Эльчин Азизов: «Жена — это мой символ уверенности в жизни»

Певец, первый штатный солист-­азербайджанец в истории Большого театра — о том, что никогда не поздно все начать заново

Эльчин Азизов пробовал себя в разных областях, пока накануне тридцатилетия не осознал, что его истинное призвание — пение. И уже спустя три года интенсивных занятий вокалом он пел на сцене Большого театра, став первым штатным солистом­азербайджанцем в истории прославленной труппы. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера». — Эльчин, вы уроженец Баку. Выросли в старой его части, там, где снимались эпизоды «Бриллиантовой руки»? — Нет, в районе повыше. Теперь это тоже уже центр города — недалеко от парламента, Бакинского государственного университета, политехнического, строительного института и Академии наук, где работала моя мама. Папа — инженер и до сих пор, в семьдесят семь лет, трудится в проектном институте. Так что я не из семьи гуманитариев. Даже старший брат окончил архитектурный… — Насколько вольное воспитание у вас было? — Родители — очень мудрые люди, они мне давали свободу выбора. Я занимался и настольным теннисом, и большим, и фехтованием, и волейболом, и баскетболом, и гандболом, и восточными единоборствами, и плаванием. Плавал я дольше всего — десять лет, благо прямо рядом с домом был бассейн, ну и Каспийское море. (Улыбается.) Мне требовалась активность, ребенком был неусидчивым, таким спонтанно-­творческим и в отличие от брата не мог долго рисовать, допустим, — терпения не хватало. — Домашним мальчиком вы не были? — Я родился в советское время, а тогда все ребята пропадали во дворах. Помню наши самострелы, самодельные санки, поиски старых аккумуляторов, с целью достать оттуда свинец, потом переплавить его в какую-­то форму… Веселые были игры. — Ваш сын, девятнадцатилетний Джамиль, рос совершенно в других условиях. — Джамиль у меня гастрольный ребенок. Если я рос в одном месте, то он постоянно с нами переезжал, менял школы и не фиксировался в каком-­то одном дворе. Но его это, кажется, никогда не раздражало, наоборот. Он такой же подвижный, эмоциональный, творческий, как и папа, и весьма символично, что выбрал ту же профессию, что и я когда-­то. Я же окончил Азербайджанский государственный университет культуры и искусства, режиссерский факультет, но при этом всегда хотел также учиться в знаменитом ВГИКе, и вот мой сын сегодня студент этого вуза. На самом деле, как любой родитель я стремился в ребенке создать лучшую версию себя. Знаю, что упустил в раннем возрасте — не изучал языки, поэтому мы с женой рады, что Джамиль помимо родного и русского свободно разговаривает по-­французски, по-­английски и в данный момент изучает еще другие языки, увлекался боксом, йогой… — Страсть к спорту у вас явно семейная черта. — Уж не знаю, как Джамиль в будущем будет относиться к нему, но для меня спорт отныне не любовь, а лишь необходимость, чтобы держать себя в форме. Теперь энергию я трачу на другое. Но рад, что мне за последний год удалось избавиться от лишних килограммов. Голосу, безусловно, нужна опора, но быть чрезмерно в теле совсем не обязательно. Многие выдающиеся певцы — люди стройные. — Надо сказать, что изначально вы обрели популярность как член легендарной команды КВН «Парни из Баку», завоевавшей титул лучшей команды XX века. — КВН для меня — это целая эпоха. Девять лет жизни. Я туда попал еще шестнадцатилетним юнцом. Меня заметил и пригласил капитан команды. Мне помогло, что на сцену Дворца пионеров им. Гагарина в Баку и другие большие сцены я стал выходить с самого раннего возраста и привык к публике, она меня заряжает. Страха сцены не ощущал, а вот трепет испытываю и по сию пору. Ребенком я пел в замечательном детском ансамбле песни и танца «Джуджалярим». До подростковой мутации голоса я был там солистом. Потом петь было нельзя, поэтому и первые годы в КВН я особо не демонстрировал свои вокальные данные, полагая, что эта страница уже перевернута. Но постепенно мне стали доверять какие-­то партии. Конечно, КВН — это огромная школа, потрясающие люди, встречи, оттачивание чувства юмора, приобретение умения находиться в прямом контакте со зрителями. Все это в целом придавало уверенности в жизни. Ведь если ты научился какое-­то время держать внимание аудитории, тебе это однозначно поможет и в других аспектах. — После получения диплома вы снимали в Баку рекламу, презентационные ролики и в дальнейшем планировали делать полнометражные картины, верно? — Да, кино я заболел в восьмом классе. И еще в юности благодаря правильным знакомствам мне удалось посмотреть потрясающие киноленты в Союзе кинематографистов Азербайджана, которые нигде не демонстрировались, классику. Возможно, я бы не оставил кино, но это были девяностые годы, кинематограф не развивался бурно, упор делался на телевидение, а становиться режиссером в этой сфере мне не хотелось. Я с удовольствием снимал ролики для крупных компаний, которые мне заказывали, это приносило деньги. — Вы и ресторанным бизнесом занимались. — Это было скорее хобби. Просто я обожаю ресторанную культуру, всегда любил посидеть с друзьями в атмосферном месте и прошел в этой сфере от официанта до хозяина заведения. Все это происходило в Баку. Мне даже потом поступали предложения приехать в Москву и возглавить ресторан, но я отказывался. Это скорее моя такая любительская история, которая проходила на фоне съемок роликов и даже риелторской деятельности и торговли. — В отличие от многих творческих личностей у вас присутствует предпринимательская жилка… Насколько вам важны материальные блага? — Есть люди, буквально влюбленные в роскошь. Я это качество не осуждаю, но у меня это не стоит на первом месте. Все должно быть в достатке, но и излишества ни к чему, деньги — это просто средство для достижения целей. Но на элементарном удобстве я не экономлю. То есть грубый пример, если заказываю такси или, отправляясь на гастроли в самолете, выбираю комфортный ­класс, поскольку должен думать о своем физическом, рабочем состоянии в поездке. Нередко ведь прилетаешь поздним вечером, а ранним утром уже репетиция. — Вы не стали режиссером по профессии, но зато режиссером собственной судьбы вас можно назвать легко. Мало кто отважится, когда все отлично, на пороге тридцатилетия, круто поменять направление. — Знаете, я вам так скажу: возможно, до какого-­то момента я пытался быть режиссером своей жизни, но все это настолько пустое… Все-таки режиссером нашей жизни является Всевышний. Но в любом случае стоит пробовать. Мы с супругой почти ровесники, и 2005 год стал для нас переломным. Мы пришли к выводу, что в своей деятельности вышли на какое-­то спокойное плато, где нет ежедневного развития, максимальной реализации, поэтому надо срочно все менять. Получилось, что мы сделали это одновременно. Гама из семьи докторов, она сама была успешным врачом, но с детства рисовала, а времени для написания картин никогда не хватало. Ну, а у меня был незакрытый гештальт с пением. И, как видите, у обоих все вышло круто, причем в довольно короткие сроки. Я полностью сосредоточился на вокале и получил отклик. А картины жены стали украшать не только дома наших друзей, но и попали в частные коллекции, в галереи по всему миру. Ее живопись, написанная в совершенно разных техниках с ярко выраженным авторским стилем, невероятно хорошо стала продаваться. По ее оригинальным эскизам даже платки выпускались и изящные сервизы. — Портрет мужа ею написан? — Да, вот только мой портрет и есть. (Улыбается.) Висит у моих родителей. — Читала, что Гама всегда находится в зале, поддерживая вас… — Главное, что Гама рядом со мной в жизни. (Улыбается.) А ходить абсолютно на все постановки просто нереально. Но на премьеры, естественно, она приезжает обязательно. И я всегда звоню маме, жене перед выходом на сцену и в антракте… У меня такой устоявшийся ритуал. — Где вы нашли эту девушку, насколько я знаю, правнучку знаменитого азербайджанского писателя? — А где в Баку знакомятся с красавицами? На море. Мы оказались на пляже в одной большой компании. Я тогда в свои двадцать три года уже находился в зените кавээновской славы, был обласкан вниманием противоположного пола, и меня задело, что эта девушка меня даже не знает, КВН не интересуется. (Улыбается.) Это, видимо, меня зацепило, и потом у нас все развивалось очень стремительно. Гамида действительно происходит из старинного рода. Ее назвали в честь прабабушки Гамиды Ханым Джаваншир, которая была потомком первого хана Карабаха, активным общественным деятелем, просветителем, меценатом, автором переводов многих литературных трудов, а также супругой Джалила Гусейнкули оглы Мамедкулизаде, драматурга, основателя и главного редактора известного журнала «Молла Насреддин». — У вас долгий брак, что подтверждает, что вы нашли свою половину. — Так и есть. Жена — это мой символ уверенности в жизни. Она спокойная, рассудительная, честная. Умеет подобрать самые верные слова в той или иной ситуации. И если бы вы знали, как она готовит! Иногда я присоединяюсь и помогаю в кулинарии, в основном жарю мясо. (Улыбается.) Кроме того, я ей очень признателен, что тот семейный совет, на котором мы решили обрести новые специальности, произошел по ее инициативе. — Вы погрузились в новую для себя профессию в рекордно короткие сроки. Что можно назвать вашими университетами? — Прежде всего я благодарен, к сожалению, ныне покойному директору оперной студии при консерватории в Баку Азаду Алиеву. Это был замечательный дирижер, пианист, и он меня очень верно вводил в эту сферу, мягко прививал музыкальный вкус. Кроме того, я учился в летней академии консерватории «Моцартеум» в Зальцбурге, занимался с Алессандро Мишаши, затем попал в Центр оперного пения Галины Павловны Вишневской. Не скажу, что обучение давалось легко, но мне повезло с педагогами. Непосредственным наставником был Бадри Майсурадзе, который сейчас уже мой большой друг. С великой Галиной Павловной Вишневской я занимался два раза в неделю, и всегда это было нечто запоминающееся. Она принадлежала к тем выдающимся личностям, у которых можно учиться, даже если они просто сидят молча рядом. — В 2008 году вы уже стояли на сцене Большого театра. Вы везунчик? — Успех мне сопутствует, но и работа была проведена колоссальная. Если я никогда не отличался усидчивостью, то в эти три года обучения компенсировал все — трудился буквально с утра до вечера, пытаясь нагнать, охватить как можно больше. Бадри сейчас рассказывает истории своим новым ученикам, как обессиленного Азизова когда-­то на руках выносили из класса. (Улыбается.) При всей моей оптимистичности даже нервные срывы случались. Бывало, накатывала такая усталость, что прямо с Остоженки я ехал в аэропорт и летел восстанавливаться в Баку. — И это не прошло даром: сегодня вы востребованы на самых престижных площадках мира, в Большом театре уже двенадцать лет работаете в качестве солиста. И вам посчастливилось сотрудничать с легендами, с тем же Юрием Любимовым, например… — Да, он выбрал меня на «Князя Игоря». Это было так почетно! Я безумно собой гордился. Юрий Петрович был неподражаемый, со своими восемьюдесятью годами рабочего стажа он ставил настолько своеобразно! Вообще каждая опера сводит с талантливыми коллегами, и это приятно. О многих можно рассказывать отдельно. — Вам удалось избежать второстепенных партий — в вашей карьере только знаковые. В чем тут секрет? — Я люблю все свои партии! Возможно, это специфика голоса. Или характера. Не знаю. Никогда не выбиваю себе роли. Но, уже получая партию, делаю все, чтобы достичь в ней совершенства. Знаете, с момента моего полного перехода на музыкальную орбиту пришло ощущение, что я наконец встал на свой путь, обрел гармонию. И теперь я с благодарностью принимаю то, что ко мне приходит, и не печалюсь по поводу того, что идет мимо. Сегодня в репертуаре Большого театра я пою в четырнадцати операх. Очередная прибавилась недавно — «Мазепа» Чайковского. — Иногда вы поете и вместе с соотечественником –Юсифом Эйвазовым. Когда-­то он познакомил вас с Анной Нетребко, и теперь вы дружите семьями. А как же профессиональная конкуренция? — О чем вы говорите?! Какая конкуренция?! Это неподражаемые артисты! В первую очередь мы друзья! Да и потом: Я — баритон, Юсиф — потрясающий тенор, а Анна — сопрано, непревзойденная дива! Никакой конкуренции! С такими сильными партнерами растешь. И они, бесспорно, выдающиеся голоса современности, трудоголики, не позволяющие себе даже на репетициях петь вполголоса. Но с ними невероятно не только на сцене, но и за ее пределами. Анна и Юсиф — потрясающая пара — теплая, жизнерадостная, гостеприимная, с горячим желанием объять необъятное. Счастлив, что могу назвать их своими друзьями. — Знаю, что на гастролях у вас неизменно в сумке флаг своей страны. В качестве талисмана возите? — Я горжусь тем, что являюсь гражданином Азербайджана. Очень люблю свою страну, которая наградила меня почетным титулом народного артиста, и я даже никогда не задумывался о смене гражданства. Да, в Москве я провожу много времени, снимаю здесь квартиру, имею официальный вид на жительство, я люблю этот город, который подарил возможность реализации в лучшем театре, но корни есть корни. Они меня питают. И в какой бы точке планеты я ни находился, мне важно иметь рядом частичку своей родины. Если хотите, это такое определение моего генетического кода.