о культовом финском режиссёре

«Актёры реально боготворят и боятся Аки Каурисмяки потому, что он для них что-то вроде бога-отца и таких могучих патерналистов в индустрии давно уже не существует. Последний умер в 1982 году, Фасбиндер его звали. Попасть на картину к Каурисмяки — значит войти в семью, с которой он носится, опекает, кормит. Половина его актёров в отсутствие фильмов работают в баре Moskva в Хельсинки или в соседнем баре, который тоже принадлежит братьям Каурисмяки. Он старается, чтобы его люди не голодали, потому что в курсе, что актёр — профессия бесправная и зависимая».

Режиссер Аки Каурисмяки сидел за столиком на берлинской улице и допивал бутылку красного в одно лицо. Завтра ему что-нибудь дадут за «По ту сторону надежды» на фестивале. А сегодня мой сосед и добрый товарищ — оператор Тимо Салминен — подводит меня к своему режиссёру, как будто к неразорвавшейся бомбе времён так называемой зимней войны.

Люди, спрятавшиеся за нами (Сакари Куосманен, Саймон Аль-Базун, Шерван Хаджи), вообще идут на цыпочках. Тимо произносит приветственную речь скороговоркой и быстро уходит за спину. Крепкий мужчина моего возраста поднимает тяжёлый взгляд, наливает вина в другой бокал: «Знаешь что? Я тебя вижу всего пять минут, а уже тебя люблю». По берлинскому перекрёстку громким эхом отдаётся вздох облегчения актёров: «Пронесло!»

Актёры реально боготворят и боятся Аки Каурисмяки потому, что он для них что-то вроде бога-отца и таких могучих патерналистов в индустрии давно уже не существует. Последний умер в 1982 году, Фасбиндер его звали. Попасть на картину к Каурисмяки — значит войти в семью, с которой он носится, опекает, кормит. Половина его актёров в отсутствие фильмов работают в баре Moskva в Хельсинки или в соседнем баре, который тоже принадлежит братьям Каурисмяки. Он старается, чтобы его люди не голодали, потому что в курсе, что актёр — профессия бесправная и зависимая.

Но на площадке он типичный auteur: пишет сценарий, режиссирует, продюсирует и часто сам монтирует свои фильмы. И его кино — это сугубо авторское кино, как кино Годара и прочей «новой волны», только для 1990-х. Это, кроме всего прочего, означает, что на площадке он царь и бог. Поэтому побаиваются. Ну а любят за то, что он хоть и гений, конечно, но очень добрый внутри. Ну что я вам говорю, это всё видно по его картинам.

(Тут у меня брякает телефон... «Что ты там пишешь про Аки? — строчит мне актёр «Надежды» Саймон Аль-Базун. — Он и на площадке очень мягкий и тёплый. С ним можно быть самим собой, никакого диктаторства. Он верит актёрам. Я был у него новичком — так он мне даже реплики на всякий случай написал по-арабски». Вот как он их запугал, тоталитарист.)

На следующий вечер в Берлине вручали «львов». Судя по тому, сколько Аки Йормович принял на грудь, он был уже в курсе результатов и сидел в зале расслабленно. Когда его картина «По ту сторону надежды» получила «Серебряного льва», он просто встал и подождал, пока ему принесут приз прямо в руки. Потом засунул его в карман пиджака и ушёл.

На следующий день он объявил, что это был его последний фильм в качестве режиссёра.

Так что мы теперь при живом авторе имеем практически полную картину его кинотворчества — с самого начала до конца.

В принципе, всё, что сделал Аки Каурисмяки, могут до конца понять только две аудитории — финская и русская. Что, собственно, по причине глубокой родственности и взаимопроникновения на уровне гаплогрупп и прочего DNA, практически одно и то же. И в этом же основа невозможности прочувствовать Аки для местных кинокритиков, поскольку они как раз к русскому народу за пределами Садового кольца не имеют никакого отношения.

В самой Финляндии хельсинкские критики его недолюбливают и вечно обвиняют в «чернухе» и «клевете на Финляндию». Финский зритель так не думает. Финский зритель прекрасно знает, что такое жить в северном городке, где закрывают единственное предприятие. Как говорит один из героев фильма «Ариэль» перед тем, как совершить суицид в сортире: «Вали отсюда, а то сопьёшься». Единственный путь для работяг — из провинции в Хельсинки. А сытым хельсингерам — валить в Америку или Европу.

Герои фильмов Аки тоже говорят, что пора валить. А уехал в 1989-м только Аки — в Португалию, где и живёт, на севере, за Порту. А его оператор Тимо — под Лиссабоном.

Тимо Салминен работает с Аки Каурисмяки с самого первого фильма — «Преступление и наказание» (1983). Да, реальный модерн-Достоевский в пейзажах Хельсинки. А, как известно, где Хельсинки, где Питер — теперь уже и не разберёшь. И это визуально очень мягкая картина. Начиная с неё Салминен постоянно делал картинку всё более контрастной — либо совсем чёрно-белой, либо подчёркнуто яркой (как у Годара в «Безумном Пьеро»). И в конце концов — почти нереальных цветов в последних фильмах.

Камера статична. Никакой ручной съёмки, никаких «пролётов» и «наездов». Вместе с подчёркнутой игрой актёров, которые произносят свои реплики чуть менее эмоционально, чем нужно, всё это — обращение Каурисмяки к японскому театру. Плюс строгая организация исполнителей в кадре: в нём нет естественного хаотического перемещения людей — скорее геометрическое. Покажите мне один кадр из двадцати четырёх — и я скажу, Тимо это снимал или нет.

Второй фильм Аки «Союз Каламари» (1985) мало кто видел, но для финнов он реально культовый, несмотря на культурные слои, затрагивающие ещё и французские «волны». В нём целая куча тогдашних рок-звёзд и молодых актёров и некоторый социальный вызов: бунтовщики, скрывшиеся под одним именем, совершают дерзновенный прорыв из депрессивного района Хельсинки в роскошный. Ну да, смешно и сюрреально.

Но зато я отлично помню песенку «Плохой мальчик» в исполнении всего актёрского коллектива. Тимо Эрёнкё из комической рок-группы Lapinladen Linnut, Пате Мустаярви из группы Popeda, братья Сирья из Eppu Normaali, Сакари Куосманен с гитарой (он потом, кстати, по мановению руки Аки станет членом выдуманного коллектива «Ленинградские ковбои»).

Каурисмяки — из рок-н-ролльного поколения. Причём ровно такого же, как рок-поколение в России, — и там и там не продавали пластинок The Beatles и не крутили их по радио. И у финского, как и у русского, рока — некоторым образом свой путь, далёкий от протоптанных дорог. Аки очень серьёзно подходит к саундтрекам своих фильмов и всегда поддерживал музыкантов. Есть у него, например, отличный документальный фильм «Явление Саймаа» — про турне нескольких финских рок-групп по маленьким городам и сёлам Финляндии в 1981 году. Ну да, это примерно, как если бы кто-то снял, как «Аквариум» поехал петь: «Мне Марина сказала, что ей меня мало, что ей надоело, что она о***ла» в 1981 году куда-нибудь в Вышний Волочёк.

Но тема финского танго его тоже не отпускает с самого начала. В «Союзе» уже звучит Олави Вирта — один из самых выдающихся крунеров Финляндии, который, как водится в Финляндии и России, скончался в нищете от алкоголизма.

В третьем фильме, «Тени в раю» (1986), у него уже складывается эпическая трилогия, актёрский состав и подход к описанию финской жизни. И, конечно, фантастические диалоги. История водителя мусорки и его любви к кассирше супермаркета — там есть всё: и обречённость, и сила духа, и надежда, что характер победит обстоятельства. Тут играют Матти Пеллонпяя, Кати Оутинен и Сакари Куосманен, которые на долгие годы останутся актёрами Каурисмяки.

Я же говорил: если ты попал в семью Каурисмяки, оттуда тебя вынесут только вперёд ногами. Да, чёрный юмор там тоже есть. Потому что у Аки его полно.

Драматическая сцена отъезда на советском пароме до Таллина проходит под финский вариант советской песни Арно Бабаджаняна «Не спеши», которую спел Харри Тапио Марстио. Харри был весьма политически активным музыкантом и очень много помогал другим. И вот, словно в кино, он вылечился от рака, но тут же погиб в автокатастрофе.

А вы думаете, откуда всё это в фильмах Каурисмяки?

Именно финны. Финские шведы тяготели к Швеции, чего остальной народ старается не замечать (Швеция не самая популярная тут страна). После войны началась Америка. И люди творческие разделились: кто-то, как Ренни Харлин, потянулся в Голливуд (который тут же его раздавил, как, впрочем, и рок-группу Hanoi Rock, и многих других наивных, купившихся на мифы Америки), а кто-то возненавидел Америку за обман и остался связанным с русской культурой, как Аки. Его продакшн-студия Sputnik, бар Moskvа и прочие вещи — это только вершина айсберга сложных отношений Каурисмяки с Россией. Считается, кстати, что у него, как и у сотен тысяч тут, семья «русская» и даже когда- то носила русскую фамилию, потому что бабушка — с Ладоги.

У него есть язвительная короткометражка «Рокки VI», где гигантский Игорь из русской деревни побивает замученного «Макдоналдсом» американского боксёра под музыку группы Sleepy Sleepers, которая совсем скоро станет «Ленинградскими ковбоями».

Тем не менее картиной «Гамлет идёт в бизнес» Аки расшаркивается перед голливудскими фильмами класса B. Это чёрная комедия на шекспировский сюжет, перенесённый в Хельсинки. Обман, шантаж, преступления — просто бизнес по производству резиновых уточек. Точно собранный саундтрек, в котором поют Георг Отс, Олави Вирта и Топи Сорсакоски. Последний пел много песен из репертуара Олави. Естественно, умер от рака лёгких. Для песни группы Melrose Rich Bitch из этого фильма он снял отдельный видеоролик. Раздухарившись на почве рок-н-ролла, он тут же снял ещё одно видео — на песню «Сквозь проволоку» группы «Ленинградские ковбои». Типа: хотели постмодерн — получите постмодерн.

В 1988 году Каурисмяки приезжал с «Ариэлем» на Московский кинофестиваль. Получил приз ФИПРЕССИ. Для советских это был шоковый фильм. Ведь он, по сути, про разрушение Финляндии — там нет туристического образа Страны тысячи озёр и плавленого сырка Viola. Это пустыня, выжженная капитализмом, где кричи не кричи — тебя никто не услышит. А вы думаете, почему его заклеймили «чернушником» в Финляндии? Потому что он верит в народ и не верит во временщиков, которые рубят бабло на всём, что было для Финляндии свято.

Потом вышел фильм «Ленинградские ковбои едут в Америку» — анархичное, сюрреальное кино. И хотя в титрах написано, что начало развивается в Сибири, никогда не обращал на это внимания: Сибирь Каурисмяки — это типичная финская глубинка, с такими же отмороженными персонажами, которых я за свою жизнь по Финляндии встречал тоннами. Половина моих тамошних друзей-музыкантов именно такие. Да и Америка Каурисмяки — это тоже Финляндия, где-то ближе к району Ханасаари города Хельсинки, где стояли ТЭЦ.

Ну а группа диких людей с дикими причёсками из фильма потом стала серьёзным и прикольным музыкальным актом. Их концерт с ансамблем Александрова на центральной площади Хельсинки, снятый тоже Каурисмяки лично, демонстрирует это в полный рост.

Рокеры оказались очень приличными людьми.

Первым, кто мне написал очень трогательные слова соболезнований после гибели исполнителей ансамбля в авиакатастрофе над Чёрным морем, был именно член «Ковбоев» Сакари Куосманен. Пока аудитория «Эха Москвы» радовалась, что сгинули «эти путинисты с этой Лизой Глинкой» и искромётно шутила.

В «Ковбоях» играет даже Джим Джармуш, который не только дружит с Аки, но и разделяет с ним многие творческие подходы. А вы думаете, почему действие одной из новелл «Ночи на Земле» происходит в Хельсинки? Именно с подачи Аки.

Что получается, когда он работает не со своими актёрами и не со своим оператором, можно увидеть на примере телевизионного фильма «Грязные руки» (по Ж.П. Сартру). Хотя тут играют и Оутинен, и Пеллонпяя. Аки его снимал в спешке, в стиле своего же «Гамлета», и даже не хотел смотреть результат. Потому что его уже достали Финляндия и хельсинкская записная интеллигенция. Он уже свалил в Португалию.

«Девушка со спичечной фабрики», наверное, самый безысходный его фильм. В главной роли униженной и оскорблённой, конечно, Оутинен с её гениально унылым лицом.

Прикол фильма в том, что зрители просто домысливают за автора. Многие считают, что девушка в конце концов отравила всех обидчиков, и её посадили в тюрьму. На деле в самом фильме ничто не говорит об этом. А я, например, до сих пор помню, что фильм чёрно-белый. Хотя ничего подобного — он цветной.

В этой картине он решает сполна отдать дань старому финскому танго. В сцене танцев в клубе танго «Сказочная страна» с подиума поёт сам Рейо Тайпале — звезда 1950-х.

В саундтреке присутствует и бирмингемская группа Renegades, которую в 1960-е крутили по радио вместо The Beatles, рвавших хит-парады в других странах. В Финляндии звездами хит-парада в то время были Renegades, которых никто так и не узнал на родине. А Рейо Тайпале умер, сойдя с ума.

По поводу финского танго у Аки Каурисмяки есть собственная версия. Он вообще считает, что танго изобрели в Финляндии, на территориях, которые теперь принадлежат РФ. Потом мода на него пошла западнее, в Хельсинки, а уже после с финскими моряками попала в Аргентину.

На эту тему есть немецкая документалка Mittsommernachtstango, где авторы привозят трёх крутых исполнителей аргентинского танго из Аргентины и возят их по финским сельским клубам — послушать, что люди играют. Вывод аргентинцев: «Это вообще другая музыка, совершенно самобытная». В фильме есть фрагмент интервью с Аки Каурисмяки, где он излагает свою теорию возникновения танго.

Первый «заграничный» фильм «Я нанял убийцу» (1990) он снимал в Лондоне, который вдруг стал очень похож на Финляндию. Кроме Тимо Салминена, тут нет привычных для него людей — все актёры новые. И внезапно появляется Джо Страммер — лидер группы The Clash, он поёт в баре песню Burning. И Аки, и Тимо подружились со Страммером и поддерживали с ним отношения до самой его смерти (Страммер умер от врождённого порока сердца).

Фильм получился очень неплохим. «Камера снимала Лондон — значит, в результате это и есть Лондон. Этот город, может быть, уже является частью Восточной Европы, но это не моя проблема», — сказал Аки журналистам The Times.

За границей он, с одной стороны, расправил крылья, а с другой — начал ощущать отсутствие «своих» актёров. Поэтому на «Жизнь богемы» он уже привёз Матти Пеллонпяя и Кари Вяянянена (нынче он директор театра в Рованиеми). Так как он ненавидит оперу в принципе, то он взял за основу не Пуччини, а книгу Анри Мюрже. Три непризнанных гения в Париже — смешно и грустно. И тут у него возникает тема беженцев — в фильме это албанец, прибывший в багажнике авто.

С этого момента его будет мучить тема беженцев.

Но ему надо было всё-таки разобраться с той Финляндией, которую он помнит с детства.

Картина «Береги свою косынку, Татьяна» (1994) — это, наверное, самое тёплое, что можно было сказать о русских и финнах. Некое представление о Финляндии тех времён, когда Урхо Кекконен провозгласил ориентацию на Россию. В этом фильме собран весь костяк его актёров, начиная с Кати Оутинен (нынче она профессор Театральной академии Хельсинки).

На самом деле, все его актёры — театральные. Мало того, что в Финляндии актёру особо негде работать, кроме как в государственном театре, но и подача, и класс у них театральный — они не хлопочут лицом (со сцены всё равно не увидать). Но даже крупные планы камеры Салминена показывают полное отсутствие лишней работы мимических мышц. Это производит бомбический эффект, на самом деле.

Перед съёмками «Вдаль уплывают облака» (1996) в возрасте 44 лет умер Матти Пеллонпяя, под которого был написан сценарий.

И Аки пришлось всё переделывать. Но это такое начало фильмов о финском характере, который всё преодолеет. То, во что с годами Аки начал верить всё сильнее. Ну да, как говорил один мой финский друг, «если финна посадить в комнату на десять лет с ножом и куском рельса, то в конце концов он вырежет действующий мобильный телефон».

Ключевое для сюжета танго «Ветры судьбы» в ресторане поёт Маркус Аллан, исполнитель, который начинал карьеру ещё в 1970-е. И конечно — опять Олави Вирта с песней «Ты не замечаешь слёз». Аки её ставил в свои фильмы раз в десять лет с завидной точностью.

Две песни на саундтреке — от Раули Баддинг Соммерйоки, одного из архитекторов подпольного финского рока 1960-х (группа «Финская зимняя война 1939—1940»), удивительного музыканта и поэта, который умер от алкоголизма. В 1996-м Аки издал его биографию.

В немом фильме «Юха» (1999), снятом по роману писателя Ахо, Каурисмяки расписывается в любви и к Годару, и к Бунюэлю. Ну и к Довженко, конечно.

Он делал к нему подходы ещё в Португалии, и фильм должен был быть звуковым. Но Аки бросил эту затею и сделал замечательный немой чёрно-белый фильм — что-то вроде финской «Бесприданницы» или что там ещё у Островского есть о соблазнённых женщинах. Оператор Салминен в ч/б себя просто как лосось на Иматре чувствует.

А в 2002-м Аки создал настоящий гимн финскому характеру — «Человека без прошлого». Это произведение таких масштабов, что уже проецируется на судьбу целой страны. Помягчел старик. Это один из моих любимых фильмов Аки.

Кроме всего прочего, его задача — вытащить из зрителя как можно больше ностальгии и тут же обломать её реалиями сегодняшнего дня — выражается на топе в появлении в ресторане звезды 1950-х Анникки Тяхти, которая поёт свой хит (на самом деле — финский бестселлер всех времён) «Помнишь парк Монрепо?». Ну финны-то все помнят, что Монрепо остался на другой стороне… Честное слово, я никогда не рассказывал Аки, до чего парк довела доблестная мэрия Выборга.

В одной сцене в баре Moskva на стене можно увидеть портрет Матти Пеллонпяя. Аки своих не сдаёт и не забывает.

Его следующий фильм «Огни городской окраины» (2006) тоже был номинирован на «Оскар» (79-я церемония). На этот раз Аки высказался по поводу международной политики Буша и на этого «Оскара» тоже забил, таким образом закончив роман своего поколения с американскими мифами навечно.

Фильм, наверное, про одиночество. Но меня лично так завораживает каждый кадр японского театра, который затеял Тимо Салминен, что я, собственно, и не помню, про что кино. Но да, там по-русски звучит песня «Огонёк» на слова Исаковского.

Её поет японец-славист Тоситаке Синохара, осевший в Финляндии, в городе Карккила, по соседству с домом Аки. И да, он блестяще справляется со звуком «л».

Последние два фильма — «Гавр» (2011) и «По ту сторону надежды» (2016), по сути, посвящены тому, о чём Аки думал ещё с тех пор, когда это не было модно и выгодно. Миграции. В «Гавре» — ребёнок из Африки, в «Надежде» — сириец, которого играет Шерван Хаджи, сирийский курд, который окончил театральный в Дамаске. Ещё одного беженца играет Саймон Аль-Базун, родившийся в Финляндии. Ну и конечно, Кати Оутинен и Сакари Куосманен, который на сегодняшний день выпустил уже восемь альбомов.

«Я ненавижу то, как финны относятся к мигрантам», — говорит Аки.

Интересно, что он собирается делать дальше? Скорее всего, продюсировать кино. Он не может просто так забить на всё и каждый год с осени отдыхать в своём доме в Виана-ду-Каштелу, попивая портвейн.

Не та закалка.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.