Георгий Исаакян: "Я обожаю, когда идея попадает в десятку". Sila в Театре им. Н.И.Сац
Но вот настал момент, когда театр закрыл на реконструкцию свой большой зал и главную сцену. В условиях ограниченных возможностей нашлись компенсирующие решения – ведь кроме большого зала есть Малая сцена, а также пространства фойе театра и чудесная многоуровневая ротонда. "С тех пор, как я пришёл в наш театр, я ходил по нашему фойе и понимал, что это пространство, само по себе требующее каких-то событий. Оно было так придумано и Натальей Ильиничной, и архитекторами этого здания, что там всё время хочется что-то делать". Фото: Елена Лапина И вот теперь ротонда театра становится архитектурным и сценическим центром проекта, который является совместной затеей Георгия Исаакяна и Петра Айду под названием "Re-Конструкция" - своего рода творческим "сериалом", открывающим новые возможности театра и его пространств. "…Это то партнёрство, которое я ценю больше всего в нашей профессии - когда Айду на следующее утро звонит и говорит: ""Я тут всю ночь думал, у меня вот эта мысль, вот эта и вот эта, и я знаю, как это сделать. Мне кажется, что вообще композиция всего этого проекта складывается очень любопытно, потому что там внутри – это получается как бы проект внутри проекта – есть проект собственно Айду, который вместе с театром, вместе с музыкантами оркестра будет делать эти необычные штуки, никем не слышанные и не виденные, и это очень важное для меня направление. То, что там сегодня стартует – это конечно некая новая ступень, некий новый этап, и, конечно, Пётр придумал шикарное название для открытия проекта, потому что это Sila, при том, что это не сила по-русски, это сила по-иннуитски, но оно прямо в сердцевину попадает. Я обожаю, когда идея попадает в десятку. А оно попадает в десятку, потому что это такое место силы". Георгий Исаакян говорит об открывшим проект "Re-Конструкция" произведении американского композитора Джона Лютера Адамса, написанном в 2014 году и за это время ставшим не просто известным, но культовым. Оно называется "SILA: Breath of the world / SILA: Дыхание мира". Сам композитор, проживший много лет на Аляске, занимавшийся там созданием заповедников и проникшийся духом, ощущением природы и мира обитающих там индейских племён иннуитов, рассказывает о своей партитуре так: "Sila — это ветер и шторм, природные стихии. Но это и нечто большее. Sila — это разум. Sila — это осознанность. Sila — это наша осведомленность о мире вокруг нас и осведомленность мира о нас". Партитура произведения, его идея и дух предполагает размещение оркестра на больших пространствах open-air, в свободном единении с природой, с оркестровыми музыкантами и хором, расположенными на расстоянии друг от друга, не создающими звуковой компактный кластер, как это обычно бывает при традиционном оркестровом музицировании, суть её в распределённости, рассредоточенности звука в пространстве. Это не музыка для слушателя. Это, скорее, основанный на эскимосских традициях, самодостаточный акустико-пантеистический объект, позволяющий слушателю в него войти. Более того, слушатель может перемещаться внутри этого акустического пространства, ощущая его в разных ракурсах и с разных акустических позиций. Выбор за ним. Пётр Айду увидел в этом ещё один аспект, существенный именно для специфики театра им. Н. И. Сац: "Обращение к этому произведению для нас — это продолжение и развитие традиций, заложенных Наталией Сац. Все мы выросли на ее пластинках, на "Путеводителе по оркестру" Бенджамина Бриттена, где она читает текст ведущего, на "Пете и волке", созданном Сергеем Прокофьевым по её заказу, где она также выступала в роли Чтеца. Для Наталии Сац была важна просветительская миссия искусства. Поскольку это открытие-"Re-Конструкция" в театре Сац, детском театре, один из смыслов этого цикла заключается в том, чтобы возвращать какие-то старые идеи, для нас это по сути дела также и реконструкция "Путеводителя по оркестру", который она делала для прежних поколений детей. Но только этот новый "Путеводитель" иммерсивный, потому что вы можете ходить по оркестру с картой в руках, слышать разные инструменты, смотреть как на них играют… Можно ходить во время выступления, можно сидеть, можно лежать на полу, можно спать, можно думать о чём-то своём. Но это не означает, что музыканты, которые играют - это какие-то персонажи, которые находятся на экране – они тоже вас видят, вас слышат, и я вас прошу не отвлекать их не шуметь". Фото: Елена Лапина И следует заметить, что дети на протяжении более чем часового произведения чувствовали себя абсолютно комфортно, ходили, сидели, лежали, слушали, смотрели и всячески следовали пожеланиям Петра Айду. Говоря о произведении Джона Адамса, необходимо, как мне кажется, более точно обозначить личность автора. Хорошо быть Людвигом ван Бетховеном. Как он сам справедливо заметил "Князей тысячи, Бетховен - один". Неплохо быть Бахом. Если ты Иоганн Себастьян. У остальных Бахов в общественном сознании возникают проблемы идентификации, несмотря на то, что профессионалы музыку многих из них очень высоко ценят. С разнообразными Штраусами дело обстоит несколько сложнее, но и здесь история всё расставила по местам. А вот с Джонами Адамсами просто беда. Одних только президентов США с этим именем было двое – второй и шестой, отец и сын. Практически в любой сфере науки, культуры, политики или спорта можно найти своего Джона Адамса. Как убедительно показывают энциклопедии, для того, чтобы англо-сакса назвать Джоном Адамсом, большой фантазии не требуется. Так вот, автором партитуры "Sila: Breath Of The World", является не композитор-минималист Джон Кулидж Адамс, известный более всего по опере "Никсон в Китае", а Джон Лютер Адамс (1953), лауреат Пулитцеровской премии, который на определённом этапе тоже освоив опыт музыкального минимализма, пошёл дальше по пути, если можно так выразиться, этнического пантеизма, основанного на взглядах и верованиях коренных народов Аляски, пути, сочетающем дух природы и разума, разлитого в этой природе. Партитура, надо заметить, написана чрезвычайно изысканно, можно сказать, филигранно. Если попытаться найти аналогию тому, что прозвучало в ротонде театра, то это, пожалуй, образ северного сияния, воплощённый в акустических образах. Если мыслить в контексте иннуитских представлений о мире, то это действительно, дыхание мира, как и обозначено в названии. Но если дать волю своему внутреннему Я, прошедшему большую и славную школу профдеформации, то это, безусловно, интереснейшие игры со звуком, с бесчисленными обертонами натурального звукоряда. В сущности, партитура "Дыхания мира", как и всякая партитура, представляет собой график с отложенным по горизонтали временем, а по вертикали звуковысотными обозначениями, которыми руководствуются музыканты. У каждого из исполнителей, находившихся достаточно далеко друг от друга, на разных уровнях, лестницах, балконах (а это представители всех групп симфонического оркестра, большое количество ударных и хор), на нотных пультах находился смартфон, и ровно в 19:15 абсолютно синхронно все они запустили секундомер, по которому в дальнейшем и вступали в чётко обозначенное в партии время. А поскольку высота звуков обертонов являются физико-математической сущностью, то и ноты в партиях были написаны не в рамках традиционной равномерно-темперированной системы, которой европейские музыканты пользуются последние примерно триста лет, а с чётко обозначенной величиной, на которую звуки должны быть выше или ниже привычных (просто в центах, которые представляют собой единицу, равную одной сотой полутона). В результате слушатель оказывается внутри акустического облака многочисленных звуков, как внутри многоцветья, в сумме составляющего белый цвет. И балансом этих многочисленных составляющих звука управляешь ты сам, перемещаясь от медных к струнным, от хора к ударным… Ты фактически интерактивным образом оказываешься в разных зонах этого звукового мира. При том, что громкость, к примеру, труб и скрипок, играющих флажолетами, отличается в разы, ты можешь, подойдя поближе к скрипкам, услышать совершенно иной образ "звуков мира", чем стоя, скажем, на балконе около сопрано. Эта более, чем часовая звуковая медитация является результатом безукоризненно продуманной и написанной партитуры. "Sila: Breath Of The World" - произведение чрезвычайно тяжёлое для исполнителей. Больше часа провести на ногах, это само по себе физически нелегко. Продолжительные фрагменты, в которых практически без пауз, струнники держат смычок, духовики извлекают длинные звуки, что просто очень утомительно, а хор, особенно сопрано, поют в верхнем регистре, постоянно нагружая связки в интенсивном режиме – это тяжело само по себе. Но это также нелегко и психологически, потому что смысл, заложенный в этой партитуре, для каждого из исполнителей абсолютно недоступен в силу объективных причин – "событие" искусства работает только со стороны. Наверно, это можно сравнить с точкой зрения фортепианного молоточка на Концерт Шопена. Особенно в трелях. То, что все артисты оркестра и хора указаны в программке поимённо, совершенно справедливо, это признание серьёзного вклада каждого из них в это, я бы сказал, историческое исполнение произведения Джона Лютера Адамса в Москве.
