Вениамин Смехов: «Свободу мы получили, но научиться ей не успели»
Вениамин Смехов – человек-легенда. Актер, режиссер, сценарист, телеведущий, блестящий чтец, литератор, чьи воспоминания о театре – настоящая энциклопедия театральной жизни Москвы. Смехов сыграл сотни ролей – от величественного Воланда и терзающегося муками короля Клавдия до таинственного и благородного Атоса, жуликоватого кюре Максимена и десятков наших современников, переживающих глубокую жизненную драму. В Нижний его привёл фестиваль «Золотая маска», заключительным аккордом которого стал спектакль «Иранская конференция», поставленный Виктором Рыжаковым по пьесе популярного современного драматурга Ивана Вырыпаева. О том, чем театры привлекает современная драматургия, своём творчестве и Нижнем Новгороде актер рассказал нашему корреспонденту. Классики и современники – Вениамин Борисович, «Иранская конференция» покорила зрителей, хотя у драматурга Вырыпаева неоднозначная репутация – в его пьесах мат, богохульства и фривольности. И всё-таки публика его любит. В чём секрет? – Он хороший драматург. Если писатель бередит душу живого актёра, то актёру не стоит быть трусом и думать о мате или фривольностях. Думать надо только о себе и о том, что самому нравится. И тогда всё понравится и зрителю. А запреты мата на сцене связаны, скорее, с поведением Государственной думы. Чтобы работа депутатов казалась нужной, они создают целую систему запретов, в том числе запретов на показ обнажённого тела в музеях! Это означает, что Венеру Милосскую надо нарядить – дать ей бюстгалтер и надеть трусики! Конечно, над такими запретами люди смеются. Когда власть ведёт себя глупо, это уже начинает быть похоже на брежневское время, когда анекдотов становилось с каждым днём всё больше. – То есть вы не против мата в искусстве? – Ну не запрещать же пушкинские стихи, в которых есть эти слова или вместо слов точки идут. Это же было и у Маяковского. Это тоже классика, как и новая русская классика – поэма «Москва – Петушки» Венедикта Ерофеева. Хорошо, что пока не дошло до того, чтобы всё это запрещать. Вспомните историю: запрещали бороды, длинные волосы, в советское время запрещали слово «смерть», потому что в Кремле было очень много пожилых людей. Но как-то же мы с этим живём! Настоящие чувства – Вы вновь и вновь возвращаетесь к личности Маяковского. Каждый раз на своих концертах читаете его стихи, заражая этой любовью к поэту. Вы прекрасно знаете его творчество и биографию. Скажите, можно ли верить фильмам, что сегодня выходят про Маяковского? – Я не смотрю эти фильмы. На переломе эпохи, когда началась перестройка, те, кто знал по-настоящему жизнь и голос Маяковского, понимали, что правда, а что ложь. Маяковский все свои произведения посвящал своей музе Лиле Брик. В советское время выходили статьи, которые окружили имя любимого человека Маяковского мерзопакостной ложью и слухами, а сейчас настало новое время. Вышла очень хорошая книга Василия Катаняна «Лоскутное одеяло» – о женщинах Маяковского и о его любви. Но я знаю, что есть и передачи телевизионные, и книги, где опять идёт фальшивка, которая разогревает малокультурную публику. Это как передачи Малахова или всех этих дорогостоящих ведущих программ с повышенным рейтингом, которые из жителей страны пытаются сделать зомби. Тут каждый решает сам, чему верить и какие книги читать. Когда говорят: вот вы снимались в «Трёх мушкетёрах», было время, были фильмы, каких сейчас нет. Я этого не понимаю. Есть. И будут! Вениамин Смехов – Это не всегда зависит от нас, зрителей. К примеру, когда мы сможем увидеть на большом экране фильм «Земля Эльзы», в котором вы сыграли с Ириной Печерниковой и который получил приз «За самый пронзительный актёрский дуэт» на фестивале экранизаций «Читка»? Он давно анонсирован, но так и не вышел на экраны. – Это временно, из-за пандемии. Продюсер фильма вчера написала мне, что он уже стартовал в нескольких кинотеатрах Москвы и вскоре пойдёт и дальше по России. Обещал его показать и канал «Россия 1». У Ярославы Пулинович очень хорошая пьеса, которая стала основой фильма, но сценарий про другое – и то, что играла Ирина, и то, что играл я. Этот фильм о последней любви пожилых людей и о несправедливостях, которые творятся с их детьми, которые против этой любви. – А что за фильм «Этерна», который сейчас у вас в производстве? Он снят по циклу романов современной писательницы Веры Камши «Отблески Этерны»? – Да, это очень серьёзное фэнтези. В нашем кино это очень молодое направление, которое вызывает горячее соучастие талантливых людей. Это интернетное поколение, но на самом деле все страсти и кошмары вымышленной страны отчасти похожи на то, что бывало и раньше – от Жюля Верна до братьев Стругацких. Роман, в котором буйствует фантазия. Мне было интересно в нём сниматься. Я сыграл там герцога Вальтера Придда – одного из лидеров оппозиции, серьёзного папашу, очередного злодея. Но не буду раскрывать сюжет. – Вы читаете фэнтези? – Я всё подряд читаю. Но есть вещи, которые меня очень трогают. Скорее всего те, что ближе к мемуарной литературе. Я сам литератор, у меня вышло порядочно книг, и все они о жизни, о том, что пережито. Поэтому мне близки книги Гузель Яхиной, Евгения Водолазкина, Людмилы Улицкой. Дальше идёт Акунин – блестящий писатель, фонтанирующий фантазией.– Создаётся впечатление, что у вас настоящее литературное братство, и вы вдохновляете друг друга на творчество. Вчера нижегородский предприниматель и писатель Дмитрий Бирман выложил фото с презентации ваших мемуаров «Жизнь в гостях» в нашем книжном магазине «Дирижабль». Как вас встретили нижегородцы? – Дмитрий – мой давний друг и очень интересный человек. Его хорошо знают в Нижнем Новгороде, потому что он успешный предприниматель и общественный деятель, но я с ним познакомился случайно. И когда он предложил устроить в Нижнем презентацию, я согласился. Ваш книжный магазин очень хороший – такого рода презентации были у этой книги во всех магазинах Москвы, в главном магазине Петербурга, в очень хорошем месте на Ярославщине, в городе Вятское. И мне было приятно представить книгу нижегородцам.Меня очень удивила теплота вашей публики. О книге они не спрашивали, потому что ещё её не читали, но книг им много я подписал. Города и годы – Вы в Нижнем Новгороде частый гость, как вам преображение города к юбилею?– О, об этом в этот раз все спрашивают. Жена моя, Галина Аксёнова, главный знаток не только театра и кино, но и музеев всех мест, где мы с ней бывали и бываем за 42 года нашей совместной жизни. Она заново увидела Нижний и сказала, что появилось очень много хорошего. Город изумительный. А то, что есть критики… Не было случая, чтобы кто-то из мастеров что-то сделал и чтобы людям всем всё понравилось. Обязательно все готовы критиковать то, что сами не делали. Это не менталитет, это исторически сложившееся наше качество. Все критиковать и цензурировать. – На конференции перед спектаклем вы сказали, что цензуры сейчас почти нет. – Нет места, в котором она была и которое называлось Главлит. Его закрыли, вот поэтому я так и говорил. Раньше, перед тем как делать что-нибудь на сцене, директор и руководство театра должны были пьесу дать на подпись в Главлит. Сейчас никуда не дают, но должны поставить в известность управление культуры или министерство культуры города, края или области. Так что подобие надзора есть. Проблема в другом. Свободу мы получили, но научиться ей не успели.– Тут было бы желание. Можно и «Гамлета» сыграть так, что его запретят. – Реакцию зрителя, как и успех, нельзя предугадать. Все знают спектакль «Гамлет» с Высоцким. Я там работал главного мерзавца – короля Клавдия. И до последней черты никто не понимал, что будет. Генеральная репетиция, мамы, папы. И вот – зритель. Современной может быть любая пьеса. Играя «Гамлета», мы попадали в живые чувства, и народ валил к нам. Главное – разбередить свои собственные чувства и через них показать, что делается вокруг, здесь и сейчас. «Гамлет», «Тартюф», «Мастер и Маргарита» – все они современны.– Тогда в чём важность современной литературы? – Сейчас идёт колоссальный театральный бум, интересно работает новая поэзия, новая литература, наука, которая живёт, несмотря на то, что огромное количество талантов отбывает на запад. Сегодняшний день – какой-то необъяснимый удивительный чернозём, который не зависит от властей и экономических эпох. Мне это напоминает то, что творилось в 1930-х годах, когда появлялись шедевры в музыке, живописи, в кино, в театре. То же самое происходит и сейчас. Еще новости по теме Художественный приём: чем удивит нижегородцев обновлённый музей Театр «Вера» открывает ХХХI сезон новой версией спектакля «Последние» Карэн Бадалов: «Невозможно точно сыграть исторического персонажа»
