о творчестве режиссёра Эдмонда Кеосаяна

«А потом Эдмонд умер. Через год умер мой папа. Я шёл по жуткому коридору «Останкино» монтировать очередную передачу про кино, и со мной вдруг поздоровался режиссёр, которого я знал только по фото и передачам. Решил, что этот высокий молодой мужчина меня с кем-то спутал. Потом сколько я работал на ТВ, столько этот человек со мной здоровался, как со старым знакомым. Наверное, режиссёр Тигран Эдмондович точно меня с кем-то путает. А для меня это каждый раз — шок. Я же знаю, кто он».

Чего теперь только не найдёшь в интернете: «Полное наименование — войсковая часть 30863. Юридический адрес организации — 683032, Камчатский край, г. Петропавловск-Камчатский, ул. Козельская. Ликвидирован, действовал с 02.02.1937 по 10.12.2020».

Ага. До Петропавловска — 27,8 километра.

«Ликвидирован». Тогда почему я вижу эту часть во сне уже сорок лет почти каждую неделю? Вот выходишь из дома, хрустит лёд, идёшь в сторону матросского клуба — там работает в библиотеке мама. Туда можно пройти по аллее мимо штаба части, где растут ирисы. А можно — через камбуз, обогнув плац, пройти мимо техздания и зайти в библиотеку со стороны склада и кочегарки о трёх трубах — естественно, по кличке «Аврора». Там можно взять этажерку и шариться по пахучим книгам в самом дальнем углу — и сидеть потом читать всего Уэллса или Конан-Дойля. И ещё все живы.

А с главного входа — сам клуб. Там на танцах моряки (никто не называл младший личный состав матросами — только моряками) играли «Нет тебя прекрасней» Антонова, и Sunny Afternoon группы The Kinks, и что-то из Cream. Поэтому я долго не мог поверить в существование группы King Crimson. «Кинкс» знаю, «Крим» знаю, а «Кинг Кримсон»...

А ещё здесь показывали кино. Я смотрел всё подряд года эдак с 65-го. Они где-то все в глубине подсознания, эти фильмы.

Помню только, что после того, как мы — банда местных детей от шести до двенадцати — решили по пятому разу посмотреть «Это безумный, безумный, безумный, безумный мир» (именно четыре раза «безумный»), нас перестали пускать и сказали, что это фильм «детям до шестнадцати».

Ну кто бы знал, что это Стэнли Крамер, который только что снял «Нюрнбергский процесс» и ещё снимет «Благослови зверей и детей» и «Принцип домино».

Так как детей в части было мало, то мы были сплочённой компанией и устроили бунт. В конце концов нас пустили и пятый раз тоже. Я не помню, нужно ли было платить за билеты. Наверное, нет.

Да, мне всё ещё снится колючая проволока и вся её конфигурация вокруг части, за которой были только лес и полигоны, куда мы ходили собирать гильзы и выменивать патроны у танкистов на сигареты. Откуда у нас были сигареты, вообще не помню. Но это было наше основное общение с внешним миром. Остальное — свежий воздух, слишком свежий воздух, каток, книги, радио и кино в клубе. Книги и радио — когда пурга заряжала на неделю, и детей не выпускали на улицу, и дома снег равнял с крышей. Когда не было пурги — кино. Когда была пурга, отец приносил консервированный хлеб. Как на подводной лодке. Нормальный человек не может есть консервированный хлеб.

И было четыре фильма, которые я смотрел больше двенадцати раз каждый. Это «Бриллиантовая рука» Гайдая и три фильма про «Неуловимых».

Вот просто с первых нот «Бьют свинцовые ливни, нам пророчат беду, мы на плечи взвалили и войну, и нужду» — прямо мурашки по коже.

Только сейчас стало понятно, что это как вестерн, только наоборот. Там всадники уходят в сторону заката, а тут идут навстречу на фоне восхода. Вестерн на наш экран придёт позже — «Золото Маккенны» Джея Ли Томпсона с потрясающим саундтреком Владимира Ободзинского вместо оригинального Хосе Фелисиано, слепого гитариста.

«Неуловимые мстители» забирали сразу и целиком, эти отчаянные пацаны: Данька, Ксанка, Валерка и Яшка, страшный Бурнаш, гротескный Крамаров (вот кого мы сразу запомнили по настоящей фамилии актёра), Буба Касторский, одессит, — бесконечный экшен. Никому в голову не приходило, что «одессит» — это эвфемизм «еврея», а если бы и пришло, то никого это не волновало. Фильм так сделан, что вообще-то переживаешь за всех. Как можно не переживать за Копеляна? А за Стриженова?

А ещё впервые запомнилась фамилия режиссёра — Эдмонд Кеосаян. Ведь кто из детей вообще обращает внимание на фамилии режиссёров? Запомнилась потому, что она звучала совершенно необычно — у нас в части жили и служили люди всех национальностей-фамилий. Немного русских, много украинских, одна грузинская фамилия и дядя Петя Шиш (капитан третьего ранга, на минуточку), происхождение фамилии которого мне до сих пор неизвестно. Наверное, русское. И только армянских фамилий у нас не было вообще: наверное, армяне не очень морская нация. Поэтому имя Эдмонд Кеосаян навсегда зарубилось в памяти. И меня терзала одна мысль: как так меня доводят почти до слёз в конце? Оттого, что вот уже всё закончилось, оттого, что красные дьяволята пришли из солнца и в него же уходят: «Вы нам только шепните, мы на помощь придём». И вроде все живы — и сердце всё равно щемит. И это алое небо от оператора Фёдора Добронравова, который снимет ещё «Новые приключения неуловимых».

«Новые приключения» отличались проработкой характеров героев, особенно отрицательных и Бубы Касторского. Ну и уже взошла косоглазая звезда Савелия Крамарова в полный рост. Зал начинал стонать, когда он только появлялся в кадре со своей единственной шуткой. Ко второй серии мы уже выучили имя Бубы — Борис Сичкин. И, надо сказать, даже детскому взгляду был очевиден драматический потенциал балаганщика. Героическая метаморфоза в кадре — это и сильнейший ход режиссёра, и победа актёра. Нелепый шансонье вдруг превращается в красивого и сильного человека. Ну и, конечно, его убивают. Нет, мы не плакали над его судьбой — мы же мужчины. Мы копили эмоции к уходу всадников в закат.

Ещё более сложным произведением искусства была «Корона Российской империи». Чтобы эту картину полностью понимать, всё-таки надо учиться не в начальных классах советской школы, где за неимением учеников и учителей в одной комнате занимаются первые три класса и только четвёртый — в другой, отдельно, хотя с той же самой, одной-единственной учительницей по фамилии Песня. В школе, что примыкала к штабу части, где цвели синие дальневосточные ирисы на клумбах.

«Корона» уже стала настолько солидной вершиной, как сейчас бы сказали, «франшизы», что в ней занято огромное количество лучших актёров страны — от Джигарханяна и Гурченко до Чекана и Светличной. Эдмонд Гарегинович сам тут выступил актёром (а заодно и два его сына — Тигран и Давид). И только недавно я понял, что вообще-то уже во втором фильме на скрипке играет знатный советский композитор Ян Френкель («Журавли» — его песня про войну, которая так прозвучала именно потому, что он сам был фронтовиком). Во втором фильме его «Погоня» в исполнении Кобзона делает большую часть экшена.

Но я всё равно не понимаю, как Кеосаян так умудрялся влюблять в своих героев — независимо от стороны в Гражданской войне.

Я вот давно уже понял, что моё знамя — это то самое, чёрное, с надписью «Свобода или смерть», что топчут кони красных в кадре, и всё равно комок в горле на первых тактах финальной песни и кадрах алого солнца. Может, это путь к примирению? Тезис — антитезис — синтез?

Ведь финальные аккорды гражданского конфликта напрямую отразились на судьбах реальных людей, которые работали над этими тремя фильмами. Уехал в Америку и умер Боря Сичкин. Уехал в Америку и умер Савелий Крамаров. Уехал в Америку и умер оператор Добронравов. «В этом есть что-то не то», как пела группа «Аквариум». Но терять целое поколение прекрасных артистов и художников для России было непростительной роскошью.

Я привожу свои разрозненные киновпечатления и вдруг понимаю, что «Стряпуха», которую довольно много показывали в нашем детстве, — тоже Кеосаян. И там был настоящий Высоцкий. Конечно, было трудно совместить актёра Высоцкого, который на экране, с тем Высоцким, который крутился на магнитофонных бобинах. Как ни старались мои дружки по жизни в секретной части и школе приучить меня к творчеству Высоцкого, но Маккартни с Ленноном как-то вытесняли его ненастроенную гитару, а уж когда пришёл Хендрикс с Led Zeppelin, у чувака не осталось шансов. Но культурный водораздел в нашей банде детей морских офицеров, сплочённых волей случая и Министерства обороны СССР, проходил именно таким образом. А кино как-то не так разделяло вкусы.

Остальные фильмы Эдмонда Гарегиновича я уже смотрел в более взрослом состоянии, когда более плотно стал увлекаться кино как таковым: и «Мужчины», и «Когда наступает сентябрь...», и всё, что он снял на «Арменфильме». Солидные, важные работы. А комок в горле всё равно от «Неуловимых». Ну что ж теперь, в детстве хорошего кино не смотреть, чтобы не было слишком глубокого отпечатка? Тоже ведь неправильно.

А потом Эдмонд умер. Через год умер мой папа. Я шёл по жуткому коридору «Останкино» монтировать очередную передачу про кино, и со мной вдруг поздоровался режиссёр, которого я знал только по фото и передачам. Решил, что этот высокий молодой мужчина меня с кем-то спутал. Потом сколько я работал на ТВ, столько этот человек со мной здоровался, как со старым знакомым. Наверное, режиссёр Тигран Эдмондович точно меня с кем-то путает. А для меня это каждый раз — шок. Я же знаю, кто он. И каждое его «здравствуйте» возвращает меня в заснеженную камчатскую часть 30863, в матросский клуб, где я восьмилетний всё сижу и смотрю без конца, как всадники Эдмонда уходят в вечность.

И все живы.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.