Джимми Хендрикс на дала-фандыре
Работы графического дизайнера Заура Хадикова можно увидеть в фильмах «Generation П», «Балканский рубеж», «Брестская крепость» и многих других, но свой блог он посвятил совсем иному увлечению. Первая страсть Заура — музыка. И он не просто поет песни: Заур переводит мировые хиты на осетинский язык, а инструмент в его руках — авторский вариант национального дала-фандыра.
Пошли в лес и спилили дерево
В двухтысячных Заур Хадиков с друзьями играл во владикавказской рок-группе «Период распада».
— Но времена были очень бедные, и позволить себе инструменты мы не могли. В какой-то момент я подумал, что инструмент можно сделать самим. Мы с моим другом Валерием Галоевым в эту мысль поверили. И процесс запустился.
У ребят не было никакой информации: как это делать, с чего начинать? Поэтому они просто поехали в лес и спилили дерево. А после столкнулись с проблемой: что с этим пеньком делать дальше?
— Стали искать цеха, приезжали по адресам, находили мастеров и начинали их расспрашивать, — вспоминает Заур. — В одной из мастерских мы случайно нашли доброго дедушку, который согласился «напилить» срубленный ствол. Еще и рассказал о всевозможных нюансах работы с деревом. Вот так по крупицам мы собирали ценную информацию.
За новыми знаниями друзья ходили и в музыкальные магазины, где часами изучали строение инструментов и технику их выполнения. В одном из таких продавец разрешил Зауру снять с гитары трафарет. Он и стал основой для первой самодельной гитары.
Электрогитары были усовершенствованные, сделанные «не как у всех». А через несколько лет у каждого из музыкантов началась взрослая, серьезная жизнь, и увлечение музыкой отошло на второй план.
Временно. Когда ребята решили начать заново, электрогитары им стали уже неинтересны, внимание привлекали акустические инструменты — их делать сложнее, а значит, интересней. Начать решили начать с укулеле. Делали долго, зато всему научились.
— И мы сидели, брякали, брякали, напевали песню «Изгиб гитары желтой»… И как-то эти строчки легко легли на осетинский язык — «гитарайы тымбылта», — вспоминает Заур. — И такой забавный текст получился, мы посмеялись и поняли, что это прикольно. Спели, записали, выложили в сеть — и пошло по накатанной.
С тех пор ребята занялись переводом песен на осетинский. Но исполнять песни на осетинском языке под гавайскую гитару Зауру показалось странным. И он загорелся мечтой — смастерить национальный дала-фандыр. Причем не просто сделать старинный народный инструмент, а усовершенствовать конструкцию и создать современную модель.
— У меня была такая мысль: в Осетии есть молодежь, увлекающаяся музыкой, но не все увлекаются именно национальной. Я хотел, чтобы они тоже выглядели круто с осетинским инструментом, но исполняли музыку, которая им нравится. И мы решили сделать дала-фандыр не двухструнным, а четырехструнным, чтобы можно было напевать не только балалаечные мотивы, а любую композицию.
Другая философия
Теперь у ребят есть своя мастерская инструментов Galau. Заур и Валерий создают их вдвоем. Заур — «мозг» и генератор идей, Валерий — «руки», которые облачают идею в форму.
На изготовление одного дала-фандыра уходит две недели. Инструмент делается из ореха, и это дерево выбрано не случайно.
— Нельзя просто так срубить орех. Нужно провести ритуал: испечь пироги, помолиться, — объясняет Валерий. — Орех у осетин особенное дерево, поэтому мы решили, что для осетинского инструмента это самое то. И по техническим характеристикам он идеально подходит. Вообще, при создании музыкальных инструментов всегда используют ель: она считается самым резонирующим деревом. Но у нас есть хитрость, лайфхак. Чтобы орех приобрел те же свойства, что и елка, мы на одной стороне орехового листа делаем перфорацию. Дерево становится легче и приобретает такие же резонансные свойства. Орех отзывчивый, у него хорошая громкость, мягкость и теплота.
Дала-фандыр начинается с выбора листа дерева. Берется тонкая пластина — она станет корпусом инструмента. Для грифа используют бруски клена. Пока клеятся заготовки на гриф, мастер обрабатывает деку. Он приклеивает к ней пружины — полоски дерева, которые выполняют две функции: укрепляющую и музыкальную. Пружины добавляют обертонов в звучание фандыра. Если правильно настроить, даже шуршание по ним будет музыкальным.
Затем на нагретой чугунной трубе Валерий сворачивает лист, придавая ему нужную форму. К нему присоединяется гриф, и идет склейка инструмента. Потом мастер обрезает недостающие формы и приклеивает их к будущему дала-фандыру. На финальной стадии в инструмент вставляются лады и фурнитура.
— Уникальным этот инструмент делает каждая деталь. Корпус без швов, крепление грифа, крепление струн прямо к середине корпуса — такого нет ни на гитарах, ни на скрипках. Технология сборки уникальная, в мире ее никто и никогда не использовал и не использует, — уверен Заур.
За год они с Валерием смастерили 25 дала-фандыров. Спрос на инструмент довольно большой. Причины популярности — в усовершенствованных деталях, убеждены в мастерской.
— Историческая реконструкция — не наша тема. У нас другая философия. Мы не назад возвращаемся. Мы этот инструмент выкопали из-под земли, пыль сдули, нарядили в современную одежду — и вперед, — объясняет Заур.
Заказчики в мастерскую приходят разные. Одни забирают фандыр и пропадают. Другие становятся друзьями. Это обычно профессиональные музыканты или педагоги.
— Бывают очень придирчивые клиенты. Одному мужчине мы только с третьей попытки сделали нужный инструмент. Он хотел дала-фандыр, который бы выглядел как старинный, — вспоминает Заур. — Но у нас есть жесткая «конституция»: мы делаем дизайн такой, какой делаем. Если кому-то нужно с крыльями, с бараньими рогами, мы на это не согласимся. Некоторым заказчикам это трудно понять: как так, ведь я же плачу. Но мы дорожим той конструкцией, к которой пришли. Ее уникальность мы не предаем. Иначе мы потеряем себя.
Майор Таму
Исполнять песни под аккомпанемент четырехструнного дала-фандыра для Заура — одно удовольствие. Особенно если они на осетинском языке. На родном в исполнении музыканта зазвучали уже десятки песен популярных исполнителей: Боба Дилана и Nirvana, Муслима Магомаева и Виктора Цоя, а еще групп «Король и шут» и «Гражданская оборона» - как дань панковскому прошлому.
Перевод известных композиций на родной — это способ показать, что осетинский язык не такой уж и бедный, раз на нем можно исполнять такие поэтические вещи. А еще — это возможность обратить внимание на проблему сохранения родного языка.
— Осетинский язык необходимо спасать, потому что он на самом деле умирает. Я не верю, что человек, выучивший осетинский язык как иностранный, является носителем языка. А настоящих носителей языка все меньше и меньше, — говорит Заур.
Но не каждую любимую композицию удается переложить на родной.
— Песня выбрана, решение принято — ее надо заосетинить. Анализирую текст, если это иностранная песня, то стараюсь ее с оригинала сразу перевести на родной. Какие-то слова подсматриваю в словаре, что-то могу спросить у знакомых, — объясняет Заур. — Стараюсь, чтобы это был именно перевод, а не что-то рядом, лишь бы была рифма. И если у меня не получается сделать перевод, я отметаю эту песню.
На «заосетинивание» одной композиции уходит два дня. Не все тексты хорошо «поддаются».
— Есть слова, одинаково звучащие на русском и осетинском, типа слова «танк». Таких песен я избегаю: звучит плохо, пошло, хотя это и такой перевод. А еще слишком современных фраз, которых в принципе нет в осетинском, — объясняет музыкант.
Как правило, хорошо получается переводить отстраненные, лирические песни. Если в песне есть социальный или политический подтекст, то с большой вероятностью перевести ее будет тяжело.
— В одной песне «Гражданской обороны» есть фраза «мертвые не тлеют, не горят, не болеют». Вот ее легко переводить на осетинский — «мард на судзы, на фаздаг каны». Песня, которая мне понятна, которая меня цепляет, как правило, и легко переводится. Но бывает, что упираюсь в какую-то нелепость либо в слово, и все — перевод встал. Однако исключения присутствуют. Я, например, перевел Space Oddity (Major Tom) Дэвида Боуи. И Tom перевел как Таму. Это прикольно, но у меня не было юмористической цели. Этот момент поначалу меня смущал, а потом показался мне не таким уж недопустимым.
Откликов на свои ролики Заур получает немного, но его это не расстраивает.
— Чаще всего мне пишут — браво, молодец, красава, четко! И даже это очень вдохновляет. Но я стараюсь получать удовольствие от самого процесса, без ожиданий. И у меня это отлично получается.
