«Я хочу прыгать с 15 метров и гореть»: каскадер о своей профессии
Каскадер Доминик Зукер рассказала обозревателю РИАМО о тонкостях экстремальной профессии. — Как вы стали каскадером? Это была ваша мечта с детства? — Недавно отец рассказал мне, что в седьмом классе написал в сочинении, что хочет стать каскадером. Так что эта тяга, видимо, передалась мне по наследству. Я готовилась к обычной жизни: закончила школу, поступила на филологический, но потом все бросила. Сначала я ушла в огненное шоу, а потом постепенно перекочевала в кино: меня пригласили на съемочную площадку выступить с огнем и трюком с подвешиванием. — Сколько лет вы работаете каскадером? — Впервые я примерила на себя роль каскадера в 2017 году. Потом я долго продолжала работать еще и в огненном шоу, и художником-декоратором. Я не знала, как подступиться к профессии, но к тому времени уже умела гореть, падать с больших высот, меня можно было сбить машиной, и я могла выпрыгнуть из автомобиля. Еще одной моей специализацией был штурмовой альпинизм — я умела спускаться с высоты на тросах и веревках, но у меня не было навыков акробатики или знаний единоборств. Где-то в 2019 году я резко решила заняться единоборствами и паркуром, а в 2020 году сделала упор на акробатику и постановочные драки. И это принесло свои плоды: последние несколько лет я активно участвую в съемках. «Наши зарплаты не запредельные»: пилот частной авиакомпании о своей профессии>> — Как стать каскадером? Для этого нужно просто заниматься спортом или проходить специальные курсы, в том числе для актеров? — Чаще всего в каскадеры приходят либо из профессионального спорта, либо из киноиндустрии. Когда у тебя есть какие-то связи или ты сам уже снимался, это проще, потому что мир кино достаточно закрытый. Из профессионального спорта обычно приходят люди, достигшие пика карьеры, но не желающие становиться тренерами. Им немного проще устроиться на позицию каскадера: у них уже есть сценическая подготовка и некий опыт работы. Я же самый обычный человек. Я с детства занималась спортом, но какой-то специальной подготовки не проходила. Но я знаю, что в Москве и Санкт-Петербурге есть школы каскадеров, и их стоит пройти. Там можно получить какое-то представление о профессии. После курсов нужно попасть на съемочную площадку, где придется учиться, получая одновременно и опыт. Однако прохождение различных курсов не гарантирует попадание в кино. Помимо посещения занятий в школе каскадеров, нужно отдельно изучать боевые искусства, заниматься акробатикой. Невозможно освоить профессию за неделю — нужно много вкладываться в саморазвитие. — Можно сказать, что каскадеру приходится учиться всю жизнь? — Бывает по-разному. Все зависит от того, какие у человека планы. Кто-то готов работать в российских сериалах: там достаточно знать боксерскую двоечку-троечку, падать, может, когда-нибудь придется быть сбитым машиной и откуда-нибудь прыгать. У меня планы большие, поэтому я очень много занимаюсь и акробатикой, и трикингом (направление, сочетающее элементы брейкданса, акробатики и боевых искусств — прим. ред.), изучаю различные боевые искусства, потому что хочу, чтобы меня брали в хорошие проекты. Охотовед — о том, почему нельзя самостоятельно спасать оленят и подкармливать лисиц>> — Какими качествами должен обладать каскадер? Он должен испытывать жажду адреналина? — Каскадеры — люди, которые чаще остальных испытывают страх на площадке. Многим кажется, что это какие-то экстремалы, склонные к суициду. Но каскадеры — это, наоборот, расчетливые и ответственные люди, особенно те, которые ставят трюки или имеют большой опыт. Они по десять раз все перепроверят, поругаются с оператором и режиссером, но добьются того, чтобы съемки прошли безопасно. Конечно, в каскадеры приходят и горячие головы. Я тоже пришла в кино с желанием прыгать с высоты в 15 метров, гореть, спускаться на веревках. И я до сих пор всего этого хочу и люблю такие задачи. Но со временем многие понимают, что за любой риск нужно требовать хорошие деньги, а сам трюк нужно хорошо подготовить. Все знают, что есть ребята из паркура или акробатики, которые ради видео в Tik Tok готовы забраться на Бурдж-Халифа, но мне по душе быть каскадером, потому что за мой риск мне заплатят. — Что было самым сложным и экстремальным из того, что вы делали в своей карьере? — Сложное и экстремальное — это разные вещи. Я много горела — меня поджигали на 60% и отдельно поджигали лицо, — меня часто сбивали машины, и это достаточно экстремально. Сбивание, наверное, самое интересное. Сложно сказать, что страшнее: когда тебя сбивают, или когда ты должен кого-то сбить. Еще я прыгала с высоты до 15 метров. Самым сложным для меня остается сценическая хореография, потому что она подразумевает длинные сложные драки. Там все нужно сделать правильно, реалистично, никого не убить и ни от кого не получить. Но чаще всего на площадке нужно драться: побить кого-то или быть избитым. Это самая распространенная задача. «Мама считала, что профессия слишком «мужская»: программистка о стереотипах в IT‑сфере>> — Вы волнуетесь перед исполнением трюков или со временем привыкли к такой работе? — Конечно, волнение есть всегда, если не нужно просто поскользнуться и упасть, хотя и это нужно сделать правильно — в нужное время и в нужном ракурсе. Основная задача каскадера — не сделать что-то страшное и безбашенное, а выполнить трюк технично и правильно. Нужно понимать свою задачу, прислушиваться к поправкам от оператора и режиссера, ориентироваться по другим людям, которые работают с тобой в кадре. Многие не преуспевают в этой профессии, потому что думают, что мгновенно станут звездой, если сделают тройное сальто с 10 метров. На самом деле нужно вовремя пробежать перед камерой, выстрелить, ударить или умереть. А это зачастую куда сложнее. — Случались ли у вас травмы или ЧП во время работы? — В основном я получала травмы на тренировках. К счастью, на площадке их не было. Если каскадер получит травму во время съемок, это дорого обойдется команде: может встать весь процесс, например. Часто на площадке бывают проблемы с пиротехникой, потому что для работы со взрывами нужен тонкий расчет. Трюки на тросах или автомобилях тоже могут не очень приятно закончиться. При мне форс-мажоров на площадке не случалось. Но бывает, что под ногами оказывается то, чего там быть не должно, или на месте падения из земли что-то торчит. Бывают тяжелые условия, когда надо прыгнуть с высоты, а с одной стороны стоит забор, с другой — бетонное ограждение, и ты еще должен не убить в прыжке оператора. — Должен ли каскадер быть актером? И кем вы ощущаете себя больше? — На площадке я встречаю актеров-каскадеров и каскадеров-актеров. Некоторые актеры считают, что могут достаточно неплохо выполнить трюки, и к ним относятся неоднозначно. Есть люди, которые действительно могут и сыграть, и из машины выпрыгнуть. Но есть актеры, которые больше пускают пыль в глаза, но не дают результата, и их каскадеры очень не любят. В то же время есть каскадеры, которые осваивают актерское ремесло, чтобы получить больше ролей. Я тоже отучилась на актера, чтобы в случае чего попробовать себя и в этой роли. При этом я не могу сказать, что играю по заветам Станиславского. Я могу исполнить что-то по памяти, опираясь на физические ощущения, использовать актерские техники и диплом, когда это нужно. Но стать актером и уйти из каскадеров я никогда не хотела. Я считаю, что хороший каскадер должен уметь жить в кадре, потому что часто каскадеров нанимают в качестве актеров, а не дублеров. Бывает, мне самой дают роли: я могу прийти на площадку и узнать, что у меня есть текст или какая-то более глобальная задача. «Я полностью отдаю себя каждой роли»: Анна Снаткина — о секрете успешной карьеры>> — Какой трюк вы мечтаете исполнить? — Мне очень нравится работать с высотой, прыгать и падать, спускаться на тросах. Я хочу делать невероятные прыжки с 15 метров, со здания на здание, акробатические падения. Многие каскадеры со временем ограничивают себя рамками, говорят: «Я лучше буду просто драться». Но у меня пока еще есть запал, озорство: я хочу больше гореть, осваивать максимально сложные трюки. — Как ваша семья относится к вашей профессии? Не боятся ли за вас родственники? — Поначалу они очень боялись, а потом, когда поняли, что я не пробиваю головой стены каждый день, успокоились. Они видят, что сегодня на площадке все достаточно продумано: если есть возможность подложить мат, его подложат, если есть возможность подстраховать, то подстрахуют. Бывает, конечно, что надо в футболке по лестнице скатиться, но тебе никто не скажет не надевать защиту, если есть возможность ее использовать. В семье очень долго не хотели принимать мою работу серьезно: все думали, что это увлечение на пару лет, что я буду заниматься трюками, пока позволит организм. Но сейчас родственники осознали, что это надолго. — До какого возраста люди обычно работают каскадерами? — Можно сказать, что в 45-50 лет каскадеру стоит задуматься об уходе в постановщики трюков или в смежные профессии. Сейчас каскадер может стать экшен-оператором, хореографом боевых сцен. Кто-то уходит в пиротехники, кто-то занимается риггингом — работает с тросами и веревками, подвешивает и спускает декорации или актеров. При этом переход каскадера, к примеру, в постановку драк — это не способ ограничить риск, а сужение профессиональной специализации, которое не делает его менее значимым. Есть люди, работающие до упора, пока не получат серьезную травму, которая их так или иначе остановит. Я, наверное, хочу остаться в профессии до конца. Может, конечно, через пять лет мне все это надоест, но я надеюсь, что так не произойдет. Известный сценарист Александр Бачило — о непредсказуемости гонораров и любимых темах на ТВ>> — Считается, что каскадеры — суеверные люди. Можно ли так сказать и про вас? — Я не верю в суеверия. Мне каждый раз становится тяжело на съемочной площадке, когда кто-то говорит: «Дубль не последний будет, а крайний». А о самой работе каскадеры не любят говорить не столько из-за суеверий, сколько из-за конкуренции. Иногда лучше, когда все узнают о твоих съемках уже по факту. Суеверные коллеги не очень любят рассказывать о рисках, о травмах. Может, мне об этом так легко говорить, потому что на моих глазах никто не погибал, а у меня самой не было серьезных травм. Люди, которые в профессии уже 30 лет, видели всякое. Возможно, со временем действительно возникает потребность во что-то верить.
