"Петя, волк и другие…" и композитор Непрокофьев

Наташа, кто выдвинул идею новой постановки "Петя, волк и другие..."? Идею предложила Галина Голубова, заместитель художественного руководителя Московской областной филармонии, главный редактор информационного и PR-агентства "Турне". Галина – профессиональный музыкант и очень творческий человек. В этом году 130-летие со дня рождения Сергея Прокофьева и 85-летие со дня первого исполнения симфонической сказки "Петя и волк". Галина посчитала довольно скучным просто отметить эти даты, исполнив музыкальную сказку для детей. Она вспомнила, что у композитора Петра Поспелова есть продолжение этой истории, музыкальная сказка “Петя и волк-2”. Я Петю Поспелова и его музыку нежно люблю, была на премьере "Петя и Волк-2" в Московском театре кукол в 2013 году, поразилась Петиному мастерству, юмору и полёту фантазии. Поспелов попытался сделать не только оммаж, комплимент Прокофьеву, сохранил тембры, взял цитаты, он творчески переработал известную историю Прокофьева. Конечно, я с радостью откликнулась на предложение быть режиссером этого спектакля. Мне очень интересно объединить прокофьевский оригинал и его продолжение-сиквел. Как вы подошли к вопросу режиссуры такой идеи сказки с продолжением? Прежде всего, у меня была задача соединить этих двух композиторов, сделать какой-то мостик между ними, что не просто прошло 70 лет, и главный герой сам стал дедушкой. Поэтому придумался такой персонаж – молодой композитор, яркий, напоминающий самого Прокофьева своим энтузиазмом, своей необычностью, непохожестью на других. Правда, наш композитор ужасно обижается, сердится, раздражается, когда его сравнивают с Сергеем Сергеевичем. Так появился Непрокофьев – персонаж, который соединил двух композиторов в спектакле. Он молодой профессионал и умеет говорить с детьми на одном языке, играет с ними, и на глазах у детей с их помощью сочиняет спектакль. Эту роль исполняет молодой артист Вячеслав Козленко. Непрокофьеву помогает девушка-художница, его муза. Мы назвали ее просто Наташа, потому что так зовут актрису Наталию Каменщикову. Она рисует каких-то забавных персонажей, к которым Непрокофьев тут же подбирает подходящий тембр в оркестре, он вместе с детьми ищет, какой инструмент может каждого персонажа озвучить. Непрокофьев и Наташа вместе придумывают сказку, у него звуки, у нее визуальные образы. Музе приходится прямо на ходу рисовать портрет-шарж и самого Непрокофьева. Так она извиняется за то, перепутала его с Прокофьевым, назвала Сергеем Сергеевичем. И Непрокофьев прощает Наташу! В партитурах обоих композиторов есть Рассказчик. Он ведет повествование. Весь этот текст у нас произносят Непрокофьев и Наташа. У Прокофьева мы убрали слово "пионер", чтобы не вдаваться в исторический контекст. Просто мальчик Петя. Между двумя произведениями мы сочинили свой оригинальный текст. А еще до начала музыки у нас есть свой зачин-экспозиция, когда Непрокофьев вбегает, опаздывая. Мы переработали лекционную часть, которая есть в известной фондовой записи, где Наталия Ильинична Сац читает текст Прокофьева и вначале просит музыкантов сыграть отдельно, объясняя что-то детям. Эту лекционность мы опустили. В нашей постановке Непрокофьев сразу захватывает внимание зрителей. Он начинает общаться с детьми, с оркестром, просит детей изобразить звуки окружающего мира. Поскольку он очень импульсивный, поначалу невольно даже обижает некоторых оркестрантов. Дескать, как нелепо звучит этот инструмент, точь-в-точь как эта неуклюжая утка. Постепенно весь оркестр настраивается против него, музыканты не хотят исполнять, отказываются участвовать в этом. Они возмущены, они учились столько лет, они виртуозы, солисты, раньше к ним никто так не относился, не сравнивал их ни с какими зверями, ни с дедушками. Юные зрители помогают Непрокофьеву исправить ситуацию. Оркестранты ворчат, но всё же соглашаются играть, и постепенно сами загораются, зажигаются и требуют продолжения. Оркестру уже мало симфонической сказки Прокофьева, им не нравится, что труба и тромбон есть в партитуре, эти исполнители сидят на сцене, а у них нет своих сольных партий, нет своих персонажей. Утку съела кошка, и что ж, теперь соло у гобоя больше не будет, как же так? Они вступают в общую игру, настаивают на продолжении. И случается вторая часть – сиквел “Петя и волк-2” Петра Поспелова. Наташа Лайнер, фото из личного архива. А запланирован у вас антракт между Прокофьевым и Поспеловым, первой и второй частью? Спектакль можно играть и с антрактом, и без. Мы, когда начинали репетировать, мыслили, что антракта не будет, вторая часть будет идти прямо внахлест. Возраст наших зрителей от самых маленьких, пришедших на спектакль с родителями, до подростков. Должны выдержать! И у нас придумались такие хипстерские герои, что и родителям, и более взрослым детям будет интересно действо. Всю визуальную часть создает художник Инна Островская, получается очень классно! В вашем спектакле предполагается непосредственное участие зрителей. В этом случае где они будут находиться, как будет располагаться оркестр? У нас музыканты и дирижер оркестра не только занимаются музыкой, они принимают активное участие в сценическом действии, они говорят, как настоящие актёры. И, тем не менее, у нас классическая рассадка оркестра, как обычно. Мы действуем в рамках серии концертов, спектаклей, которые гастролируют на разных площадках Подмосковья, Москвы и других российских городов. Оркестр должен хорошо звучать везде, мы учитываем акустику залов, а залы будут разные, поэтому должна быть универсальная классическая рассадка оркестра, должен быть удобоваримый вариант, который подходит под разные технические условия. Московская область большая, Россия большая. Спектакли могут состояться в маленьких городах, местах, где нет оперных театров. Обычно это ДК, приспособленный под исполнение музыки. Но у нас есть один маленький трюк. Оркестр сидит на сцене. Авансцена свободна для Рассказчика и его музы-художницы Наташи. Здесь же появляется маленький макет сцены, который обычно делают в театре художники-сценографы, в него помещаются рисунки Наташи. Они похожи на плоские куклы. В моем детстве был такой картонный театр на столе, который ты делаешь своими руками, вырезаешь что-то, клеишь. Примерно такой же детский вариант. Может быть, родители, бабушки, дедушки вспомнят из своего детства. Такой наш маленький нарисованный театрик не просто стоит на сцене, и там все происходит. Мы делаем проекцию из этого театрика на большой экран, расположенный за оркестром. Вся эта увеличенная картинка оживает. И появившаяся таким образом мультимедийность остается в то же время рукотворной, рисованной, той, которую могут делать дети. Получается визуальная иллюстрация музыки. А это чья идея? Моя. Я предложила этот домик. Режиссеры и художники любят всякие утеснения, тогда фантазия лучше работает. Первое и главное утеснение было, что денег на постановку почти нет. Не было возможности для изготовления объемных декораций, сложных костюмов, спецэффектов со светом. И придумался маленький театрик, в котором все происходит. Я обожаю такие истории, когда театральное чудо практически на коленке сделано, а все равно все работает. Такая неубиваемая театральная магия. Не обязательно строить громоздкие декорации, золотой занавес вешать и т.д. Мне это нравится еще и потому, что родители и дети сразу понимают, что в такие же игры могут играть сами. Культура домашних театров. У нас это было в семье. Мы с сестрой постоянно устраивали какие-то представления. Для меня это очень ценное воспоминание и впечатление, что, может быть, отчасти повлияло на выбор профессии. Без золотого занавеса, с такой визуальной простотой быстрее просыпается фантазия детей? Конечно, тем более здесь: слушая музыку, легче фантазировать и запомнить звучания и названия инструментов. И никогда это не изгладится из памяти, когда ты привносишь сюда свое. Есть такое понятие – эмоциональный интеллект. Это он и есть! У меня трое детей, все они прошли через домашний театр. До сих пор у нас дома есть вертеп, который я придумала, когда мой старший ребенок сидел у меня в животе. Это смешной рождественский спектакль, который мы играем из года в год, в этом году 22-ой раз. Дети подросли, но для них это очень важно – собраться и сыграть его вместе на Рождество. В чем проявится интерактивность в спектакле? Например, в сказке Поспелова есть момент, где дети помогают освободить оркестр из чрева кита, чей лейтмотив играет труба. Чтобы вызволить музыканта, дети должны угадать, как называется его инструмент. Они как бы повторяют пройденный материал, сами не подозревая об этом, самостоятельно узнавая тембры инструментов симфонического оркестра. И похожих моментов в спектакле достаточно. Поучительная сторона у вас есть в спектакле? Безусловно, есть, но мы ее не выпячиваем. Никакой назидательности нет, всё очень органично. Дети сами не поймут и не заметят, что столько узнали за этот спектакль. Но вот в конце... Знаете, я театральный педагог, много времени своей творческой жизни посвятила образовательно-театральным штукам с подростками и детьми. Есть такой даже не трюк, но это у всех работает, когда ты должен в конце занятия или какой-то сессии перечислить все, чего не было, а теперь это есть, то есть все, чему ты научился, что узнал, что усвоил. Как раз в конце у Поспелова есть перечисление музыкальных инструментов, та самая ситуация, когда надо угадать название тембров и высвободить музыкантов из чрева кита. И это не викторина, а часть действия. Усвоение происходит исподволь. И потом, любовь, дружба, взаимовыручка – это очень важные темы. Дедушка Петя и внук Петя у Поспелова выпускают волка, зверь должен быть свободным. Это тоже говорит детям о каких-то правильных вещах, но опять же без всякой назидательности, даже, может быть, со светлой слезой, когда происходит прощание друзей. Вы испытывали что-то особенное при работе над "Петя, волк и другие..."? То, что я делаю в театре, если мне это нравится, мне всегда в радость. Правильно же говорят: найди профессию по душе – и ты никогда не будешь работать. Каждый раз мне даже неловко, потому что я испытываю абсолютный кайф от репетиций. В этом спектакле играют два моих бывших студента, которым я преподавала актерское мастерство, сценическую речь, вела оперный класс. Сейчас они уже молодые профессионалы, и на репетициях об этом забывается, нет уже мэтра и студентов. Все это уходит, начинается какая-то игра, хулиганство, и царит атмосфера, которая мне страшно по душе. И говорим мы с ними на одном языке. Сплошное удовольствие, особенно когда податливый, гибкий материал, нет творческих мук, вырывания волос. Это как будто я играла в детстве во что-нибудь с упоением, примерно так все и проходит.