о режиссёре Уэсе Андерсоне и новой американской волне

«Конечно, что свойственно людям с некоторыми психическими особенностями, Андерсон держит в картинке буквально всё на виду в строгом порядке. Даже если эта картинка больше всего напоминает открыточку из 50-х. Это его стиль — чёткая симметрия и порядок в кадре. Так люди выкладывают инструменты на стол, чтобы всё было видно и всё под рукой. Художник Том Сакс когда-то назвал это knolling, он сам работал в этом стиле: достаточно посмотреть его арт-объекты — и с Андерсоном будет всё понятно».

Примерно для 99% людей в мире из тех, кто пялится в экран, имя Уэса Андерсона ни о чём не говорит. Мало ли на свете Андерсонов. Тем более что болтаются какие-то Пол Томас Андерсон, Линдси Андерсон, Брэд Андерсон и даже актриса Памела Андерсон. Но. Как только возникают первые кадры его картин, становится понятно, что они принадлежат одному автору. И он не такой, как все.

На почве восхищения фильмами Уэса Андерсона объединились кидалты всех стран и часть киноманов постарше. И это понятно. Внешне каждый фильм Андерсона — это праздник аутизма (спокойно — никакой стигматизации): невероятное пристрастие к деталям превращает его в создателя игрушечного мира, даже тогда, когда он как бы рассказывает почти реальную историю. Его фирменная картинка — радость для любителя собирать модели городов, домов, железных дорог, коллекционеров винтажных постеров и любителей разгадывать квизы и шарады. Только кроссвордов там нет. Для кроссвордов он слишком себя уважает. И всегда — жёсткая работа с цветом, дабы сделать его теплей и мягче. Никаких контрастов. Давайте построим миниатюрную модель европейского классического гранд-отеля (набор деталей №297867, цена на Амазоне — $2 тыс.), запустим туда крохотных манекенов и посмотрим, что они будут делать.

Ну, короче, вы уже узнали, о ком мы говорим.

«Кукольность», «инфантилизм» Андерсону приписывали не всегда.

Его первый фильм Bottle Rocket (1996), который переводят как «Бутылочная ракета», не носил именно таких будущих «андерсоновских» черт. Три друга составляют план на ближайшие 75 лет жизни. План состоит преимущественно из грабежей. А так как они конченые инфантилы, то у них не получается в общем ничего.

Перед просмотром кинофильма не стоит смотреть «На последнем дыхании» Годара — будет слишком очевидно визуальное кинематографическое влияние французского классика новой волны. Ну а «Бешеных псов» Тарантино смотри не смотри — они всё равно тут лезут изо всех щелей.

Меня удивляет лишь одно — каким образом это кино оказалось в списке Мартина Скорсезе «Лучшие фильмы 90-х». Мастер что-то заметил в этой ленте. Возможно, надежду на перемены в американской киноиндустрии. Ну да, и MTV Movie Awards тоже заметили — и дали награду «Новое поколение». Хотя, конечно, где MTV, а где кино вообще? Ответ: примерно там же, где MTV и музыка.

А фильм провалился в прокате. Наверное, публика была не готова воспринимать Оуэна Уилсона как актёра. Это был его дебют. Самое интересное, что уже много лет Оуэн всё снимается и снимается, улыбается одной и той же улыбкой во всех ролях и, собственно, обладает одной-единственной актёрской краской. Спасибо Уэсу Андерсону — подсуропил всем нам.

Судя по первому же фильму, Андерсон решил, что он независимый — инди-режиссёр. Да, увлечение европейским «независимым» кино типа Годара — это тяжкая травма. Но Андерсон сумел эту травму обратить в успех. Не без продюсера Барри Менделя, который каким-то образом продал юное дарование чудовищам с Walt Disney. Хотя понятно как — они выставили права на сценарий на аукцион и впарили его Джо Роту, который потом стал председателем в Walt Disney Studios. Вообще-то, это реальное чудо.

И ещё более чудесным кажется тот факт, что под катком такой машины Уэс Андерсон не превратился в лепёшку и винтик, а продержал под контролем все стадии и аспекты своего второго фильма. Что делает его по американским меркам не столько режиссёром, сколько автором «авторского кино».

Поэтому Андерсон — типичный independent. И быть ему вечным клиентом фестиваля Sundance или SXSW — именно там смотрится самое трендовое (что не равноценно «хорошему») кино и слушаются самые трендовые рок-бенды.

Но он попал в очередной временной разрыв. В цикл, который повторяется в США уже не первое десятилетие, когда кино от больших студий становится невмоготу смотреть обычному человеку, который прочёл в жизни хотя бы пару книжек.

В фильме 1998 года «Академия «Рашмор» уже заявлены все авторские приёмы Андерсона: строго контролируемая цветовая палитра — голубой, зелёный и красный; резкие монтажные стыки в стиле всё того же Годара и превращение интерьеров в подобие миниатюрных макетов, запечатлённых макрообъективом. Дальше это только будет развиваться. И конечно, повезло ему с приходом мегазвезды Билла Мюррея. Мюррей вообще удивительный человек — он необычайно дружелюбен, прост и приколен в общении, он подписывается на любые вещи, которые способны принести радость не только ему, но и окружающим (в городе, где он живёт, он может, проходя по улице, ввалиться к кому-нибудь незнакомому на свадьбу, например). Эти его человеческие черты, кстати, и сделали его звездой «независимого кино» — ему совершенно по кайфу сняться у какого-нибудь юного дарования. А в случае с Андерсоном — когда Disney отказался платить 75 тыс. за сьёмки одной сцены, Мюррей просто предложил свои личные деньги молодому режиссёру, вручив незаполненный чек. Касаемо музыки — тут Андерсон показывает себя фанатом английского рока 60-х, потому что в фильме звучат песни группы The Kinks. Почему это важно? Ну, этот американец понимает кое-что в приоритетах.

Дело в том, что только в России считается, что английский рок делится на два больших лагеря — The Beatles и The Rolling Stones — и вместе им не сойтись. На самом деле The Kinks стояли не только в стороне от упомянутых господ, но ещё и оказали гораздо большее влияние на развитие музыки. Собственно, весь постпанк и брит-поп — именно влияние The Kinks.

Заплатив 10 млн, Disney таки умудрился заработать в два раза больше. И это привлекло внимание продюсеров не только к Андерсону, но и вообще к новой независимой волне американского кино, которая только начала шуршать галькой в районе Венис-Бич. А саму «Академию «Рашмор» взяли в спецхранилище библиотеки конгресса США как культурную и историческую ценность. Для полуавтобиографической ленты про дружбу странного школьника с 50-летним дядей — более чем успех.

Андерсон на удивление быстро развивается. Правда, делает это интровертно, но не экспансивно. Он просто углубляет свои собственные принципы и доводит их до такого накала, что это становится заметно даже потребителям «Тихоокеанского рубежа».

История мегастранной семьи, из которой получилась бы роскошная социальная драма с клеймлением пороков общества, — «Семейка Тененбаум» тем не менее выглядит целиком нарисованной на куске плексигласа, а режиссёр делает всё, чтобы любая драма вплоть до смерти воспринималась с оптимизмом и надеждой. Такой подход, свойственный всем сказкам. «Все умерли, но всё будет хорошо». Хотя в «Тененбаумах» умер один только папа (Джин Хэкмен), но ведь он был козёл.

Это его стиль — чёткая симметрия и порядок в кадре. Так люди выкладывают инструменты на стол, чтобы всё было видно и всё под рукой. Художник Том Сакс когда-то назвал это knolling, он сам работал в этом стиле: достаточно посмотреть его арт-объекты Hardware или Clock — и с Андерсоном будет всё понятно.

И вот что — полное отсутствие цинизма и стёба. Что внезапно противопоставляет Андерсона, а также других режиссёров, которые составляют «американское эксцентрическое кино», всему предыдущему постмодернизму. Потому что постмодерн — реакция трусов перед лицом социальных проблем и особенно — физического насилия (эти больше всего боятся получить по лицу), и он отравляет всё вокруг себя цинизмом, нытьём и злобной иронией.

Судя по возникновению новой волны, к которой безусловно принадлежит Уэс Андерсон, цинизм и стёб уже достали умных людей.

Очень любопытный по замыслу фильм с Биллом Мюрреем в главной роли «Водная жизнь Стива Зиссу» (2004) в прокате провалился. Андерсон и Ной Баумбах написали смешную историю «альтернативного Жака Ива Кусто». Она даже ему посвящена. Она живописная и по-сказочному уютная одновременно, даже момент пожирания гигантской акулой лучшего друга главного героя — псевдо-Кусто сделан не шибко трагично. Режиссёр довольно чётко копирует-пародирует стиль фильмов самого Кусто. Ну и конечно, многое снято в подробнейшем разрезе макета судна. Его немедленно хочется разобрать и собрать заново, вооружившись клеем, под присмотром папы.

Критики фильм хвалили, фанаты возвели его в культовый статус, но собрал он денег в прокате на 20 млн меньше, чем потратил.

После этого Андерсон снял короткометражку в парижском отеле «Рафаэль» и назвал её «Отель «Шевалье» (2007). Конечно, неизбывна страсть «независимых» к европейской культуре. К той самой набившей оскомину даже в России «атмосфере Парижа». Но тут небольшой рассказ о нарождающейся, невозможной любви (Натали Портман и Джейзон Шварцман), значительно приукрашенный песней британского автора 60-х Питера Сарстедта «Куда пойдёшь ты, дорогая?» («Ты говоришь как Марлен Дитрих, танцуешь как Зизи Жанмер, твои шмотки строго от Balmain, живёшь в шикарной квартире у бульвара Сен-Мишель, там хранятся пластинки The Rolling Stones. И дружишь ты с Саша Дистель»).

Потом эта линия любви и песня Сарстедта перекочуют в полнометражный «Поезд на Дарджилинг. Отчаянные путешественники» (2007). У меня лично реальная Индия ничего, кроме отвращения, не вызывает, но Уэс Андерсон снял очень приятную картину. Другого слова, нежели «приятный», придумать сложно. И в саундтреке — сплошная музыка из индийских фильмов, а на закуску The Kinks и The Rolling Stones. И Оуэн со Шварцманом в главных ролях, разбавленные Адрианом Броуди. Вроде зрителям понравилось. Был номинирован на «Золотого льва» в Венеции.

Когда-то с приходом таких авторов, как Майкл Чимино, Мартин Скорсезе, Вуди Аллен, Джон Карпентер, Стенли Кубрик, Сэм Пекинпа, Майк Николс и т. д., настала эра «нового Голливуда», когда американское кино стало режиссёрским и авторским как никогда (все эти 60—80-е годы), но потом всё стало как всегда. «Американское эксцентрическое кино», влившееся в независимое кино, которое, собственно, внутренне противостоит тому самому Голливуду.

Уже сняты такие картины, как «Донни Дарко» (2001), «Сказки Юга» (2006) Ричарда Келли (цитата: «А в The New York Times написано, что бог умер»), «Трудности перевода» (2003) Софии Копполы, который вообще считается образцом «независимого кино», Пол Томас Андерсон снял «Магнолию» (1999), «Любовь, сбивающую с ног» (2002), он же потом снимет картину «Врождённый порок» (2014) с панчлайном «Свободу каждому уроду». Ричард Линклейтер снял «Бездельника» (1991) и «Помутнение» (2006) по Филипу К. Дику. «Быть Джоном Малковичем» (1999) Спайка Джонза, «Счастье» (1998) Тода Солондза. Вышел «Меня там нет» (2006) Тодда Хэйнса…

…а Уэс Андерсон нашёл достойную для себя литературную основу — валлийца Роальда Даля, человека, который снял с детских сказок покров сентиментальности, добавив в них чёрного юмора.

«Бесподобный мистер Фокс» (2009). Кукольный фильм — отрада для глаз с первого кадра до последнего. В этой картине Андерсон находит для себя возможность воплотить все свои сказочные образы. Хотели сказку — получите сказку. В саундтреке — старая группа The Bobby Fuller Four (Let Her Dance), The Rolling Stones и Жорж Делерю, про которого снимал фильм ещё Кен Расселл. Одно непонятно — является лис, грабящий местных фермеров, положительным персонажем или нет. Судя по Андерсону — таки да. И вообще, он совершенно не похож ни на что американское. Всё-таки Андерсон тяготеет к Европе. Французский журнал, в котором работали ещё Годар с Трюффо, Cahiers du cinéma назвал фильм в числе лучших пяти картин года. Награда нашла поклонника Годара.

«Королевство полной луны» (2012). История невыносимой детской любви кажется на первый взгляд довольно простой. Базовые цвета картины — коричневый, горчичный, в принципе — осенний, тёплый. Дети, лишённые родительской любви, ищут выход в чувстве друг к другу. Ну и конечно, бунт, бегство и обретение краткой свободы.

Но в дело вмешивается музыка Бенджамина Бриттена, которая тут повсюду (в частности, «Ноев потоп» в постановке местного театра), в стиле Бриттена пишет дорожку и композитор фильма Александр Деспла. Там присутствуют и Сен-Санс с Моцартом, и — на закуску — Хэнк Уильямс. И тут становится понятно, что не всё так просто с этой историей. Например, сцена поездки на каноэ (под Хэнка Уильямса) выглядит цитатой из «Мертвеца» Джармуша (уж лучше Уильямс, чем невыносимо скучный Нил Янг, честное слово). А сцена очищения потопом — в принципе библейская. О кретинизме современной американской газетной критики может сказать, например, обсуждение фильма в The Washington Post: «Ненавидит ли Андерсон собак?» (из-за убийства собаки стрелой). Чё?

А The Huffington Post ужасается прикосновению героя к девичьей груди. «И вообще, они танцуют почти голые у палатки под песню Франсуазы Арди, а это сексуализация несовершеннолетних». Это примерно те же люди, что начали возмущаться по поводу «Острова собак» (2018): «искажённое представление о Японии», «культурная апроприация!», «комплекс белого спасителя» и прочая фейсбучно-левацкая дребедень.

Господи, где же ты, великая критикесса Паулина Кейл, что стояла в очереди посмотреть «Глубокую глотку» в 1972 году?

Все лучшие и классические стороны Андерсона тут как тут: трагическая история в трагическую для Европы эпоху — прекрасный набор старых открыток, сборного домика для кукол, уютная грусть по гостиничному шику Австро-Венгрии и так далее. К этому моменту Андерсоном было принято только восхищаться и давать ему призы.

Но он всё-таки непростой парень, даром что американец.

«Остров собак» (2018) — удивительно сложный от киля до клотика материал, скрывающийся за ширмой кукольного мультфильма. В дни ковидного безумия фильм выглядит совсем по-другому, пересмотрите. «Вы вбросили в мегаполис заражённых блох, вызвав беспрецедентную вспышку заболевания собачьим гриппом, вы взяли под контроль депортацию собак, вы разработали искусственную форму жизни, вы уничтожили всю оппозицию подкупом и насилием, всё делали правильно — кого-то «подмазали», панику посеяли, теперь — окончательное решение собачьего вопроса». Отдельная работа с озвучкой — часть текста идёт на японском без перевода. А та, что с переводом, наталкивает на мысль о неоднозначности такой вещи, как перевод, в принципе. Автор походя уничтожает «тиранию языка». Ну и тиранию как таковую. Каждый сантиметр кадра — визуальный шедевр. Но точно не открытка.

Наверное, поэтому теперь сотрудницы лайфстайловых каналов с такой эротической дрожью ждут выхода фильма The French Dispatch, который в России уже назван «Французский вестник. Приложение к газете «Либерти. Канзас ивнинг сан». Он должен снова погрузить их всех в прекрасный сон о чём-то большем. Под музыку Игги Попа и Франсуазы Арди. И нас, конечно, тоже.

Андерсон всех вылечит.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.