Как сложилась судьба актрисы, сыгравшей проститутку в фильме «Бриллиантовая рука»

И вот я снова в знакомой однушке в Сокольниках. Виктория Григорьевна для своих по-прежнему просто Вика. Так обращаются к ней внук Никита - ему 35, и 16-летний правнук Петечка. «Вот такой парень, первое место по игре на балалайке занял!» - с гордостью сообщает довольная прабабушка.

Назвать ее бабулей и вправду язык не поворачивается. В модном худи и очках с алыми линзами она выглядит бомбически.

- Ничего, я ресницы не накрасила? - уточняет на всякий случай.

Вике 82, но внутреннего запала и неравнодушия к жизни хватит на десяток молодых. Еще в прошлом году, до начала пандемии, она вела гимнастику в медцентре. Когда-то давно, намаявшись с грыжей спины, разработала собственную программу реабилитации. Плюс простой принцип в питании: есть мало.

- Правда, сама я делала все как не надо. С утра - кофе и сигарета, днем в Ленинке, где я оттрубила более 40 лет, не ела, перед тренировкой тоже. Зато на ночь позволяла себе все. Но все это отрабатывала. И курить бросила - это с 60-летним-то стажем. Просто отказалась от сигареты, и все, - поделилась Вика.

- Как вас угораздило стать тренером?

- В начале 80-х упросила знакомую в спорткомитете взять меня в экспериментальную группу. А сама была, как в «Бриллиантовой руке», - в теле. Но я очень старалась.

Однажды наш тренер уехала в командировку, и меня попросили провести занятия. Я так обрадовалась! Потом диплом получила. Собрала в доме всех теток с толстыми попами, пошла в ЖЭК - помещение для тренировок выбивать. Дали нам угол - как же мы там отрывались!

- У вас биография - можно книгу писать. Давайте мы ее молодым читателям напомним - как раз целое поколение выросло, пока мы с вами не виделись.

- Я родилась в Киеве. Мой отчим Давид Семенович Вольский - известный в творческих кругах человек. До войны он был директором киевского цирка, потом руководил Театром имени Ивана Франко. У нас дома Утесов бывал, Эмиль Кио и его сын Игорь - он тогда еще был Егором, Ирина Бугримова.

Мама работала инженером. В юности она занималась балетом, и меня тоже отдала в хореографическое училище. Правда, в четвертом классе я каталась по перилам и грохнулась со второго этажа. Сотрясение мозга. Нагрузки запретили, и с балетом пришлось завязать. Поступила в театральный. Прошла по конкурсу без проблем, может, потому что сильно отличалась от других девчонок: скромница с косами в школьной форме. Старшекурсники почему-то сразу прозвали меня Фаиной Раневской. Но на четвертом курсе меня отчислили. Я вернулась с Московского международного фестиваля - ко мне лейтенантик из органов заявился. Тогда компания против антисоветчиков шла. В Москве повыгоняли ребят из ВГИКа, ГИТИСа. У нас в Киеве Юру Роста, известного ныне журналиста, из физкультурного поперли. В газете статья вышла: «Колi у бичків ріжуться зуби». Обвинения, которые мне предъявили: танцевала рок-н-ролл, хулила советское искусство и травила антисоветские анекдоты. Я знала девицу, которая на меня донесла, и на очной ставке запустила ей чернильницей в лоб. Нас еле растащили. Мне, комсомолке-отлич­нице, приписали, что курю, водку стаканами пью и ругаюсь матом. А когда из ВЛКСМ исключали, приплели платье с декольте - мама мне роскошную обновку сшила. «У нее колеса в ухах, ресницы накрашены, - распинался комсорг. - И кажут, что ее мать такая же распущенная».

Этого я стерпеть не смогла. Вцепилась ему в морду, потом помчалась в костюмерную - там тесак лежал. Решила: сейчас всех порешу, а сама с крыши спрыгну. Это во мне бабкина турецкая кровь взыграла. Но меня скрутили. Я уехала в Москву к мужу (к тому времени я втайне от всех выскочила замуж. А чтобы мама об этом не узнала, заменила страничку в паспорте). Год проработала на Бескудниковском керамическом заводе.

- И ведь не в художественной самодеятельности?

- Контролером измерительных приборов! Бабы там несчастные, через слово матюкались. Думали, смутят меня, а у нас в Киеве домработница была, Ганя, деревенская девка. Я вслед за ней такие конструкции заворачивала - мужики записывали.

Так вот на заводе меня в комсомоле восстановили. В Киев возвращалась в ореоле мученицы. Подружки на радостях познакомили меня с журналистом Романом Райгородецким - при живом-то муже, который в Москве остался. Я написала тому письмо: «Не хочу тебя обманывать - я влюбилась». Игорь приехал, плакал. Позже мы с ним встретились - он генералом стал. «Викуль, говорит, видишь, кого ты потеряла». А я ему: «Игоречек, жил бы ты со мной - до лейтенанта бы не дослужился».

Но от Романа я сбежала с маленьким ребенком. Он талант - по его сценарию снят фильм «Путина» с Ларисой Лужиной. Но человек был жесткий, ревнивый. Выпивал. Как же мы с ним дрались! Я даже вены резала от отчаяния. Рома хотел помириться, но увы... Он уехал в Америку и давно умер. Рак.

- Поклонники небось вам проходу не давали?

- Я очень хорошенькая была. Но держала себя очень строго. Мама даже сокрушалась: «Вика, ну что ты за девочка? Как только хороший мальчик, сразу друг и не больше». К тому же за мной бабка, мамина мама, шпионила. Когда я вышла за Игоря замуж, бабуля очень боялась, что я забеременею, - 18 же всего. Бывало, стоим с приятелями во дворе, болтаем. Она спускается. Бабушка четко знала, когда у меня месячные. Она громко спрашивала: «Вика, у тебя есть ЭТО?» Я делала ей круглые глаза, мол, не позорь меня перед ребятами. А она: «Перед этими сморчками? Плевать мне на них!» Доводила меня до белого каления.

- До кино вы ведь еще на автобазе поработали?

- Ага. Диспетчером. Но меня и оттуда уволили. За грубость! Представляешь? Правильно бабушка говорила: «Моя Вика - дикий огурец и бешеная селедка!» Но тогда я за дело пострадала. Позвонила домой, а на параллельной линии мужик какой-то трубку взял. Ну и обменялись с ним «любезностями». Оказалось, это главный инженер соседней конторы. Я выпалила все, что о нем думаю, и так расстроилась, что решила уволиться. Так мои ребята забастовку устроили и потребовали, чтобы я осталась.

А с кино так было. Иду по улице. Подходит какая-то дама и говорит: «Вы случайно не актриса?» - «Случайно актриса, временно работающая на автобазе». Она записала мой телефон и пригласила на «Мосфильм». Гайдай, как меня увидел, сразу сказал, что подхожу.

- Потом вы мелькнули в другой картине, и все?

- В «Старом знакомом» - продолжении «Карнавальной ночи». Огурцов по ошибке вламывается в чужой номер, а там баба под душем моется. Эта баба - я. На том моя актерская карьера закончилась. Связей не было, на руках больная мама и маленький сын Кирилл. Устроилась в сектор искусств Ленинской библиотеки. Обидно, что так сложилось? Не знаю, но в какой-то момент я попала с нервным срывом в Бехтеревку - Ленинградскую клинику неврозов и психотерапии. За 22 дня похудела на 13 килограммов! Я же все в себе носила, не ныла. Но по театру безумно страдала…

* * *

На кухню, где мы распиваем чай, одна за другой выплывают Викины любимицы - кошки Муся и Сима, и выглядят они едва ли не вдвое упитаннее самой хозяйки. Островская и сейчас ни на что не жалуется. Хотя без работы скучает, есть проблемы со здоровьем. Но Вика сильная - все невзгоды припечатывает «непереводимой игрой слов с использованием местных идиоматических выражений» и слышать не хочет о какой-либо помощи. «Я гордая!» - смеется она на прощание.