Десять причин читать Валентина Катаева
1. Существует нелепый миф, что литераторы – это такие люди не от мира сего, у которых всё валится из рук; и «когда говорят пушки – музы молчат», потому что литераторы всего пугаются; а деньги и общественную работу им вообще лучше не доверять – всё потеряют и провалят. Иной раз кажется, что литераторы сами этот миф поддерживают, чтоб их не подгружали лишней работой. Но вообще треть русской классики – чиновники и общественные деятели самого высокого уровня; треть – профессиональные военные без страха и упрека; и треть – отличные дельцы в самом широком смысле. А Катаев – всё вместе взятое.
2. Вы это знаете и без меня, но я на всякий случай повторю: Катаев – это русский дворянин из Одессы, который написал (в 1937 году!) волшебную повесть «Белеет парус одинокий»; а еще повесть «Сын полка» (1945), которую мы изучали в школе (сейчас уже нет); а еще сказку «Цветик-семицветик» (1940; посвященную Борису Левину – отличному писателю и солдату, погибшему на финской войне; деду Сергея Шаргунова).
Катаев – родной старший брат Евгения Петрова (на самом деле – Катаева), который вместе с Ильфом сочинил «12 стульев». Идею этого романа Ильфу и Петрову подарил Катаев. По-братски подогнал. Мог бы сам написать, но был занят.
3. В Первую мировую Катаев был дважды ранен, награжден двумя Георгиевскими крестами и орденом святой Анны – «За храбрость». Знакомый и старший товарищ Катаева – Иван Бунин – даже после этого был уверен, что Катаев не приспособлен к воинской службе. Но Бунин явно судил по себе.
4. В Гражданскую Катаев стал добровольцем Белой армии, служил артиллеристом на бронепоезде, но вот (уже привычный) парадокс. Воевал Катаев на территории нынешней Украины и в основном против петлюровцев. Выросший в русском городе Одессе Катаев (как и все представители южно-русской школы) понимал и ценил украинство в самых разных формах, от культурной до кулинарной – но Украина, как независимая держава – это для русского дворянина перебор. То есть, еще раз повторим, белогвардеец Катаев (как и красноармейцы Аркадий Гайдар и Николай Островский) – воевал против самостийников. Дослужился до штабс-капитана.
Воображаю, что когда в 1939 году он явился в Кремль получать первый свой сталинский орден, мысленно этот авантюрист и веселый циник произнес:
– Штабс-капитан Добровольческой армии Катаев по вашему приказанию прибыл!
И щелкнул каблуками. Но вслух не сказал.
5. Одна из самых страшных книг, которая может из дня сегодняшнего восприниматься и как «антисоветская» и, более того, «антисемитская» – повесть «Уже написан Вертер» о зверствах ЧК в Одессе – была написана Катаевым в 1979 году и тут же опубликована в советском журнале «Новый мир». События, в ней описанные, отчасти повторяли сюжет его же рассказа «Отец» 1922 года.
Это реальная история: участник белогвардейского заговора Валентин Катаев был взят ЧК (вместе со своим братом Евгением, которому было 18 лет), их чудом не расстреляли. В тюрьме Валентин посоветовал брату Жене сбавить возраст, в надежде на помилование – тот сказал, что ему 17, и всю жизнь потом прожил с этой, на год сокращенной, датой рождения.
Вообще же внимательно читавшие советскую литературу были вполне себе осведомлены о коллективизации (повести Михаила Алексеева и мн. др.), репрессиях (повести Бондарева, Васильева, Злобина, стихи Шаламова и мн. др.) и ужасах Гражданской (вообще огромная литература). Даже подростком я был озадачен: а чего все так удивляются разоблачениям в «Огоньке» – я про это уже читал у советских классиков. Перечитайте «Уже написан Вертер», прошу вас.
Во-первых, это одна из лучших повестей в русской литературе. Во-вторых, на фоне этой повести – все наши сериалы про кровавых чекистов покажутся вам розовым компотом.
6. Катаев был, случалось, циничен, но это не главное. Он – это главное – был державник. Он ценил хватку и скорость. Большевики? – ну что ж, они вернули Одессу и Киев; они начали индустриализацию, они деятельны и тоже циничны: «…так что, будем-с жить с большевиками, господин штабс-капитан». Катаев – автор одного из первых «производственных» романов – «Время, вперед!» (1932). Роман был отлично экранизирован Швейцером; в главной роли – Сергей Юрский, музыка Георгия Свиридова (та самая).
7. Катаев всю жизнь писал стихи и считал себя поэтом. Катаев дружил с Есениным. Однажды они подрались. Катаев победил.
8. Катаев, если спокойно и без пафоса, по уровню мастерства – писатель не хуже, чем Набоков. Но у нас существует нелепая литературоведческая инерция: считать, что «тут» литературы быть не могло, а вся она была «там». Всё это несусветная чепуха. «Там» была великая литература, но она быстро, лет за 15, закончилась, потому что русский язык на чужбине не живет. Поэтому Набоков перешел на английский, Куприн и Ладинский вернулись в СССР, а остальные эмигрантские классики, увы, писали всё хуже и хуже, за исключением разве что Бунина. Что до Катаева – «Разбитая жизнь, или Волшебный рог Оберона» (1972) и «Кладбище в Скулянах» (1974) – это бесподобные тексты; доказывающие к тому же, что писатель, которому под 80 лет, может слышать и чувствовать, как юноша, и стилистически уделывать всех молодых. Да простят меня поклонники Аксёнова или Нагибина, и уж тем более Гладилина – но никто из них с Катаевым и рядом не лежит.
И к слову, касательно постмодернистских игр: шифры и парадоксы советских классиков – они, для начала, сложней и любопытней шифров и парадоксов тех, кто из филологического баловства этим занимались, искусства для. У Катаева, или Леонова, а то и Гайдара с Шолоховым – эти шифры оплачены кровью и судьбой. Когда Катаев и Леонов явственно описывают в советских текстах свою службу в Белой армии, а Шолохов – быт своей семьи на территории Вешенского восстания в доме одного из повстанческих командиров – меня это будоражит куда больше, чем когда Набоков дергает тиранов за ус из другой страны. Но об этом наша филология думать ленится.
9. Катаев написал повесть о Ленине «Маленькая железная дверь в стене» (1964). Не думаю, что Катаев был верным ленинцем, хотя «масштаб осознавал», и Маяковскому верил искренне и неистово; но он точно не простил Сталину вторую половину 30-х и погибших друзей, которых он любовно перебирает в нежнейшей мемуарной повести «Алмазный мой венец» (Бабеля и Нарбута в числе прочих).
В ряде своих советских сочинений Катаев забавлялся, вводя на эпизодические роли завуалированных вождей – в «Кладбище в Скулянах» появляется кавказский усатый старик, который пьет, а из-под усов его течет, не переставая, кровь; в «Святом колодце» – мелькает клоун в фетровой шляпе, который кривляется, пока не получает пинок под зад – и тут легко угадывается Хрущев. Цензура ничего этого не замечала – никто и подумать такое о Катаеве не мог.
Если бы Катаев дожил до перестройки, некоторые время он был бы внутри лагеря шестидесятников, которых он взрастил в своем журнале «Юность». Но в 90-е штабс-капитан Белой армии, сталинский орденоносец, бесстрашный полковник Красной армии – всё бы это проклял. Он был, повторимся, державник. Он с Петлюрой воевал. И цену индустриализации знал. Он любил достойную жизнь и умел жить на широкую ногу, но он никогда не был буржуазным писателем, задыхающимся от одного словосочетания «европейские ценности» – как эти вот все вокруг нас; у него всегда был отличный вкус. Россия была его абсолютной ценностью.
10. Я читал всего Катаева, томов 15, он мне всю жизнь нравился и нравится, я им очарован. Но у него, наряду с целой галереей шедевров, есть три дурацкие продолжения волшебной повести «Белеет парус одинокий», совершенно ходульные. Вот их можно не читать.
Но «Уже написан Вертер», «Траву забвения», «Время, вперёд» – читать надо обязательно. И, на всякий случай, вдруг вы не знаете. «Белеет парус одинокий» – строчка изначально не Лермонтова, а Бестужева-Марлинского, был у нас и такой поэт и воин. В другой раз о нем расскажу.
Источник: блог Захара Прилепина