об американском кантри-певце Крисе Кристофферсоне

«Кристофферсон много чего записал и написал. Многие пели и поют его песни. Крис снимается в кино, играет и добрых, и злых, играет хорошо, с огнём, с живой яростью в глазах. Он молод, несмотря на свои восемьдесят пять, он даст фору любому. Знаете почему? «Умей отпустить и отпускать. Умей знать и узнавать любовь. Умей помнить — твоего нет, просто наслаждайся. Такая жизнь. Не в обладании счастье». Вот поэтому».

Ночь — всегда испытание космосом.

День размывает мысли о настоящем, вовлекает в водоворот бессмысленной и блестящей суеты, мы лезем из кожи вон ради славы и успеха, рвёмся к финишной черте, а бывает — и достигаем её...

День не добр к человечеству.

Солнце возгоняет соки жизни, заставляет расти, тянуться к небесам. Синим, недосягаемым. И когда кажется, что нет никаких совершенно сил выносить нескончаемое изменение нас самих, приходит спасительный сумрак. Вечер. Прохлада и умиротворение просыпающихся на тверди небесной звёзд.

Ночь — время отдохновения и встречи с собой.

Космос переворачивает ушат бездны над нами, мы тонем в ней, ищем спасения в смыслах и снах, мы размышляем.

Любим.

Страдаем без любви.

Жаждем невозможного.

Совершаем немыслимое.

Кто расскажет за нас об этом?

Кто об этом про нас рассказал?

Давным-давно, в одной далёкой стране, кажется, 22 июня 1936-го, появился на свет мальчик с характером. Мальчик техасец. Мальчик-бродяга, певец и труженик, задира и весельчак. Его отец был офицером, его дед был офицером, практически все мужчины в роду не мыслили себе другой карьеры, кроме военной.

И юному Крису Кристофферсону пришлось поначалу пойти тем же путём. Нет, он не забросил гитару и сочинительство песен (ещё в 1958-м Пол Линкольн подписал с ним контракт на запись трёх синглов с RankRecords, но юридические проблемы фирмы похоронили первые демо), вполне прилично отучился в Оксфорде (степень бакалавра философии по английской литературе), а потом, в 1960-м, отправился на военную службу — стал пилотом вертолёта.

К 1965-му он преподавал литературу в Военной академии США, семья им гордилась, но совершенно неожиданно...

Это правильная, хоть и избитая история — разворот героя точно посреди жизненного потока и попытка, отчаянная и, казалось бы, безумная, плыть против течения к берегу, которого, быть может, и нет вовсе.

И отец (генерал-майор ВВС США) отрёкся от Криса.

И начались скитания и невзгоды, укрепляющие сердце и ум, ведущие — если, конечно, не изменять себе и пути — к неизбежному успеху.

И каждый свободный день писал музыку и стихи, раздавал всем, до кого только мог дотянуться, никогда и ничего не стеснялся, шёл напролом. Джерри Ли Льюис и Роджер Миллер сдались первыми, и первые две песни Криса пошли в тираж.

Но ему было того мало. Он мечтал о сольном альбоме.

Несколько месяцев подряд этот безумец с внешностью скандинавского бога в бегах осаждал жену Кэша, Джун Картер. Та (видимо, от безысходности) взяла несколько песен, «чтобы просто показать их Джонни и не более того». Джонни (а может, и его сессионные музыканты) демо потерял. Крис ничуть не смутился таким поворотом событий и, выждав примерно месяц, нанёс Кэшу визит вежливости — приземлился на рабочем вертолёте нефтяной компании прямо на его ранчо. И задал вопрос относительно того, «удалось ли мистеру «всегда в чёрном» ознакомиться с его записями».

Кэш был сражён. Джун тоже.

Маховики упрямой фортуны заскрипели в нужную сторону.

Он вообще был наглец, и в текстах тоже, этот Крис Кристофферсон. Всегда немного смягчая накал страстей лирической меланхолией своих текстов, он ухитрялся вскрыть нерв жизни и выжать слезу даже из камня.

Говорят, его здорово задел, хоть и по касательной, Боб Дилан — поэт и мечтатель.

И да, и нет. Криса задела жизнь. Желание не гнуться на ветру. Любовь к небу, где и до звёзд рукой подать, ощущение каждого глотка каждого дня как принятие дара божьего: сейчас есть —тому и рады, а завтра — удел тех, кто не может и не умеет жить в сегодня.

Говорят, кроме прочего, что на Криса повлиял Джек Керуак и его книги — великий бродяга-скиталец, король битников и поэт непризнанной, не причёсанной на гладкий пробор Америки, исколесивший Штаты вдоль и поперёк в поисках ускользающей истины, сгоревший, точно факел на ветру.

Точно факел на ветру...

Крис получил сольный альбом.

Записанный в 1969-м и выпущенный Monument Records в июне 1970-го с подозрительно скромным и одновременно дерзким названием — Kristofferson.

Провалившийся в продажах — неизменное условие всякого успеха.

Восхваляемый критиками — милостивая улыбка богов рока.

Были в том альбоме три главные вещи Криса — Help Me Make It Through The Night, Me and Bobby McGee, For The Good Times.

Сначала, так уж устроена вселенная, мы просим кого-то разделить с нами ночь, потом разделяем с тем, кто рядом, жизнь, а ещё позже, когда все мосты сожжены и некуда возвращаться, мы расстаёмся, сохраняя надежду на невозможное — на то, что снова будем вместе вопреки всему, в том числе и планам мироздания на нас и нашу дорогу посреди неба и земли, посреди космоса.

Их короткий роман с Дженис Джоплин закончился дружбой и тем самым отношением друг к другу, когда ничто не может омрачить света первых дней.

Дженис записала Me and Bobby McGee за несколько дней до своей смерти, в самом конце сентября 1970-го. Крис о записи не знал, он вообще, можно сказать, случайно напел «вещицу вроде как про нас», и Дженис, оценив искренность и литературную глубину текста, песню спела...

Через четыре месяца после её ухода вышел четвёртый студийный альбом Дженис Джоплин — знаменитейший Pearl, а Me and Bobby McGee с него заняла верхнюю строчку Billboard Hot 100.

И Кристофферсон проснулся знаменитым.

А Monument Records с неслыханной скоростью переиздала альбом Kristofferson, назвав его Me and Bobby McGee, дав на конверте фото Криса — шикарного обветренного и загорелого кантри-бродяги, смотрящего в неведомую даль.

Продажи свалили все мыслимые барьеры приличия.

Я не смеюсь...

Это красивая история.

О двух людях с очень разных планет.

Кристофферсон много чего записал и написал. Многие пели и поют его песни. Крис снимается в кино, играет и добрых, и злых, играет хорошо, с огнём, с живой яростью в глазах. Он молод, несмотря на свои восемьдесят пять, он даст фору любому.

Знаете почему?

«Умей отпустить и отпускать. Умей знать и узнавать любовь. Умей помнить — твоего нет, просто наслаждайся. Такая жизнь. Не в обладании счастье».

Вот поэтому.

Когда Дженис записывала песню Криса, она поменяла местами мужчину и женщину... И спела, что «не он, а она упустила его...»

Мир — всегда история двух влюблённых.

Это сразило Кэша, это сразило и Джоплин.

Безумие Криса Кристофферсона. Кажущееся его безумие.

Три упомянутые песни Криса давно растворены и в пространстве музыки, и в пространстве смыслов. Их пели и продолжают перепевать бессчётное число раз. Они звучат фоном, почти незаметные, приходящие исподволь, точно летние сумерки, точно звёзды, проступившие на угасающем небосклоне.

Они, эти три песни, и разрывают сердце, и врачуют его. Дарят надежду. Пусть и несбыточную. Хотя... Кто знает, в каких мирах иных встретим мы тех, кого держали за руку, понимая: сейчас и только сейчас мы живы по-настоящему.

Помните те мгновения?

Да и как их забыть?

Доброй вам ночи.

Доброй встречи с любимыми и с самим собой.

Доброй нам ночи...

***

Yesterday is dead and gone

And tomorrow's out of sight

And it's sad to be alone

Help me make it through the night...

***

Freedom is just another word

for nothing left to lose,

Nothing, that’s all that Bobby left me, yeah,

But feeling good was easy, Lord,

when he sang the blues,

Hey, feeling good was good enough for me, hmm hmm,

Good enough for me and my Bobby McGee...

***

Don't look so sad, I know it's over

But life goes on and this old world will keep on turning

Let's just be glad we had some time to spend together

There's no need to watch the bridges that we're burning

Lay your head upon my pillow

Hold your warm and tender body close to mine

Hear the whisper of the raindrops falling soft against the window

And make believe you love me one more time

For the good times...

For the good times...

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.