Советский Союз угробил Суслов

25 января – ровно сорок лет со дня, как нас покинул Михаил Андреевич Суслов, «советский Победоносцев». Фигура в отечественной истории очень значимая и, в отличие от большинства других исторических деятелей, весьма однозначная. Ибо плоды дел Михаила Андреевича мы, в значительной степени, разгребаем и поныне. Ведь разрушившая СССР геополитическая катастрофа во многим стала возможной в силу того, что товарищ советский гражданин совершенно разуверился в своем социалистическом Отечестве, стал воспринимать его царством мертвящей скуки. А скучно жить стало в Советском Союзе после того, как Суслов распростер над ним свои совиные крыла.

В системе советской иерархии Михаил Андреевич занимал ключевое место – главный коммунистический идеолог, «серый кардинал». Кажется, о нем нельзя ничего сказать плохого с точки зрения личных качеств – скромный, как человек, доброжелательный, как собеседник, он никогда не использовал доставшуюся ему громадную власть в корыстных целях. И искренне считал, что та «подморозка», которой он подверг советское общество, идет на пользу и народу, и государству.

Суслов честно верил в насаждаемый им ортодоксальный марксизм, который он рьяно охранял от любых покушений на переосмысление и реформирование. И в итоге, сам того не желая, крупно повредил тому учению, которое должен был охранять. Насадил в стране столь удушливую атмосферу идеологической схоластики, что единственным средством спасения оставались лишь цинизм и черный юмор. В итоге страна зубрила коммунистические догмы «для отмазки», а потом зло выстебывала их на кухнях. Выстебывала даже не особо скрытно, ибо в брежневском СССР от человека требовали уже лишь самого минимума показной лояльности.

В этом вина Суслова – он насадил и поддерживал в стране порядок вещей, оттолкнувший от СССР многих живших в нем выдающихся интеллектуалов, заставив их либо уйти во внутреннюю эмиграцию, либо встать на путь открытой борьбы с системой. Знаковой в этом плане стала история великого мыслителя и социального философа Александра Зиновьева. Мы сейчас воспринимаем Зиновьева в основном сквозь призму последних пятнадцати лет его жизни, когда он стал активно критиковать Запад и вступил в ряды патриотической оппозиции. И забываем предыдущий период, когда Зиновьев активно воевал на стороне врагов СССР, гвоздил его, год за годом выпуская ядовитейшие памфлеты-разоблачения. Что его сподвигло на путь индивидуальной войны с советской системой? Он же был крайне успешный по советским меркам человек, относился к числу элиты, более того, страна его подняла на ноги, выучила, вывела в люди. И вдруг такое…

Или вот другой значительнейший ум того времени – Эвальд Ильенков. Человек, искренне пытавшийся вывести советский марксизм из идеологического тупика и закончивший тем, что после длительной депрессии перерезал себе ножом сонную артерию. Зиновьев и Ильенков были хорошо знакомы. Они оба, каждый на свой лад, старались придать новый толчок коммунистическому учению, творчески развить его в условиях позднего СССР и тем самым спасти советскую систему от стагнации. Но дух, царивший в формально марксистских учреждениях Советского Союза, уже напоминал миазмы, исходящие от разложившегося мертвеца. Система довела Ильенкова до самоубийства, а Зиновьева сделала своим врагом, вытолкнула за пределы государства и заставила увлеченно ковать оружие, которое он вложил в руки врагов СССР (а спохватился и раскаялся уже когда было сильно поздно).

Какое общество в итоге построили в позднем Советском Союзе? Понять это помогают образчики кинематографа того времени. Например, знаменитый фильм Никиты Михалкова «Родня», снятый незадолго до смерти Суслова. Продемонстрированное там «бабье царство» – микромодель всего предперестроечного СССР. В ту пору социально одобряемым стал именно «женский» тип поведения, нацеленный на всегдашний компромисс, а мужская «брутальность» (олицетворявшаяся, в частности, Высоцким) стала восприниматься как нечто чуть ли не антисоветское. Мужчины в такой картине мира не то чтобы совсем отсутствуют, но они оттеснены на задний план, несамостоятельны, нерешительны и даже где-то женоподобны (чего стоит хотя бы персонаж Юрия Богатырева в «Родне»).

Или снятый все в том же 1981-м фильм Татьяны Лиозновой «Мы, нижеподписавшиеся». Он куда менее известен, чем «Родня», но с точки зрения понимания того времени столь же ценен. Сюжет таков: приемная комиссия в составе трех работников отказалась подписывать акт о приемке хлебозавода – из-за присутствующих на только что построенном объекте недоделок (хотя, в принципе, завод хлеб выпекать может). Комиссию, возвращающуюся поездом с приемки объекта, инкогнито сопровождает Леонид Шиндин (Леонид Куравлев), диспетчер СМУ, которое строило хлебозавод. Также с Шиндиным едут его супруга и один из коллег. Задача Шиндина – любой ценой убедить подписать акт приемки, пока члены комиссии не доложили руководству, что объект не принят. И он с жаром берется за дело.

Хотя сначала я принял Шиндина за отъявленного мошенника, по ходу действия выясняется, что он всерьез борется за благородное дело – враги пытаются выжить из СМУ честного и талантливого человека, его начальника Егорова, «философа сельского строительства», неугодного начальнику стройтреста карьеристу Грижелюку. Самое же поразительное в том, что нравственного идиота Шиндина пытаются выдать за положительного героя эпохи! В своем стремлении защитить любимого начальника и заставить комиссию подписать злополучный акт герой Куравлева не чуждается никаких способов: лебезит, унижается, даже готов подложить под комиссию, с целью ее ублажения, собственную супругу. Добрая часть фильма представляет собой излюбленный советскими режиссерами жанр «душевного порно» – смотреть это порою совсем непросто.

Картина пронизана ярким символизмом времени. Единственный по-настоящему положительный персонаж – глава комиссии, бывший военный юрист, человек ушедшей эпохи сталинских прорывов Девятов, в исполнении Юрия Яковлева. Он пытается делать что-то хорошее, но им беззастенчиво манипулируют бездушные бюрократы, которым его принципиальность нужна лишь тогда, когда требуется натравить Девятова на кого-то неугодного. Шиндин же – один из тех наивных сущеглупых «совков», что через несколько лет будут приветствовать Горбачева (кстати, в так и оставшемся за кадром Егорове почему-то и проглядывает тот самый Горбачев, которым в начале его правления точно так же умилялись и превозносили). И лишь член комиссии Семенов в исполнении Олега Янковского не вызывает подсознательного раздражения – даром, что он законченный циник. Вообще, глядя фильмы, подобные «Нижеподписавшимся», просто шкурой чувствуешь, что Советский Союз был обречен. «Остановился поезд», «Парад планет» Вадима Абдрашитова, «Полеты во сне и наяву» Романа Балаяна, «Отпуск в сентябре» Виталия Мельникова – они об одном: вроде бы всё есть, вокруг царят относительное довольство и спокойствие, а всё равно глухая невыразимая тоска…

На мой взгляд, главная ошибка Брежнева, Суслова и компании заключалась в том, что они попытались накинуть сети на охватившую тогда мир молодежную культурную революцию, задушить высвобожденный ею пассионарный выплеск. Я знаком со многими бывшими представителями знаменитого Ленинградского рок-клуба, некогда задуманного властями СССР в качестве загончика для странных самодеятельных музыкантов, не желавших вписывавшиеся в «официальную» песенную культуру – Ленинград в начале 80-х ими буквально кишел. Люди хотели лишь одного – чтобы им не мешали играть свои песни. Никакого политического протеста не было – и лишь годы спустя вылезли сумасшедшие с байками о том, что, дескать, «ЦРУ писало песни для Виктора Цоя, чтобы он подрывал ими советскую власть».

Рок-клуб в 1981-м был создан под крылом официальных органов, чтобы можно было держать всю эту «шушеру», то есть участников самодеятельных ансамблей, под одним колпаком. Тогда, при живом еще Суслове, никто не мог, разумеется, предполагать, что впоследствии Ленинградский рок-клуб окажет мощное влияние на процесс назревавших и позже свершившихся в стране перемен. Записи состоявших в клубе групп расходились по СССР миллионными тиражами. На рок-клубовские фестивали тоже приезжали люди со всей страны, зал был забит битком. Но беда в том, что на тот момент эти молодежные кумиры являлись уже убежденными антисоветчиками – и такими их сделала сама советская власть. Собственно, эти пожилые нынче люди и сейчас вспоминают о порядках времен СССР с ненавистью – облавы на посетителей нелегальных сейшенов; необходимость литовать каждую песню, униженно умоляя чиновников приемных комиссий; понимание того, что при советской власти тебе, если не решишь порвать с творчеством, светит лишь карьера дворника или сторожа.

Поздний СССР для того, чтобы выжить, должен был решить одну важнейшую задачу – преодолеть мертвящую комсомольскую систему и выиграть битву за умы молодого поколения. А вместо этого комсомольцы гоняли молодежь за длинные волосы, за безобидное увлечение рок-музыкой, за естественное стремление к подлинному и нефальшивому. Между тем советских подростков тошнило от навязываемых им идеалов прилизанных пай-мальчиков, тошнило от убогой официозной поп-культуры. Советская власть даже для здорового молодежного патриотизма не давала должного выхода, подменяя его своим извечным «мирумирством». Советский кинематограф так и не смог произвести продукт калибра «Звездных войн», «Рэмбо» или «Лучшего стрелка», обращавших подрастающие поколения всего мира в почитателей Америки. Система насаждаемой в СССР мелочной опеки над обществом так это самое общество утомила, что оно вскоре встретило крушение Советского Союза с равнодушием, а то и с радостью.

Вопрос – насколько велика личная ответственность за это самого Михаила Андреевича Суслова и его единомышленников, отвечавших в СССР за идеологию? Конечно, можно сказать, что они тоже были скованы условиями своего времени, тяжким наследием предыдущих эпох. Что они искренне желали добра и – исходя из собственных представлений о жизни – пытались это самое добро нести. Но… получилось, как получилось.