Кино о бессознательном: как Тарковскому удалось повлиять на весь мировой кинематограф и с чего начать смотреть его фильмы

Марина Аброшина, креативный продюсер, эксперт в сфере киноиндустрии, автор короткометражной киноленты о проблеме СДВГ в России, окончила НИУ ВШЭ по специальности «Медиакоммуникации»

Андрей Тарковский — пожалуй, самый известный российский режиссер. По его фильмам и заметкам учатся студенты российских и зарубежных институтов; его копируют и ему высказывают дань уважения; его феномен пытаются понять и повторить, а мировые гении опираются на его визуальный язык, чтобы тоже научиться снимать кино о сознании. Многие эксперты, критики уже давно досконально изучили и разобрали его работы, однако простому зрителю зачастую творчество режиссера кажется слишком сложным и запутанным. И это неудивительно.

Андрей Тарковский для кинематографа — все равно что Зигмунд Фрейд для психоанализа. Считается, что именно он открыл бессознательное кино и показал, что объективность можно построить на субъективных образах. Тарковский, в отличие от своего коллеги по цеху Сергея Эйзенштейна, который изобрел монтаж аттракционов, считал, что кино — это высшая форма искусства и только. Поэтому в его понимании оно не может быть развлекательным или увеселительным, напротив, оно должно быть созерцательным.

Именно поэтому гений субъективизма так яростно критиковал культовых зарубежных режиссеров. Некоторые фильмы Милоша Формана он называл «абсолютно бездарными», картины Вуди Аллена считал «нудными до безобразия», а работы Луиса Бунюэля «несусветно пошлыми». И даже награды и признание жюри фестивалей не могли убедить его в обратном. Тарковский всегда твердо стоял на своем и имел собственное незыблемое видение.

Но в чем именно заключалось это видение, каким был визуальный язык гения и с чего начать смотреть его кинохронику? Давайте разбираться.

Как утверждают специалисты, все семь полнометражных работ Тарковского тесно связаны между собой и вообще являются единым фильмом, разделенным на семь частей. Неспроста его творческий дебют, «Иваново детство», повествующий о мальчишке, попавшем на фронт, показывает самое беззаботное время в жизни человека, а последняя работа, «Жертвоприношение», заканчивается сожжением дома. Дом, как известно, имел сакральное значение для Тарковского, и изображал он его как символ жизни практически в каждой из своих работ.

Его трудами вдохновлялись многие великие режиссеры, причем не только советские и российские. Так, в 1966 году он выпустил картину «Андрей Рублев», которая изначально подверглась жесткой цензуре, однако уже почти через десять лет попала в список 100 лучших фильмов в истории кино. Тарковский не сепарирует веру с религией — в «Андрее Рублеве» для него они едины, как и традиции. В то время его интересовало то, что в одной из своих записей он с иронией называет «наша русская бессмысленная и бесполезная великая глубина». Ему удается очень тонко передать ее с помощью знаменитых визуальных приемов.

Позднее особый подход Тарковского начали копировать европейские и американские режиссеры, такие как Михаэль Ханеке и Ларс фон Триер. Авторы применяли принципы симметрии кадра и основ золотого сечения по аналогии с Тарковским. Более того, в 2009 году Триер посвятил Тарковскому целый фильм — «Антихрист». Он создал пугающе субъективную ленту, а именно субъективизмом была пропитана каждая работа Тарковского.

Талант советского режиссера заключался еще и в его бешеном любопытстве. После «Андрея Рублева» он выпускает «Солярис» по книге Станислава Лема. Фильм описывает события, происходящие на космической станции. Живущие на станции занимаются изучением планеты, однако она начинает влиять на них: люди сходят с ума, испытывают галлюцинации. И если Стенли Кубрик в картине «2001: Космическая Одиссея» пытался показать взгляд с Земли на космос, то Тарковский планировал снять взгляд на Землю из космоса.

Новый режиссерский поход к фантастическому жанру был революционным для индустрии. Именно эту картину брали за основу для создания собственных работ Николас Роуг, Дункан Джонс, Люк Бессон и другие режиссеры, впоследствии пытавшиеся погрузить зрителя в межгалактическое ощущение пространства. Для стиля Тарковского было характерно нарушение драматургических основ.

К слову, в фильмах Тарковского зачастую встречаются плоские кадры, лишенные перспективы, а люди в них перемещаются горизонтально. Режиссер представлял себе сознание как икону, а на иконах обычно нет ни передних, ни задних планов, они ортогональны. И поскольку кино Тарковского — это кино о сознании, в нем тоже не может быть перспективы. При этом глубина создается за счет высветления фона и обращения взора героев как бы внутрь него. Например, известный кадр с мамой, сидящей на заборе, в фильме «Зеркало».

Вообще «Зеркало» считается самой личной картиной Тарковского. В ней он собирает воспоминание о детстве и снова использует стихи отца, показывая неразрывную связь между прошлым и настоящим. При просмотре зритель буквально наблюдает за исповедью режиссера, его личными переживаниями. Здесь вновь стоит уделить внимание планам и скорости повествования. Автор не гонится за удовлетворением чувств аудитории или коммерческим успехом. Он увлечен размеренным изображением и изучением состояния героев, их изменений. А как нам известно, глубокая рефлексия не может происходить в ускоренном режиме.

О таланте, визуальном языке и влиянии Андрея Тарковского на мировой кинематограф можно рассуждать вечно. Безустанно можно разбирать символы, образы и приемы повествования, которые он использовал в своих трудах. Однако лучше всего выделить несколько дней и ознакомиться с его работами лично, не пытаясь анализировать все, что происходит в кадре. Ведь Тарковский пытался создать именно созерцательные, медитативные фильмы, которые можно прочувствовать только на бессознательном уровне.

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора