Художник Алексей Кислов о своем новом мурале в Самаре: "Важно, чтобы работа вписывалась в среду"

Он прилетел в Самару 2 сентября и уже активно работает на объекте. На стене зрители увидят фантасмагорическое дерево с необычными персонажами. Корреспондент Волга Ньюс поговорил с Алексеем о значении его новой работы, об ответственности художника за свой рисунок и об отличии хорошего стрит-арт фестиваля от плохого.

— Вы впервые в Самаре, но я знаю, что вы готовились к поездке — читали про город. Какие ожидания у вас есть от фестиваля и от города, в целом?

— Обычно, когда я езжу на фестивали, у меня все сводится к тому, чтобы собраться и хорошо сделать свою работу. Из того, что мне больше всего запомнилось, когда я изучал ваш город, — изображения монумента на площади Славы. Очень яркий образ. И могу сказать, что пока ехали из аэропорта до города, отметил богатую природу края, хотя я живу в Крыму и уже привык к такой красоте.

— Какой эскиз вы выбрали для Samara Ground?

— Обычно я пытаюсь привязать рисунок к контексту и местности, но в Самаре решил сделать работу, которая будет нести общие ценности. Я планирую обыграть классический славянский орнамент и использовать символ "древо жизни", куда я помещу своих персонажей. Древо жизни — тот символ, который я часто использую, а в эскизе для Samara Ground я поработал с ним немного по-другому, превратив в некий фантастический цветок.

— В большинстве ваших работ фигурируют фантасмагорические персонажи. Расскажите, что это за образы — есть ли у них своя жизнь, своя история, свой сокровенный смысл?

— У моих персонажей есть своя жизнь и трактовать эти образы можно по-разному: это такие животные с человеческими лицами — в них можно увидеть людей, связанных с природой, которые, может быть, обладают какими-то хищными качествами, или их можно рассматривать, как животных, чьи лица намекают на ценность жизни каждого существа. Мне кажется, что когда у животного появляется человеческое лицо, для зрителя оно становится как будто бы более интеллектуальным, в персонаже визуально проявляются не только инстинкты, но и душа. Я стараюсь вести себя экологично. Не могу себя назвать ярым защитником животных, но меня волнует то, что происходит с экологией, поэтому эта тема часто всплывает в моем творчестве.

— Технический вопрос: чем вы предпочитаете рисовать?

— Обычно я рисую спреем. На данный момент это для меня самый комфортный материал. Спрей позволяет мне увеличить скорость, что очень важно для работы на фестивале. Эта краска и ограничивает, так как у нее есть строго заданная палитра — ты из нее не можешь выйти, но она достаточно широкая и в ней можно найти какие-то рабочие комбинации. Спреем у меня получается сделать то, что я вижу и то, что задумал. Не всегда с помощью кистей это удобно.

— На фестивале с художниками работают и волонтеры — хелперы. Как относитесь к таким помощникам?

— Однозначно позитивно. У меня есть опыт сотрудничества с волонтерами и, если сроки сжатые, очень клево, когда ребята знают, что делать. Если я рисую спреем, то мой помощник должен это уметь. Конечно, порой бывает, что проще все сделать самому. Например, когда работаешь на высотке, второй человек в люльке скорее всего будет мешать. Опять же, главное — скорость. Для фестиваля это важно.

— У вас достаточно масштабный мурал. Успеете?

— Да, должны успеть. У меня есть опыт. Однажды работали с Романом Мураткиным с большими фасадами в Питере: у меня был 24-этажный дом, у Романа — 20-этажный. Мы все сделали за 14 полных рабочих дней, хотя нам помогал лишь один ассистент на двоих. Конечно, порой приходилось останавливать рабочий процесс из-за ветра, который просто сдувал люльку.

— Как вы оцениваете инициативу проведения фестивалей стрит-арта?

— Все зависит от уровня приглашенных художников и целей фестиваля. Сейчас есть оборудование, которое позволяет перенести любое изображение достаточно быстро. Но это просто проекция. Все зависит от того, есть ли у автора вкус, ведь важно не только умение. Иногда попадаются весьма странные работы. Пик эпохи, когда стрит-арт фестивали устраивались бездумно прошел в 2012–2015 году. Сейчас необходимо работать с людьми, с городом. Ведь, когда все это только началось, например, западные художники приезжали и, не вникая в контекст, просто делали штуку в своем стиле, и уезжали. Вот и живите с тем, что получилось. Я считаю, что когда рисуешь в общественном пространстве, ты несешь ответственность, так как ты вторгаешься в эту среду. Но тут тоже необходимо найти границы и не заиграться. Потому что обычно, если утрировать, спросить жителей дома, что они хотят на нем видеть — это будет, в большинстве своем, цветы и котики — что-то миленькое. Я шучу, что если отбросить символизм в моей работе, то мои эскизы — это цветы и котики, что можно воспринять как стеб над шаблоном. Важно, чтобы работа вписывалась в среду и как-то с ней взаимодействовала, а не выглядела как инородный объект.

— Вы давно занимаетесь стрит-артом, и не всегда в рамках фестивалей. Приходилось ли когда-нибудь убегать от полиции?

— Необходимо разделять понятия стрит-арт и паблик-арт. То, что я делаю в Самаре, это скорее паблик-арт. Еще существует граффити, которое остается нелегальным и за него по прежнему штрафуют. Нелегальные граффити я никогда не рисовал. Мне было интересно использовать какие-то моменты и шрифты из граффити. Но, в целом, когда работаешь не на скорость, и когда тебя погнали на середине работы, очень обидно и жалко незаконченного рисунка, не говоря уже о материале.