Ведьма-философ, каннибал-комедия и полицейское государство: самые страшные фильмы «Сандэнса»-2022

Фестиваль «Сандэнс», главный смотр американского независимого кино, продолжается в онлайн-формате — и если его самые звездные премьеры и национальный конкурс пока решительно не оправдывают ожиданий, то среди жанровых и документальных фильмов попадаются достаточно оригинальные работы. О них — в материале «Ленты.ру».

XIX век, сельская глушь в Македонии. Бегающие по деревне ребятишки весело распевают считалку про кровопийцу Волкоедку. Сама Волкоедка, она же Старая дева Мария (Анамария Маринка), обожженная от головы до пят ведьма с лукавым взглядом, тем временем уже здесь — склонилась над корзинкой с новорожденной девочкой, занесла над малюткой демонический черный коготь. Застающая ее за этим мать ребенка успевает, впрочем, заключить с ведьмой пакт — девочка по имени Невена (Сара Климоска) достанется той, только достигнув шестнадцатилетия. Вот только проведет она эти годы по воле матери — в горной пещере, а по воле Волкоедки — лишенной голоса. Когда же ведьма придет забирать обещанное и обратит девушку в свое племя, нормальной колдовской жизни у той все-таки не выйдет: стоит Невене узнать, что теперь она может перевоплощаться в тех, кого убьет, как ее парадоксальным образом тянет к жизни среди людей. Под видом то крестьянки (Нуми Рапас), то молодого парня (Карлото Котта), то собаки, то девчонки (Элис Энглерт). Волкоедка, впрочем, ее так просто в покое не оставит.

О том, что амбиции австралийца македонского происхождения Горана Столевского в «Ты не будешь одна» (You Won't Be Alone) лежат дальше простого фолк-хоррора, становится ясно более-менее сразу. Настолько манерны здесь ракурсы камеры, настолько парадоксален ритм повествования, настолько сильным ощущается протест режиссера против использования типичных хоррор-приемов. Что ж, в дальнейшем это подозрение только оправдывается — Столевски остается верен ведьминскому сюжету, но формально все настойчивее и настойчивее уходит на территорию позднего Терренса Малика, где блеск воды на солнце и шелест травы несут большую эмоциональную нагрузку, чем вспоротые животы и окровавленные лица (их, впрочем, тут тоже хватает). Нельзя сказать, что этот разворот хоррора к кинопоэзии успешен абсолютно во всем — так патетический саундтрек временами выводит импрессионистские устремления Столевского за грань абсурда. В другом, впрочем, «Ты не будешь одна» освежающе оригинален — особенно это касается постепенного обретения немой Невеной языка в закадровом голосе: от примитивных определений вроде «мама-шепот» и «мама-ведьма» (так она разделяет свою родную мать от Волкоедки) к вполне философским конструкциям, не уступающим внутренним монологам героев того же Малика.

Другой эффектный сандэнсовский дебют в жанре фильма ужасов, напротив, опирается на ультрасовременный материал. Тридцатилетняя Ноа (Дэйзи Эдгар-Джонс) в картине Мими Кейв «Свежее» (FRESH) устала спать одна — но и ухажеры в дейтинговых приложениях тоже не выдерживают никакой критики. После очередного неудачного свидания девушка уже жалуется подруге, что, наверное, обречена на одиночество — и в тот же день у полки с овощами в ближайшем супермаркете с ней знакомится видный, остроумный, обаятельный пластический хирург Стив (Себастьян Стэн, Зимний солдат из киновселенной Marvel). Роман завязывается стремительно — и вот уже Стив везет Ноа в свой роскошный загородный дом. Где немедленно накачает ее седативами и посадит на кандалы — чтобы постепенно отрезать от нее куски мяса для рассылки тайному обществу таких же, как он, каннибалов. Девушка, впрочем, должна оставаться живой — свежее мясо, мол, вкуснее.

С таким сюжетом легко было бы уйти в незамутненный, а-ля фильмы классика каннибал-хоррора Руджеро Деодато, эксплотейшн — но Мими Кейв, к ее чести, заинтересована не только в том, чтобы зрителя напугать. «Свежее» подкупает не столько жутковатыми обстоятельствами, вытекающими из ее сюжета, сколько интонацией — превратности романтических отношений Кейв интересуют не меньше каннибализма, и смотрит на них она с впечатляющей иронией, чем дальше к финалу, тем больше выводящей фильм скорее в комедийный жанр, усиленный игривым феминистским зарядом (из всех передряг выбраться Ноа может помочь лишь девичье сестринство — в подвалах Стива она оказывается не первой и не единственной пленницей). В этом плане со «Свежим» оказывается легко солидаризироваться — в конце концов, знакомясь с новым человеком, где ты возьмешь гарантию, что в свободное время он буквально не пожирает людей?

Ужасы вымышленные — дело одно, а вот реальная жизнь способна генерировать кошмары не менее обескураживающие. Так постановкой более потусторонней, чем во многих паранормальных хоррорах, смотрятся снятые американской армией кадры симуляции протестов и их последующих игровых разгонов в специально для этой цели построенных на территориях пары военных баз квази-городках Райотсвиллах — кадры, вокруг которых так или иначе строится документалка Сьерры Петтенгилл «Райотсвилл, США». Идет конец 1960-х, Америку сотрясают протесты черного населения — и армия вместе с полицией учатся их эффективно (и жестко) подавлять, разыгрывая впечатляюще подробные и многолюдные сцены противостояний. В выхолощенных декорациях, мгновенно напоминающих города-призраки из каких-нибудь старых вестернов.

Параллельно Петтенгилл рассказывает историю самих беспорядков, охвативших в 1967-1968 годах почти все крупные американские города, — и комиссии Кернера, почти год расследовавшей их причины. Выводы, сделанные сенаторами, в определенной степени были шокирующими — виноваты в протестах оказались не провокаторы или радикалы, но само устройство американского общества, на фундаментальном уровне травмированного расизмом. Исправлять ситуацию — посредством вложений в образование, медицину и жилье — оказалось, впрочем, куда дороже, чем повысить бюджет на силы правопорядка, что пришедший в 1968-м к власти Никсон сделать и поспешил, позволив каждому провинциальному отделению полиции завладеть чуть ли не бронетранспортерами.

Петтенгилл, то есть, запечатлевает момент окончательного становления США как полицейского государства, которым они остаются и по сей день. Основную — и самую эффективную в плане воздействия — работу в ее фильме, впрочем, выполняют архивные кадры как таковые — не только съемки учений в Райотсвиллах, но и включения с улиц бунтующих городов и дебаты из эфира публичного телевидения 1968-го. И если сводить документальную режиссуру только к выбору материала и его структурированию, то Петтенгилл, конечно, сделала большое дело. Проблема в том, что в «Райотсвилле, США» есть еще и сквозной, преисполненный квазифилософского надрыва, расфокусированный авторский закадр, который этот труд немного обесценивает. Реальность (а нужно отдавать себе отчет в том, что события и решения конца 1960-х продолжают откликаться и в современности) сопротивляется однозначному осмыслению — один кадр с вошедшим в роль бунтаря-радикала чернокожим солдатом, продолжающим извергать проклятия в адрес тащащих его в автозак сослуживцев, оказывается глубже, страшнее многозначнее любых цитат из Фанона и Фуко.

Фестиваль «Сандэнс» проходит онлайн с 20 по 30 января