Пётр Востоков: «Лечусь игрой на трубе»
Большой джазовый оркестр под управлением Петра Востокова знают во всём мире и любят даже те, кто далёк от джаза. Вернее, услышав выступление этого коллектива, джаз уже невозможно не полюбить. В канун Рождества в Большом зале Московской консерватории состоялся масштабный концерт оркестра. Звучала самая сказочная, новогодняя музыка: сюита «Щелкунчик» Дюка Эллингтона и Билли Стрейхорна, знаменитая джазовая интерпретация балета Чайковского. Незадолго до этого коллектив выступал в Курске на фестивале «Джазовая провинция». Успех был грандиозным: зрители не хотели отпускать музыкантов со сцены. Грустили под «Гуд бай» и дружно танцевали под No moon at all. Когда концерт всё же закончился, корреспондент «Курской правды» поговорил с руководителем коллектива. О «старом» джазе и бесплатных концертах – Пётр Вадимович, когда вы увлеклись джазом? – Вообще-то мама хотела, чтобы я играл на флейте. Но мест на этом отделении уже не было. Думаю, к счастью. Иначе я вряд ли бы стал джазовым музыкантом. У флейтистов – академическая судьба. В 16 лет начал заниматься джазом. Вначале это было хобби, но я быстро влился. Вот до сих пор этим занимаюсь. – Вы исполняете «старый» джаз – музыку 30-40-х годов. Почему тяготеете именно к ней? – Джаз в те годы стал очень популярным, появились первые крупные оркестры, игравшие танцевальные мелодии. Кстати, исполнение таких мелодий требовало слаженной игры оркестра, так что импровизации стало меньше. Именно в это время для оркестра написано большое количество интересных композиций. Но мы играем и более позднюю музыку – 50-70-х годов, исполняем и современные композиции. Я отталкиваюсь от художественных качеств, а не от ярлыков и названий. Но, как правило, это традиционно джазовая музыка. – В 30-е годы джаз был танцевальной музыкой – в танцзалы выстраивались очереди. А ваши зрители танцуют? – Каждый месяц мы проводим вечеринки с танцорами. Вначале мы это делали в помещениях танцевальных школ. Но с прошлого года решили это делать в джаз-клубе Алексея Козлова. Там очень хороший паркет. Вечеринки – это свободный формат. Своего рода дискотека. Мы просто играем, а ребята танцуют. Они, кстати, также платят за вход. Правда, билет для танцоров стоит дешевле. Но иногда кто-то хочет сделать поставленный номер. – Танцоры-профессионалы? – Нет. Для большинства это хобби. Танцуют сальсу, бачату, танго. А есть танцы, связанные со свинговой музыкой: это хип-хоп, тэп (его ещё называют степом), чарльстон, бальбоа. Ребята приходят на вечеринки и отрываются. – При этом, говорят, в Москве днём на ваших концертах можно побывать и бесплатно… – Да, в джаз-клубе «Эссе» проходят еженедельные бранчи. Они начинаются после утренней репетиции. Для музыкантов это – возможность показать публике что-то новое перед большим вечерним выступлением. Зрители могут услышать то, что мы только что отрепетировали. Потом я могу что-то скорректировать, внести какие-то правки. Это очень удачный формат в процессе подготовки к концерту. Бранч – это что-то среднее между выступлением и репетицией. – Расскажите о программе, которую вы представили в этом году на «Джазовой провинции». – На фестивале мы выступили малым составом. Сыграли любимую музыку. Она совершенно разная, неоднородная, потому её нельзя назвать отдельной программой. Например, Too close for comfort («Слишком близко для комфорта»). Это популярная песня Джерри Бока 1956 года. А «Щедрик» – народная песня в обработке украинского композитора Николая Леонтовича, которая ещё в прошлом веке получила известность. А в 1921 году «Щедрик» исполнили в США – на концерте в Карнеги-Холле в Нью-Йорке. С тех пор на Западе она известна как Carol of the bells – «Колядка колокольчиков». No moon at all – «Луны вообще нет» – написана в 1947 году Дэвидом Манном и Редом Эвансом. Gilly, Goodbye, On the street where you live, Cute, Two sleepy people – красивые, узнаваемые композиции. – Зрители, присутствовавшие на концерте, убедились: вы не только прекрасный музыкант, но и замечательный рассказчик. Как вы готовитесь к разговору с залом? – Как правило, лучше всего получается, когда ничего не готовишь и всё происходит спонтанно. Если планируешь, выходит скучно, как доклад. Как в музицировании: надо хорошо владеть темой, но действовать спонтанно, незаученно. Нужно ориентироваться на конкретную ситуацию, момент, как была сыграна предыдущая композиция. Скорее, это разговор по душам. Я продумываю, конечно, что хочу рассказать. Но в основном это импровизация. Справка «КП» Пётр Востоков родился в 1985 году. В 2009-м окончил Российскую академию музыки имени Гнесиных, был участником биг-бенда Игоря Бутмана, камерного оркестра имени Олега Лундстрема, играл с «Арсеналом» Алексея Козлова, с ансамблями Ивана Фармаковского, Виктора Епанешникова, Вагифа Садыхова. Лауреат До#Дж 2007 (Донецк). Лауреат VII Всероссийского конкурса исполнителей джазовой музыки «Новое поколение» (2010). 11 лет назад вместе с певицей Дарьей Антоновой он создал Большой джазовый оркестр. В его составе – ученики и выпускники самых известных российских музыкальных вузов, в том числе воспитанники самого Петра Востокова. В 2020 году он стал музыкантом года по версии Радио Джаз и обладателем премии «Все Цвета Джаза». О съёмках в кино – Со своей артистичностью и способностью к импровизации вы не мечтали о профессии актёра? – Никогда! И тем не менее недавно принял участие в съёмках нового фильма Павла Чухрая. В кино музыкантам, как правило, достаются роли музыкантов. Десять человек из оркестра снимались в этом фильме. Авторы хотели, чтобы был небольшой состав: четыре саксофона, две трубы, тромбон. В фильме есть сцена, где легендарный Леонид Утёсов (его играет замечательный актёр Юрий Стоянов) появляется с оркестром: идёт репетиция. В кадре мы будем три минуты, но съёмки заняли целый день. Сначала мы записали в студии музыку номера, а потом играли в кадре – под своё сопровождение. Надеюсь, в этом году фильм выйдет на экраны. И о личном – На барабанах вашего оркестра изображён симпатичный пес… – Это моя собака Яша. Правда, на рисунке он гораздо моложе, чем сейчас. Ему здесь всего два года. Яша – ровесник нашего оркестра. 11 лет назад его подкинули к дверям нашей квартиры. Музыку и пение он не очень любит. Но, когда я занимаюсь дома, Яша не выражает недовольства. Однако к трубе относится настороженно: видно, не может понять, каким образом из этой штуки появляется такой шум. Он всегда удивляется. В нашей семье очень любят животных, как и все музыканты нашего оркестра. Мы дружим с благотворительным фондом, который поддерживает бездомных собак. Даём благотворительные концерты, собранные средства идут в помощь бездомным. – Как вы перенесли самоизоляцию прошлого года? – Нормально! Я нуждался в такой передышке – от работы, от общения. Семья уехала на дачу, и я целый месяц был один. – Правда ли, что игра на духовых инструментах очень полезна для здоровья? – Могу сказать точно: игра на инструменте лечит. Например, при простудных заболеваниях занятия на трубе помогают выздороветь быстрее. Возможно, это дыхательная гимнастика. Так что детям стоит заниматься на духовых инструментах. Помимо того, что ребёнок учится любить настоящую музыку, духовно растёт и развивает кругозор, он оздоравливается. – А ваш сын уже учится музыке? – Тимофею восемь лет. И, конечно, музыка окружает его с детства: выступления оркестра, репетиции. Сын любит музыку, но увлекается спортом – занимается самбо. Мы хотим, чтобы он сам захотел учиться. В его возрасте уже пора приступить к занятиям. Но не страшно, если это случится немного позже. Впрочем, опыт у Тимофея есть. В четыре года во время бранча он выбежал на сцену и начал дирижировать оркестром. Ему это очень нравилось. Но всё же хочется, чтобы он сознательно сделал свой выбор. – Удаётся ли вам отдыхать и какую музыку вы слушаете на отдыхе? – У музыкантов особая жизнь – они редко отдыхают. Я всегда работаю. Отдых – это гастроли, путешествия, встречи с друзьями, новые знакомства. Иногда выезжаю на дачу. А что касается музыки, то слушаю академическую классическую музыку, симфонии – всё, что связано с оркестром. Оперу пока для себя не открыл. Слушаю рок, композиции 60-х годов. Она помогает пережить эмоции, которые испытывал в юности. А вот джаз не слушал уже несколько лет. Елена ГАМОВА Фото Юлии Кулиничек и из архива Омской филармонии
