Его у нас любили: 100 лет со дня рождения Станислава Лема
Станислав Лем, родившийся 100 лет назад, польский писатель-фантаст, философ и футуролог, был кумиром советской интеллигенции времен «оттепели», перешедшей постепенно в период «развитого» социализма.
Не следует забывать, что Лем жил и творил в социалистической Польше (кстати, у себя на родине писатель мог лишь мечтать о той любви и популярности, которыми пользовался у советских читателей). И хотя в плане идеологии и цензуры там было не так строго, как в СССР (ходили слухи, что кое-где был даже разрешен стриптиз), общие (ограничительные) для литературы закономерности были схожими. Афористичные, исполненные юмора и психологической достоверности произведения Станислава Лема — «Звездные дневники Ийона Тихого», «Магелланово облако», «Возвращение со звезд», «Сказки роботов» — были отдушиной для читателя. Имя польского автора стояло в одном ряду с такими классиками, как Рэй Брэдбери, Клиффорд Саймак, Айзек Азимов, Джон Уиндем. Методы и стилистику Лема частично использовали братья Стругацкие.
Они тоже в своих произведениях мягко обходили коренной для советской фантастики вопрос о победившем в будущем общественно-политическом строе, увлекая читателя различными аллюзиями и психологическими головоломками.
Экранизация Андреем Тарковским романа «Солярис» вызвала новую волну интереса к творчеству Лема. Хотя, честно говоря, по внутреннему напряжению и философской наполненности фильм Тарковского значительно превосходит текст самого романа...
Пик популярности фантастики как жанра пришелся на 1960-е годы. Это было удивительное время, заложившее на десятилетия вперед направления развития архитектуры, режиссуры, монументального искусства и многих форм дизайна. Время расцвета неожиданных философских теорий и музыки The Beatles, молодежных бунтов и поисков социальной гармонии. Время формирования буржуазного «среднего класса» и относительного материального благосостояния, смягчения классовых (по Марксу) противоречий. В конце 1960-х американские астронавты высадились на Луну.
Человеческая цивилизация, казалось, готова совершить качественный рывок в своем развитии, выйти в космос. Но (по Гегелю) «крот истории» стал рыть в другом направлении. Фантастику сменила антиутопия. Некогда оптимистичная проекция будущего стала пугающей и мрачной. В начале прошлого века русский поэт-футурист Велимир Хлебников пытался с помощью нумерологии вычислить «Основной закон времени», когда жители Земли услышат «Трубу марсиан» (название другого его произведения). Сегодня ведущие мировые ученые и философы, похоже, достигли консенсуса в определении этого закона как конечности во времени и пространстве человеческой цивилизации, говоря библейским языком, Апокалипсиса.
Но Лем творил в другое время. Несмотря на свой скепсис в отношении человека, он тем не менее видел будущее в позитивном плане, верил в творческий, созидательный дух общества, а потому картины будущего в его произведениях несут в себе свет несбыточной мечты человечества о счастье, справедливости и гармонии. В произведениях Лема можно найти немало угаданных (в основном технических) фрагментов будущего, но «Сумма технологий» (главный философский труд писателя) оказалась не такой, как ее видел Лем. Вместо уносящих человечество к звездам космических кораблей в «сухой остаток» выпали чисто земные проблемы: перенаселение, экология, эпидемии, климатические и природные катастрофы, как расплата за ложные идеалы «эпохи потребления», приведшие к уничтожению биосферы, превращению Земли в отравленную мусорную свалку.
Это свидетельствует о том, что в нашем мире сумма технологий условна. Поэтому в произведениях Станислава Лема каждый читатель сегодня ищет и находит что-то сугубо личное, как его герои в мыслящем океане «Соляриса». Труды польского писателя Лема выдержали проверку временем, хотя и обрели новые смыслы в изменившемся историческом контексте.
