британского кино и давший толчок жанру музыкального клипа. Человек, который снял гомоэротику в 69-м, когда за неё сажали, и придумал группу Rammstein ещё в 75-м году.

Да, припереться участвовать в одном из самых отстойных шоу в мире в свои пенсионные годы мог только Кен Рассел — человек, чья глубина понимания музыки (причём любой, он не делил её на жанры) могла поспорить только с желанием показать публике средний палец. И да, это, наверное, называется «эксцентричный англичанин» в самом что ни на есть классическом виде.

Но людей такой судьбы я просто обожаю. Генри Кеннет Альфред и-как-там-ещё Рассел с детства хотел стать балетным танцовщиком, а вместо этого пошёл в торговый флот, а потом — в ВВС (не Би-би-си, а в военную авиацию), потом выучился в техникуме на фотографа и пошёл в балет. Потом завязал с балетом и фото и пошёл на ТВ. Начал снимать короткий метр. Четвёртая короткометражка «Амелия и ангел» (1959) принесла ему известность в узких, но профессиональных кругах. Так он получил работу на настоящей BBC.

Он рос без отца, с сумасшедшей матерью, и главным его развлечением было выгуливать маму в кино, так что он жадно смотрел по несколько фильмов в день — никто его не ждал дома, мама сидела рядом.

Видимо, у пацана была чрезвычайная цепкость к культурным ценностям и жажда познаний. И всё это вылилось в потрясающую восприимчивость, гибкость и провидение в его собственной работе режиссёром. Он постоянно расширял границы своих знаний и с какого-то момента начал эти знания увязывать со своим особым видением истории и искусства как такового, особенно музыки.

На BBC была программа «Монитор» — «про культурку» в формате киножурнала. И под руководством продюсера Велдона Рассел сначала снял короткий фильм про композитора начала века Гордона Джейкоба (не обращайте внимания — вам ни к чему), а потом — фильм «Портрет советского композитора». Это было про Прокофьева. Когда он снимал, продюсер требовал, чтобы были живые интервью с героем, но проблема в том, что Прокофьев вот уже восемь лет как помер.

Велдон отмёл предложение Кена ввести актёра, играющего Прокофьева, в фильм («Это документальное кино!» — кричал он). Оставили только руки на клавишах и отражения, тени и т. д., вплетённые в визуал картины.

Но Рассел, по сути, придумал тот путь, по которому пошли многие современные документалисты, особенно в исторических ретроспекциях, — использовать актёров. Он много снял для BBC, но всё время держался в рамках собственных интересов в искусстве.

Он снимал фильмы про фотографа Дэвида Хана, про Гауди, про архитектуру Лондона. Уже в 59-м он просёк рок-н-ролльную волну и снял «Гитарное безумие», и с тех пор что Малер, что Лист, что Элтон Джон с Питом Таунсендом — для него это единый огромный мир музыки. Он легко впустил рок-н-ролл в своё пропитанное классикой сознание, но это будет чуть позже.

Первый художественный фильм Рассела — «Французская приправа» (стёб над Роже Вадимом и его «И Бог создал женщину») — провалился в прокате. Рассел опять пошёл на ТВ и сделал фильмы и про голую танцовщицу Айседору Дункан, и про примитивиста Анри Руссо, и про Белу Бартока.

Но очень мощно он выступил с «Дебюсси» — тут фантастический микс французской новой волны и традиционного «кино про композитора», причём в одном кадре. В этом фильме он открыл для публики потрясающего Оливера Рида, которого будет снимать и в будущем. Он снял фильм про прерафаэлита Данте Габриэля Россетти («Ад Данте»), про кинокомпозитора Жоржа Делерю («Не стреляйте в композитора»).

Но что-то у него уже бушевало в душе, и он готов был крушить и ломать занудный британский кинематограф.

Наверное, мало кто видел «Мозг на миллиард долларов» (1967) — третью экранизацию шпионского романа про агента Гарри Палмера с Майклом Кейном. То, что делает с невыразимым ехидством Расселл: «Американский миллиардер-нефтяник из Техаса покупает самый мощный компьютер в мире. С его помощью он рассчитывает и распространяет заговор для переформатирования всей мировой системы. Для начала он готовит восстание в Латвии против советских. В «Портон-Дауне» (Солсбери) для этого похищается смертельный вирус, которым надо заразить русских. Когда восстанет маленькая Латвия, ей на помощь должна прийти ЧВК самого миллиардера, и вместе они снесут проклятых советских язычников. Но всё заканчивается эпической битвой на льду Финского залива в хореографии «Александра Невского» Эйзенштейна, где солдаты ЧВК в белом уходят под лёд».

Вы поняли, что только что прочитали практически сценарий сегодняшнего противостояния Россия — Запад: от обладателя «новой нефти» Цукерберга с «суперкомпьютером» до Солсбери? 1967 год. Короче, фильм провалился в прокате, и из-за этого у Рассела слетела постановка байопика «Нижинский» — он не забывал ни на минуту о своей страсти к балету, становясь весьма крупным мужчиной с животом.

В 1969-м он выпустил картину, которая заставила о нём говорить, — «Влюблённые женщины» по Лоуренсу. Он тут демонстрирует невиданное доселе количество эротики, в том числе и гомосексуальной. Да, всё это было у Лоуренса. Но то, что уже лет 50 было дозволено в литературе, до Рассела не было дозволено в кино.

Его номинировали на BAFTA — не из-за эротики, но за сплав цвета, движения, камеры, звука — всего того, что делает кино искусством, а не набором картинок. Картину плотно связывают с началом сексуальной революции в Британии. Последовало несколько номинаций на «Оскар», включая за лучшую режиссуру.

В 1970-м он снял «Танец семи покрывал» для ТВ. Фильм, который определил его вклад в кино в принципе. Он заявил себя провозвестником удивительного жанра — «творческого портрета композитора», каким его никто не видел. Он иллюстрирует биографию и развитие Рихарда Штрауса серией символических, сюрреалистических, провокационных эпизодов: мюзикл, балет — сложно определить жанр. Но он придерживается биографических фактов, обламывая фанатов и кормящуюся прикомпозиторскую родню. И его Штраус — белокурая бестия, которая танцует с Гитлером на альпийской лужайке, и это трудно развидеть. Да, Рассел впрямую говорит и показывает весьма злую притчу про наци-годы Штрауса, которые никто не хочет обсуждать. Но после войны его судили за сотрудничество? Судили. Правда, оправдали. И это факт. Штрауса Рассела — актёра Кристофера Гейбла — вы сами можете судить или прощать. Может быть, просто за музыку, которая звучит от первой минуты до последней. И дирижирует ею Штраус, пока в партере бьют еврея. В конце концов, писать музыку для Олимпиады 1936 года в Берлине — это просто работа.

Семейка Штраус была в таком бешенстве (да и прочие обыватели тоже), что тут же отозвала все права на звучащую музыку в фильме. Его показали один раз по ТВ, несмотря на наготу. И картину после этого смогли показать только в 2019 году, когда права на музыку Штрауса перешли в общественное достояние. Ещё один камень в огород копирайта.

В 1971-м началась пора расцвета Рассела — он снял сразу три фильма, в которых собрал всё, что может вывести публику из равновесия: распятие, наготу, музыку, насилие и секс.

До сих пор он единственный режиссёр в мире, который мог так сплести всё это в штормовые тугие заряды, чётко проходя по грани, которая отделяет искусство от китча. Хотя и он — тоже искусство. «Любители музыки» — про Чайковского, «Дьяволы» — по книге Олдоса Хаксли, «Бойфренд» — мюзикл. Всё это — чистый беспримесный Рассел.

Он хотел снять «Воробышек» про Пиаф и про короля Людвига Баварского, потому что ему не давал покоя Рихард Вагнер, но не получилось.

С Вагнером он начал разбираться в фильме «Малер» 1974 года, который течёт как классический музыкальный байопик, пока не врывается эпизод с Козимой Вагнер — профессиональной вдовой великого Вагнера. Которая, как известно, была такой профессиональной вдовой, что Кортни Лав по сравнению с ней — просто Винни Мандела. И всё превращается в дикий расселовский гротеск, где вдова Вагнера руководит обращением иудея Малера в католики, растекаясь телом по кресту — в каске, чёрных чулках и со свастикой на попе. В жизни Малер боялся Козиму (а кто её не боялся?) и считал, что она может ему помешать наняться в Венскую оперу. И может быть, поэтому он крестился, хотя особо рьяным иудеем никогда не был.

«Дьяволы» — мощнейший фильм о фанатизме, политике и о том, что всё безумие и политическая нестабильность идёт от истеричных женщин, лишённых секса. Олдос Хаксли писал свою книгу «Луденские бесы» о реальном священнике Урбене Грандье, которого местные монашки обвинили в том, что он их соблазнил, потому что он и есть дьявол.

Его вариант рок-оперы «Томми» группы The Who ознаменовал его полное принятие рок-музыки, и он тут расстарался вовсю — калейдоскоп образов. Рок-опера, вообще-то, жанр искусственный и довольно ущербный, не говоря о том, что The Who — группа уважаемая, но никто из её наследия не может вспомнить наизусть ничего, кроме Behind Blue Eyes (и то из-за Limp Bizkit). Но тем-то и велик Кен Рассел, что после «Томми» смотреть «Стену» Алана Паркера невозможно, потому что она уже глубоко вторична. И опять-таки, посмотреть на живого Эрика Клэптона, играющего с амвона церкви Св. Мэрилин Монро, дорогого стоит. И Кит Мун ещё совсем жив.

А «Листоманию» надо, конечно, пересматривать. Здесь тоже играет Роджер Долтри из The Who. Рассел тут расходится вовсю — его творческий метод на полном газу. Каждая фантасмагорическая сцена из жизни Листа, от секса на рельсах до развратного дворца его русской любовницы, — всё находит документальное подтверждение, но сделано это в виде сюрреалистического сна, где виноват опять Вагнер. И в дочке своей виноват, и в том, что украл талант Листа, и в том, что основал гитлеризм. Когда у Вагнера в фильме окончательно едет крыша, он поднимается из лежачего положения на сцене, словно Мэрилин Мэнсон на концертах Mechanical Animals c гитарой-пулемётом, словно Rammstein в обрамлении красно-белых полотнищ со свастиками. Становится понятно, кто автор концептов для нынешних музыкантов. Нет, не Вагнер.

А дальше будут и «Изменённые состояния» — его погружение в мир наркотических трипов исследователя Джона Лилли, который ничем не отличался от Тимоти Лири. Потом удивительная «Готика» про лорда Байрона, в которой непонятно, то ли его свингерство питало творчество, то ли наоборот. Прекрасное кино, кстати. «Последний Танец Саломеи» по Оскару Уайлду. «Логово белого червя» по Брэму Стокеру — очень язвительный фильм. Он зафиксирует сексуальность молодой Кэтлин Тёрнер в «Преступлениях страсти». Он даже поставит оперу в Вене (а кому ещё ставить современную оперу, как не ему?), будет членом жюри Московского кинофестиваля в 2003 году.

Его последний полнометражный фильм — «Падение гниды Ашера» — снимался уже полностью на его собственные деньги. Критики обозвали фильм «школьной самодеятельностью», но на самом деле его примитивная эстетика возвращает нас к средневековому театру. Коим, собственно, и является.

Он умер в ноябре 2011 года.

Но что радует: любая сцена из любого его фильма разрывает идиота из числа SJW, как капля никотина — хомячка. И чем дальше, тем больше.

Смотрите Кена Рассела чаще!

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.