Сначала было тело. В прокате — победившая на фестивале в Венеции драма про подпольный аборт. Почему ее стоит смотреть?
В российский прокат выходит «Событие» (L'événement) француженки Одри Диван, фильм-победитель Венецианского фестиваля, основанный на одноименной околобиографической книге писательницы Анни Эрно. «Лента.ру» рассказывает, почему эта драма о студентке из середины прошлого столетия, решившейся на подпольный аборт, — одновременно особенная и безвременная.
23-летняя Анна (Анамария Вартоломей) ведет ничем не примечательную жизнь студентки — обшарпанная общага, перебрасывание записками на парах, танцы в клубе под взгляды голодных до юных женских тел пожарных со станции неподалеку от университета. Все меняется, когда героиня узнает, что подхватила «болезнь, превращающую французских женщин в домохозяек». Незапланированная беременность означает для нее крах так и не начавшейся карьеры преподавательницы литературы и следование по стопам матери — к той жизни, от которой она так хотела сбежать.
«Событие» довольно скупо делится контекстом, в котором разворачиваются события; лишь по косвенным признакам зрителю дают понять, что действие фильма разворачивается во Франции начала 1960-х. Аборты без медицинских показаний в те времена были запрещены, а их проведение каралось тюрьмой как для врачей, так и для пациенток; подпольное прерывание беременности, помимо прочего, было связано с опаснейшим риском для жизни, ну а в случае госпитализации после него судьба девушек ложилась в руки случайного дежурного врача — напишет ли он в журнале об аборте или «поверит» в выкидыш?
И все же Анна твердо решает, что рожать не будет, и пытается во что бы то ни стало найти выход из ситуации; только вот в обществе, в котором даже слово «аборт» никто не хочет произносить, юной и совершенно неопытной девушке получить помощь, кажется, практически нереально. Платный врач прописывает ей инъекции, которые на самом деле укрепляют плод; однокурсник, у которого Анна пытается узнать контакты подпольных абортариев, тащит ее в койку — мол, уже залетела, значит ничем не рискуешь. Подруги героини впадают в ужас от одной лишь мысли об аборте и от Анны отворачиваются; другие же сокурсницы, прознав, что девушка занималась сексом, принимаются ее травить.
Пускай на дворе уже не 1960-е, тема абортов во многих уголках мира (даже в Соединенных Штатах и некоторых странах Европы) остается крайне токсичной; в телесериалах дай бог ее упомянуть, чего уж говорить о демонстрации самого процесса. В авторском кино ситуация обстоит куда лучше — в 2007-м драма «4 месяца, 3 недели и 2 дня» Кристиана Мунджиу получила Золотую пальмовую ветвь Каннского кинофестиваля; в 2020-м Серебряного медведя на Берлинале взяла американская лента «Никогда, редко, иногда, всегда» Элизы Хиттман. Работа Мунджиу, как и «Событие», посвящена подпольному аборту (проведенному в номере отеля в коммунистической Румынии), но фокусировалась не столько на беременной, сколько на ее подруге с синдромом спасателя; фильм Хиттман же разворачивается в наше время и скорее является изображением бюрократического ада, через который приходится проходить женщинам. Картина Диван помимо очевидных этических проблем, окружающих запрет на прерывание беременности, поднимает куда более широкие вопросы сексуальной и личной женской свободы.
Да, аборт для молодой женщины во Франции 60-х был сопряжен с величайшими рисками, но похожим табу окружена в «Событии» и тема секса в принципе. «Все здесь хотят одного и того же, просто не говорят об этом», — заявляет Анна подбивающему к ней клинья мужчине в баре, прежде чем дать ему увести себя «на прогулку». Героиня, посмевшая этот призрачный запрет на интимную близость нарушить, моментально становится объектом травли со стороны однокурсниц и магнитом для мужчин. И даже друзей попытки Анны открыто реализовать свои сексуальные желания одновременно ужасают и злят.
Каждый из второстепенных персонажей «События» через бездействие или активный конфликт с героиней становится охранителем существующего порядка; ну а тех, кто с таким положением вещей пытается бороться, окружающие превращают в маргиналов
Вся эта паранойя социума усугубляется визуальными приемами: клаустрофобным кадром 4:3, исключительно субъективной камерой, постоянно держащей на прицеле либо лицо Анны, либо ее тело, и скупостью закадровой музыки. Такой метод прекрасно отражает полнейшую дезориентацию юной героини, которая, не имея ни поддержки, ни связей, ни познаний, пытается избавиться от плода. Одри Диван намеренно минималистична в изображении признаков времени, в котором разворачивается «Событие», — такая Анна может жить и в 1960-х, и в 2020-х. Опыт героини уникален и одновременно объединяет ее со всеми женщинами мира, ставшими жертвами репродуктивного насилия.
Конечно, ведущий персонаж фильма изрядно героизирован — все испытания девушка выдерживает стоически, и к своей цели движется с маниакальной отверженностью, невзирая на препятствия и неудачи. Что ж, Диван это делает сознательно — не даром «Событие» завершается строчками из поэмы Виктора Гюго о парижанах, вышедших на защиту города от наступающего врага; в борьбе за свободу обреченных на смерть или голод, но сохранивших собственную честь. Борьба женщины за право распоряжаться своим телом и демонстрировать свои желания — тоже война, радикальная и беспощадная, только поэтами эпохи романтизма не воспетая; Одри Диван же эту несправедливость исправляет.