Любовь и «Сволочи»: искренность творчества и Поступка
По-настоящему талантливые люди крайне редко бывают удобными. В 79 году фильм «Москва слезам не верит» азартно покусывали за «безыдейность», бытовуху и «дешевую мелодраму». Нежданно-негаданно полученный «Оскар» Владимир Меньшов смог взять в руки лишь спустя 8 лет, так как был «невыездным». Лирическая комедия «Любовь и голуби», полная тепла и света, подверглась чиновной атаке за распитие в кадре — в стране как раз свирепствовал горбачевский «полусухой закон». Когда в 95-м вышел еще один классический фильм Меньшова «Ширли-мырли», уже было некому было класть неудобные фильмы на полку, но критическое отношение автора к творящемуся в стране позорному абсурду, к «бананизации» еще недавно великой державы было заметно невооруженным глазом.
Ярче всего «колючесть» Меньшова проявилась в инциденте с вручением кинопремии МузТВ за лучший фильм 2007 года. Приз тогда был присужден фильму «Сволочи» Александра Атанесяна — отвратительной фальшивке о подростках-диверсантах, которых якобы посылали на смерть в фашистский тыл бездушные злодеи из НКВД. Как известно, Меньшов поступил так, как не принято поступать в «приличном обществе» — отказался оглашать победителя, бросил на пол конверт с названием фильма и покинул сцену. В 2011 году он резко высказался против выдвижения картины Никиты Михалкова «Цитадель» на премию «Оскар», пойдя против авторитета и личной власти «мэтра».
Сам Меньшов никогда не снимал военно-исторических фильмов, но его принципиальность в отношении этого жанра не случайна. Творчество режиссера проникнуто большой любовью к России и ее народу, а потому сознательное и инстинктивное отвращение к очернению прошлого страны для него было естественно. В 2012 году в интервью изданию «Кинопресса» режиссер развернуто изложил свои взгляды:
«Наиболее раздражающие моменты связаны с тем, как преподносится история нашей страны ХХ века. К этому можно было бы уже привыкнуть, но у меня не получается. Я не могу принять официально восторжествовавший взгляд на историю СССР, который настойчиво пытаются внедрить в умы молодого поколения. Общение с теми, кто сформирован современными учебниками и телевидением, зачастую просто ошарашивает. Новое поколение опирается в своих суждениях на антисоветский официоз, незнакомо с альтернативным взглядом на прошлое, а следовательно, неспособно выработать собственную позицию.
…С годами мне стало совершенно ясно: вступая на путь антисоветизма, ты непременно придёшь к откровенной русофобии. Человек, последовательно занимающий антисоветские позиции, неизбежно понимает, что эти взгляды народом не разделяются, и тогда он вынужден констатировать — народ не тот. С этим народом вообще ничего невозможно создать, это ошибка природы. Далее — чистый расизм: выкорчевать нужно этот народ, и только тогда человечество сможет двигаться семимильными шагами к счастью».
В фильмах Меньшова, снятых при Союзе, невозможно обнаружить и капли советской официозности, скорее присутствует иронический взгляд на нее — например, вызывают некоторую улыбку сетования простой деревенской жительницы Нади на «буржуев», которые могут вдруг взять и напасть («Любовь и голуби»). Тем ценнее его критика официоза антисоветского, не сулящая никаких «плюшек». Посвящая свое творчество любви, добру и всему лучшему в человеке — самом обычном, отнюдь не святом или плакатном, а порой и вовсе грешном, как герои «Ширли-Мырли» — Меньшов не смог принять установку на очернение всего советского, которая появилась в годы перестройки и не изжита до сих пор. Для него история страны была едина, без провалов и «черных дыр», он отчетливо сознавал, как пагубно идеология «чернодырства» влияет на молодое поколение, в том числе молодое поколение кинематографистов.
На самом деле взгляды Владимира Меньшова тесно связаны с его творчеством, казалось бы, совершенно аполитичным. Это прекрасный пример того, что истинный гуманизм абсолютно не сочетается с предвзятостью и с высокомерным презрением к народу, который якобы «не тот». Меньшов просто-напросто искренне любил людей. Эта любовь проявлялась в доброжелательном и внимательном взгляде на самые обычные проявления человеческой жизни, которые можно при желании счесть «обывательщиной». Жизнь его героев сугубо, подчеркнуто нормальна, режиссеру претил интерес к «чернухе», грязи и извращенности. Герои могут совершать плохие поступки — врать, изменять жене, напиваться, но их основа неизменно здоровая. Странноватая, не очень умная и часто нетрезвая Прасковья Алексеевна, физически не способная бросить умирать сироту, который «сиську просит», какого бы происхождения и цвета кожи он ни был («Ширли-мырли»), вообще поднимается у режиссера до уровня очень мощного символа.
Такого человека, как Меньшов, будет очень не хватать нашему кинематографу и нашей стране в эти непростые времена, когда псевдоисторические поделки по-прежнему пекутся, как блины, под эгидой Министерства культуры и Военно-исторического общества. Уровня наглости «Сволочей» эти поделки, к счастью, не достигают, в этом наверняка есть заслуга Владимира Меньшова, человека не только очень талантливого и доброго, но и смелого. Как и в том, что фильмы о модной «нелюбви» всё же не могут совсем вытеснить фильмы о любви и человеческом счастье — таком простом и одновременно бесконечно сложном.