Канны-2021: «Парад пробирок со слюной и бесконечная ярмарка тщеславия»
Во Франции приближается к финалу 74-й Каннский фестиваль. Кинокритик Денис Рузаев лично присутствовал на главном киносмотре мира и поделился с WMJ.ru впечатлениями о ковидных светских буднях на Лазурном Берегу и, конечно же, о фильмах-конкурсантах.
«Мои познания в гастрономии ограничивались меню в «Макдоналдсе»
Уэс Андерсон и Тимоти Шаламе, Леа Сейду и Изабель Юппер, Катрин Денев и Шон Пенн, и десятки других кинозвезд со всех концов света так или иначе претендуют на то, чтобы оставить свой след в авторском кино. Тем не менее все они на Каннском фестивале уступают по количеству упоминаний, обсуждений и сломанных копий… слюне.
Коронавирус не мог не внести перемены в привычные ритмы существования представителей киноиндустрии на Лазурном Берегу. На всех кинопоказах и в помещениях Дворца фестивалей был введен строгий масочный режим, который в отдельных случаях предполагает послабления: поднимающиеся по легендарной красной дорожке звезды, чтобы попозировать фотографам, маски снимают; многие привилегированные гости не надели их и на церемонию открытия, спровоцировав серьезный скандал в соцсетях.
Всем остальным — в первую очередь тем, кто приехал в Канны из-за пределов Евросоюза (включая и вакцинированных), — каждые 48 часов необходимо сдавать тест на COVID-19, для чего требуется, посетив специальный шатер и не теряя расположения духа, поплеваться в пробирку. Сцена максимально абсурдная, что и говорить.
Каннский кинофестиваль в условиях пандемии
Один американский критик призвал фестиваль украсить кабинки для плевания чем-то провоцирующим слюновыделение — например, фотографиями любимых режиссеров или хотя бы полок с багетами. Другой задался вопросом, куда деваются литры собранной Каннами слюны, и понадеялся, что мы еще увидим ее, например, в новом фильме Гаспара Ноэ, известного своим повышенным интересом к продуктам человеческой жизнедеятельности.
Впрочем, стоит заметить, что и такое сомнительное времяпрепровождение — привилегия. Для многих продолжающие действовать по всему миру ограничения на путешествия стали шлагбаумом, закрывшим дорогу в Канны. Другие, приехав на Лазурный Берег, были помещены на десятидневный карантин с регулярными полицейскими проверками (такое правило действовало и для прибывающих напрямую из России).
Некоторые российские критики даже хвастали обходными маршрутами в своих материалах, другие же красочно описывали свое пребывание на карантине. Так или иначе, но в Каннах действительно было не так многолюдно, как обычно (по ощущениям примерно вдвое). Это несколько опустошило кинозалы и проредило вечные фестивальные очереди, в этом году особенно невыносимые из-за палящего июльского солнца.
Спайк Ли Спайк Ли
Это легендарно: топ-10 скандальных событий Каннского фестиваля за всю его историю
Комичные и драматичные реалии проведения кинофестиваля в эпоху пандемии тем не менее серьезным ударом для Канн не стали. На вечерние премьеры все так же не пускают без смокингов и туфель на каблуках — некоторые традиции не сломить никакими обстоятельствами.
Большая часть звезд, за редким исключением все же показались на красной дорожке. А президент жюри Спайк Ли, уже в первый день задал планку яркости наряда, открыв фестиваль в ослепительно-розовом костюме Louis Vuitton и специально изготовленных для него по такому случаю кроссовках Nike.
Не помешал коронавирус также ни шумному потоку ежевечерних вечеринок и приемов, ни толпам зевак, традиционно собирающихся на красной дорожке.
Весь этот парадоксальный фон, на котором проходят 74-е Канны, впрочем, не стоил бы вовсе никакого обсуждения, если бы не собственно кино. Именно фильмы в конечном счете оправдывают и парад пробирок со слюной, и бесконечную ярмарку тщеславия, в которую каждый вечер фестиваля превращается Круазет.
Кадр из фильма «Искушение»
Кунаки в «коконе», Гулар в платье с разрезами на талии и другие на премьере в Каннах
Так, 82-летний Пол Верховен в «Искушении», истории, прославившейся стигматами и лесбийскими связями монахини начала XVII века по имени Бенедетта Карлини (ее сыграла Вирджини Эфира), демонстрирует, что совсем не растерял ни привычной дерзости, ни беззастенчивого интереса к сексуальности, ни остроумия. Шутят здесь и о чуме, и о лицемерных отцах церкви, и о браке с Иисусом, и о фигурке Девы Марии, превращенной в ренессансный фаллоимитатор.
Кадр из фильма «Французский вестник»
Не менее остроумен и Уэс Андерсон, чей «Французский вестник» обогащает фирменную андерсоновскую гармонию кадра любовью режиссера к журналу New Yorker.
По принципу воображаемого номера последнего фильм и построен, складываясь в ироничный калейдоскоп из историй то об отбывающей срок за двойное убийство новой звезды современного искусства (Бенисио Дель Торо), влюбленной в свою тюремщицу (Леа Сейду), то о попытке революции студентов-девственников с Тимоти Шаламе во главе, то о кулинарном визите в полицейский участок, обернувшемся триллером с похищением и погонями.
Характерно, что все эти сюжетные линии складываются в цельный и на удивление язвительный (по андерсоновским меркам) портрет самой Франции — страны, где революции совершаются ради постели, а детективная интрига всегда служит лишь прелюдией к обеду из пяти блюд.
Кадр из фильма «Все прошло хорошо»
Панорама современной Франции — уже многоголосая и разноплановая — по-своему складывается и из фильмов уже местных режиссеров, которые тоже участвуют в основном конкурсе и по-своему видят страну и ее состояние.
Усталость от жизни диагностирует у французской элиты Франсуа Озон во «Все прошло хорошо», где сраженный инсультом фабрикант ищет способ свести с собой счеты.
Кадр из фильма «Париж, 13 округ»
Канны — день второй: изящная Свейнпол, стильная Хадид, роковая Крюгер и другие звезды
Напротив, заразительная витальность сквозит в черно-белом фильме Жака Одиара «Париж, 13 округ», изобретательной и откровенной мультикультурной кинопоэмы о поисках сексуального счастья тремя обитателями района Олимпиад. Вопросы как личной жизни, так и политики разрешаются в «Переломе» Катрин Корсини, разворачивающемся на фоне столкновения «желтых жилетов» с полицией и ищущем повод не столько для обращения к актуальной повестке, сколько для гуманистического напоминания о трех китах французского самосознания — свободы, равенства, братства.
Кадр из фильма «Аннетт»
Хадид, Котийяр, Честейн и другие звезды церемонии открытия Каннского фестиваля — 2021
Демонстративно отворачивается от окружающего мира, пытаясь разобраться прежде всего с самим собой, французский режиссер, фильмом которого Канны открылись.
«Аннетт» Леоса Каракса обращается к жанру мюзикла (причем на песни американских эксцентриков Sparks), чтобы рассказать историю об утрате и боли — через сюжет о стэндап-комике (Адам Драйвер), который сначала губит оперную диву-жену (Марион Котийяр), а затем эксплуатирует их также одаренную певческим талантом дочь.
Последняя при этом сыграна пластмассовой куколкой — и становится понятно, что Каракс, десять лет назад трагически потерявший супругу, актрису Екатерину Голубеву, теперь пытается критически, но не без жалости к себе осмыслить свои чувства и к ней, и к их дочери. Интимное в эмоциональном плане кино, при этом разыгранное через причудливые, абсурдистские номера. Есть, например, сцена с поющим во время куннилингуса Адамом Драйвером.
Кадр из фильма «Титан»
Пожалуй, даже дальше заходит в своих исследованиях эксцессов телесности Джулия Дюкорно, несколько лет назад эффектно дебютировавшая с хоррором о веганстве и каннибализме «Сырое».
В ее новом фильме «Титан»главная героиня, танцовщица с титановой пластиной в голове, после невероятного соития с «Кадиллаком» сначала начинает сочиться машинным маслом, затем убивать, а потом вдруг напрашивается в сыновья к слегка свихнувшемуся после исчезновения ребенка капитану пожарной охраны. Добавьте к этому беременность от американского седана — и получится самый бойкий фильм Канн, прикрывающий шоковой терапией свое холодное, металлическое нутро.
Кадр из фильма «Титан»
Не менее интересно, но уже на современном материале разбирает империю романтических чувств норвежец Йоаким Триер в «Самом худшем человеке на свете». Этим человеком, что характерно, оказывается девушка, за поисками себя низводящая сразу двоих мужчин.
Триер, к его чести, пусть над героиней последовательно, даже зло иронизирует, но судить ее упрямо отказывается: европейская цивилизация, по его мнению, ушла достаточно далеко, чтобы не подвергать никакие персональные метания остракизму.
Кадр из фильма «Петровы в гриппе»
Канны — день седьмой: Шаламе в обнимку с Суинтон и русский десант во главе с Пересильд
По-своему показательно, что тема суда в той или иной форме, наоборот, присутствует в трех российских фильмах, попавших в программу Канн. Незримо нависает она над «Петровыми в гриппе» — удостоенной включения в основной конкурс новой картиной Кирилла Серебренникова. Осужденный на родине режиссер пока не может выезжать за границу; вот и в Каннах он отвечал на вопросы прессы по видеосвязи.
Сами «Петровы» при этом как будто избегают прямой критики русской действительности, вместо этого, предпочитая увидеть ее как кромешный галлюциногенный морок, в котором сослепу и спьяну барахтаются слесари и библиотекари, покойники и классики, уркаганы и менты и по которому топчется, словно тоже в бреду, камера. Спасение как будто бы невозможно — и не дают его даже отступления в прошлое, в воспоминания: советское детство, по Серебренникову, тоже не заслуживает никакой ностальгии.
Кадр из фильма «Дело»
Суд самый настоящий служит центральным элементом показанного в секции «Особый взгляд» (второй по престижности на фестивале после конкурса) «Дела» Алексея Германа — младшего.
Его герой, профессор-литературовед, специализируется на Серебряном веке и попадает, подобно многим своим кумирам-поэтам, под пяту русской власти. Всего-то стоило пошутить о воровстве мэра в соцсетях. Тем неожиданнее, что Герман все-таки оставляет шанс для хеппи-энда — и это самое смелое его решение в этом правильном на уровне идей, но слишком скованном, даже окостеневшем на уровне интонации кино.
Кадр из фильма «Разжимая кулаки»
А вот в «Разжимая кулаки»Киры Коваленко, тоже включенной в «Особый взгляд» второй картине выпускницы нальчикской мастерской Александра Сокурова (где ее сокурсником был уже признанный на мировом уровне Кантемир Балагов), речь идет о суде семейном, вершителем судеб на котором в одной осетинской неполной семье видит себя исключительно отец.
Его уже повзрослевшей дочери тем временем отчаянно необходима свобода (в том числе на то, чтобы сделать операцию, исправив последствия перенесенных в детстве из-за теракта ран) — и ее столкновение с родителем оборачивается в фильме Коваленко настоящим кризисом всех северокавказских устоев и, кажется, даже самого духа жизни в этом визуально эффектном, но странном краю.
«Разжимая кулаки» местами напоминает «Тесноту» того же Балагова, но Коваленко ухитряется найти к схожему сюжету свой свободный от любых сравнений подход: всматривается не только в героиню, но и в других обитателей этого экранного мира, успевает рассмотреть зрелищность, почти ритуализированность движения то тюнингованных «девяток», то кавказских юношей на отдыхе.
Этот интерес к положению и перемещению тел в пространстве одного из самых неподвижных регионов мира разом выделяет Коваленко из всех остальных современных отечественных режиссеров — и вселяет надежду на то, что вскоре в Каннах вновь заговорят о России. Может быть, даже в ближайшие дни «Разжимая кулаки» без наград «Особого взгляда» почти наверняка не останется.
Понравилось? В новом проекте WMJ.ru «Люди» есть еще!
«Стекла в пуанты уже неактуально и вообще зашквар». Танцор — как балерины устраняют конкуренток
Подписывайся на страницы WMJ.ru в ВКонтакте, Одноклассниках, Facebook, Instagram и Telegram!
Фото:Global Look Press, Кадры из фильмов «Искушение», «Французский вестник», «Все прошло хорошо», «Париж, 13 округ», «Аннетт», «Титан», «Петровы в гриппе», «Разжимая кулаки», «Дело» / Kinopoisk.ru, пресс-служба; Arnold Jerocki/Getty Images