о знаменитом датском режиссере

«Когда выходит новый фильм Триера, я, например, делаю всё возможное, чтобы посмотреть его как можно позже. Пусть на нём для начала обломаются более смелые и более эмоционально тупые. Я бы, наверное, с удовольствием вообще не смотрел его фильмов. Потому что его профессия — разбивать вам сердце. А так как в жизни и так достаточно вещей, которые так и так разбивают сердце, то Ларс со своими выдуманными, хладнокровно сконструированными ужасами бытия в этой очереди пусть будет последним. Но вот проблемка — не смотреть их нельзя».

Когда я смотрю на Ларса фон Триера, мне всё время кажется, что на пальцах у него вытатуированы свастики. Quatsch. Это неправда. У него написано слово F**K. Это у меня уже провалы в памяти. Свастиками, на самом деле, покрыто здание Датского киноинститута в Копенгагене. В принципе, весь Копенгаген ровным слоем покрыт свастиками — начиная со зданий пивзавода Carlsberg. Это у вас свастика — это свастика, а в Копене это знак счастья и удачи.

Впрочем, татуировку корявыми буквами «Пошли вы» у Триера это тоже не отменяет. Хотя бы потому, что любить Триера невозможно. Он заранее отменяет термин «любовь» относительно самого себя. Поэтому его принято ненавидеть. И есть за что. Потому что как режиссер Ларс фон Триер — циничный манипулятор, залезающий своими холодными мокрыми руками водопроводчика вам в голову и давящий на нужные участки мозга. Динь — и вы зарыдали над маленькой Бьорк, трям — и вы зарыдали над маленькой Эмили Уотсон, бэмс — и вы уже сходите с ума вместе с Уиллемом Дефо. Да вообще, этот тип что хочет, то и делает с аудиторией, испытывая границы возможного. И тут же их нарушает.

Когда выходит новый фильм Триера (никакой он не «фон», эту чушь он придумал для забавы), я, например, делаю всё возможное, чтобы посмотреть его как можно позже. Пусть на нём для начала обломаются более смелые и более эмоционально тупые.

Я бы, наверное, с удовольствием вообще не смотрел его фильмов.

Потому что его профессия — разбивать вам сердце. А так как в жизни и так достаточно вещей, которые так и так разбивают сердце, то Ларс со своими выдуманными, хладнокровно сконструированными ужасами бытия в этой очереди пусть будет последним. Но вот проблемка — не смотреть их нельзя.

Уж больно крупный художник этот Ларс фон Триер — на кривой кобыле не объедешь.

Иногда я думаю, что он так относится к зрителю, потому что сам — плод евгеники, которую заклеймили как нацистскую науку. Его мамаша, посмотрев на мужа, решила, что от такого унылого перца ничего хорошего не родится, и совершенно сознательно пошла зачала от совсем другого мужика, у которого были хорошие творческие гены и был он из хорошей творческой семьи датского классического органиста. Видимо, после того как Ларс узнал, что он не более чем щенок, чей окрас поддержали правильной случкой, его отношение к миру стало несколько специфическим. А заодно он узнал, что теперь он совсем не еврей, вопреки предыдущей версии.

Ну а что вы хотели от родителей — леваков-нудистов? Все эти модные концепции «свободного воспитания», которые на нём отрабатывались, не более чем красивая упаковка для родительского пофигизма. Немудрено, что среднюю школу он окончить не смог — «не вписался в строгие рамки». Немудрено, когда у тебя каждое лето нудистские лагеря с родителями вместо детских. Зато в десять лет на бытовую камеру снял свою первую короткометражку. А потом в 12 лет умудрился сняться в кино «Тайное лето» у Томаса Виндинга, который был суперпопулярным нарратором детских сказок, и вся страна любила его голос. Его завораживала техническая сторона кино, и он-таки набился через полгода студии в качестве реального «мальчика за всё» — кому свет притащить, кому кофе принести.

Потом он сделал свой первый наскок на Копенгагенскую киношколу (ту самую, которая вся в свастонах по фасаду), но школа ловко увернулась. Тогда он записался в Filmgrupp 16, ассоциацию кинолюбителей, и пошёл работать по блату в Датский кинофонд. Там в свободное от работы время он снял два коротких фильма — «Садовник, выращивающий орхидеи» (1977) и «Мята-блаженная» (1979). В «Садовнике» есть сцена, когда герой в нацистской форме красит себе ресницы тушью. Второй фильм тоже был про войну. То есть Ларс с самой юности был большим затейником. Эти два фильма стали его пропуском в киношколу, где он и проучился до 1983 года. Дипломный его фильм «Картины освобождения» (в оригинале Befrielsesbilleder) даже выпустили в прокат, что впервые случилось с киностудентами Дании за всю историю. Более того, его показали на Берлинском кинофестивале.

Первый же полнометражный фильм Триера «Элемент преступления» (1984) показал, что теорию кино Ларс изучал не зря.

На плечах советских гигантов Триер прокатился аж до номинации на «Золотую пальмовую ветвь» на Каннском фестивале, получив заодно большой приз технической комиссии данного киносмотра. А «Элемент преступления» стал первым фильмом трилогии «Европа».

Самое замечательное в этом фильме — то, что он невероятно скучный. «Скучный» в хорошем смысле слова — дети не падают из окна во время маминого оргазма, небо не падает на землю и не обижают слепых девушек.

Всё это будет потом.

Во втором фильме трилогии — «Эпидемии» — автор уже поддаёт жару и пытается сделать хоррор про сценаристов.

Ну а третий — «Европа» (1991) — сделан так, как будто Фрэнк Миллер решил рисовать свои комиксы во франкфуртском лагере для немецких военнопленных в 1945 году.

В картине прозвучали слова: «Компания «Центропа».

Так будет называться собственная продакшен-компания Ларса Триера, который уже присоединил к фамилии аристократическую приставку «фон» безо всякого на то основания. Просто потому, что другие режиссёры сделали это.

Внезапно, по ходу дела, он снял музыкальное видео на песню Bakerman группы Laid Back. Они, конечно, милые, но при чём тут Ларс (фон) Триер — непонятно.

Для того чтобы подзаработать денег, Триер снял для телевидения мини-сериал «Королевство» (1994). Датчане и шведы обычно заливисто смеются, глядя на экран, потому что там много шуток, которые остальным европейцам просто не заходят (например, про шведскую атомную станцию в Мальмё). И его основное достижение — он довел приём ручной камеры, которую промотировал Жан-Люк Годар в ранних фильмах, до полного маразма. Зрителя просто укачивает. Я смотрел «Королевство» на Берлинском фестивале, и таки пришлось уйти из кинотеатра: я хоть и инженер-механик судовых силовых установок и знаю, что такое Баренцево море зимой, но это слишком для моего вестибулярного аппарата.

Настоящим прорывом для него стал «Рассекая волны» (1996). Вот тут он нашёл свой идеальный рецепт, как насиловать эмоции зрителя. Здесь и страхи по поводу психического нездоровья, и физические травмы, и сексуальное унижение, граничащее с извращением, и религиозный конфликт, и так далее. И главное, что он топчется своими сапогами по вашим слёзным мешкам, делая из зрителя практически мазохиста. Это первый фильм из трилогии «Золотое сердце», где, кроме всего прочего, «Идиоты» и «Танцующая в темноте».

Для порядка отметим, что к этому моменту Триер с Томасом Винтербергом выпустили киноманифест «Догма 95», который устанавливал некоторые правила для кинематографистов-единомышленников. Но «Рассекая волны» тут же нарушил эти нормы в частности, всё-таки построив декорации, использовав компьютерную графику и наложенную в монтаже музыку. Чего, конечно, участники «Догмы» делать не должны.

Цель была правильной, но средства никуда не годились. «Новая волна» оказалась всего лишь лёгкой рябью; волна омыла прибрежный песок и откатилась…Сегодняшнее буйство технологического натиска приведёт к экстремальной демократизации кино. Впервые кино может делать любой. Но чем более доступным становится средство массовой коммуникации, тем более важную роль играет его авангард.

1. Съёмки должны происходить на натуре. Нельзя использовать реквизит и декорации.

2. Музыкальное сопровождение не должно идти отдельно от изображения или наоборот.

3. Камера должна быть ручной. Любое движение или неподвижность диктуются только возможностями человеческой руки.

4. Фильм должен быть цветным.

5. Оптические эффекты и фильтры запрещены.

6. Фильм не должен содержать мнимого действия (убийства, стрельба и тому подобное не могут быть частью фильма).

7. Сюжеты, где действие происходит в другую эпоху или в другой стране, запрещены (действие должно происходить здесь и сейчас).

Хотя фильм «Идиоты» вполне вписывается в его рамки. Всего в рамках «Догмы» было снято 35 фильмов разными режиссёрами из разных стран. Но, как по мне, так лучшими остаются «Торжество» Винтерберга и «Последняя песнь Мифуне» Крага-Якобсена. Находиться в строгих рамках — это большое искусство.

Кстати, о способности Триера ставить препятствия другим людям — очень недурно посмотреть документальный фильм «Пять препятствий» (2003), в котором он предлагает классическому режиссёру 1960-х Йоргену Лету сделать ремейк его картины «Совершенный человек». Но с условиями и ограничениями.

А пока «Рассекая волны» получил Гран-при в Канне, Эмили Уотсон номинирована на «Оскара» и множество других призов.

В 1998-м вышел второй фильм трилогии «Золотое сердце» — «Идиоты». Группа антибуржуазно настроенных граждан валяет дурака, и каждый ищет в себе «внутреннего идиота». Судя по обилию голой плоти и гениталий, это большой привет от родителей Триера — леваков-нудистов. Фильм был номинирован в Канне, не получил ничего. И вообще фестивали на него забили. Только журналистское жюри ФИПРЕССИ что-то там ему выдало на Лондонском кинофестивале.

Кто-нибудь вообще знает, что смотрят на Лондонском кинофестивале? Я вот тут сам недавно вошёл куда-то на Лондонском фестивале с коротким метром — до сих пор не могу понять куда.

Ларс фон Триер кто угодно, только не идиот. Он первым понял, что на «Догме» много не заработаешь. И поэтому третий фильм из трилогии — «Танцующая в темноте» (2000) — был совсем-совсем другой. Во-первых, это музыкальный фильм. Во-вторых, он пригласил на главную роль Бьорк, которая тогда была практически на вершине славы, ну а в-третьих и в-четвёртых — он сделал максимально слёзовыжимательную историю про слепнущую девушку, ограбление, смертный приговор — full house.

И это сработало. На «Оскара» была номинирована заглавная песенка I’ve seen it all, Бьорк стала лучшей актрисой на Каннском фестивале, а сам Триер — лучшим режиссёром, фильм был номинирован на парочку «Золотых глобусов», он стал лучшим датским фильмом на национальной кинопремии, стал лучшим европейским фильмом на Goya Awards и так далее.

Но чтобы вы понимали, насколько фон Триер расчётливый делец, надо как минимум знать, что, пока вы рыдали на судьбой Сельмы — героини Бьорк, фон Триер уже перекрасил декорации тюрьмы, где снималась Бьорк, в розовый цвет — буквально — и уже снимал лесбийское порно. Но зато теперь вы знаете, почему и как возникла «Нимфоманка» (2013).

Если вы меня разбудите в копенгагенском отеле среди ночи и спросите строго: «Какой лучший фильм у Ларса фон Триера?» — я не задумываясь скажу: «Догвилль» (2003).

На самом деле, это вообще один из лучших фильмов, который можно было поставить.

Без декораций — в стиле «театр у микрофона», с прекрасной Николь Кидман в роли Грейс Маллиган, которая оказалась потрясающей драматической актрисой, и с накалом страстей и ненависти, от которой плавится проводка.

Я не знаю, чему там учат в Копенгагенской киношколе, но я думаю, что им достаточно внимательно посмотреть «Догвилль» — и можно смело идти за дипломом. Единство места и времени действия. Вне времени. Без действия. Сплошная классика и авангард одновременно.

«Мандерлей» (2005) повторяет все примочки «Догвилля», даже героиня та же — Грейс Маллиган. Тут её играет Брайс Даллас Ховард. Но что-то по второму разу смотреть уже не хочется. А вообще в этой трилогии «США — страна возможностей» есть ещё «Вашингтон», но он ещё не снят. Не знаю, почему Триер так ненавидит Америку, но в этом он солидарен с другим великим северянином — Аки Каурисмяки.

В 2006-м он снимает комедию «Самый главный босс». Картина начинается как сюрреалистическая комедия, но всё равно заканчивается размышлениями над судьбами капитализма. Но это неважно, зато Триер опробовал на картине удивительную технологию — Automavision. Режиссёр выставляет камеру на лучшую позицию, а потом компьютер рандомно выбирает, как работать с объективом: наезд, отъезд, угол.

В 2007-м режиссёр решает некоторым образом свести счёты со своей студенческой юностью и делает автобиографическую картину «Молодые годы: Эрик Ницше. Часть 1-я». При этом Эриком Ницше он называет почему-то сам себя.

Трилогия «Депрессия» — это «Антихрист», «Меланхолия» и «Нимфоманка». Мало того что режиссёр сам в депрессии, но он вгоняет этими картинами в депрессию даже кнехтов в Новой гавани Копенгагена. Он умеет это делать. «Антихрист» — просто набор всего самого страшного, что может случиться с человеком и что люди сами друг с другом делают. Подробности с гибелью младенцев, отрезанием гениталий и т. д. опускаю — всё равно вычеркнут какие-нибудь снежинки и единороги.

«Меланхолию» (2011) он называет «германским романом», что веселья не прибавляет.

Он реально был в депрессии. И когда по поводу «германского романа» на Каннском фестивале его начала доставать местная журналистка, он психанул и сказал, что раз теперь он не еврей (из-за маминого решения зачать от этнического немца), то, скорей всего, он немец и нацист. Более того, теперь он «понимает Гитлера». Что тут началось! Пресса тут же стала раздувать эти глубоко личные саркастические ремарки как антисемитский скандал, и Триера сделали персоной нон грата на Каннском фестивале. Тем не менее актриса Кирстен Данст получила «лучшую актрису» на том самом Каннском фесте за роль в этом фильме. Журнал Sight & Sound включил картину в список лучших фильмов, когда-либо снятых. Потом директор Каннского фестиваля сказал, что скандал был тупым и на пустом месте, и вообще фон Триер — друг.

Ну а с «Нимфоманкой» (2013) тоже всё понятно — более асексуальную картину сложно придумать.

Три года Ларс снимал «Дом, который построил Джек». Его показали на Каннском фестивале. И несмотря на то что сто слабонервных зрителей ушли с просмотра, остальные устроили стоячую овацию. Картине пытались устроить какой-то особо кровавый маркетинг, но на самом деле перед глазами всё равно останется полностью списанный до мелочей ад художника Боттичелли — со всеми его кругами.

Как говорит сам Триер, «фильм — он должен быть как камушек в вашем ботинке».

То есть всё время беспокоить.

И вот странное дело — лично Ларс фон Триер совсем не мрачный монстр. Он любит посмеяться, его любят актёры (кроме набитой Бьорк, которой в бреду померещилось, что он её вербально и физически абьюзил).

Он выглядит как хитрован — датский крестьянин, который выращивает курочку и свинку, а по воскресеньям голым бродит по песчаному пляжу.

С татуировкой F**K на пальцах.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.