Войти в почту

Общество не обязано финансировать собственное разрушение

Министерство культуры России приостановило обсуждение проекта «Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей». Проект вызвал резкую критику у представителей нашей творческой (в частности, театральной) интеллигенции, которая опасается возрождения цензуры.

Общество не обязано финансировать собственное разрушение
© Деловая газета "Взгляд"

Критики проекта говорили о том, что «все меры по установлению контроля над искусством будут препятствовать его дальнейшему развитию», задавались вопросом «А как же тогда при готовящемся контроле, а попросту говоря, цензуре, будет осуществляться творческий эксперимент?» или даже негодовали на предполагаемое возвращение «Худсовета при партячейке, Главлита и всего такого».

Насколько такие опасения обоснованы? Проект носит довольно общий характер, но в нем есть положение, несомненно провоцирующее острую реакцию. Глава 16 пункт а) говорит: «[предусмотреть] ответственность федеральных и региональных органов исполнительной власти и органов местного самоуправления за финансирование мероприятий, противоречащих целям и задачам государственной политики».

То есть речь в документе идет не о цензуре, а о финансировании. И это принципиально разные вещи. Я бы хотел подчеркнуть, что с уважением отношусь к свободе творческого самовыражения. Свобода – это очень важно. Даже когда человек, полагающий себя деятелем искусства, производит нечто, на мой взгляд, тщательно и намеренно лишенное каких-либо проблесков блага, красоты и истины, я не думаю, что его надо принуждать становиться на горло собственной песне.

Но свобода должна быть и у других – финансирование подобных деятелей должно быть строго добровольным. Сограждане могут, если они хотят, покупать билеты на его спектакли или его картины. Богатые меценаты могут щедро финансировать его творчество, если им так угодно. Люди могут заниматься какими угодно творческими изысками – за счет тех, кому они интересны. Совершенно другая ситуация возникает, когда деятель искусств начинает претендовать на деньги государства – то есть деньги налогоплательщиков. Налоги собираются с граждан в принудительном порядке, и вопрос, почему они должны быть отданы именно данной творческой личности, возникает неизбежно.

В качестве примера можно вспомнить, как несколько лет назад творческую интеллигенцию сотрясало дело театрального режиссера Кирилла Серебренникова, обвиненного в растрате. Это дело привлекло внимание к содержанию его творчества, на которое были выделены многие миллионы казенных денег.

Творчества, пронизанного весьма причудливыми сексуальными девиациями, которое не могло не вызвать вопроса: как это вообще получило финансирование? Конечно, взрослые люди по обоюдному согласию вольны делать что угодно, в том числе ходить на какие им угодно спектакли – но почему же налогоплательщики должны им это оплачивать?

Бюджетные деньги должны распределяться по каким-то прозрачным и понятным принципам – не ради чьих-то частных творческих порывов, но ради общего блага. А это неизбежно предполагает разговор о том, как мы видим это благо. Гениальный композитор Георг Фридрих Гендель как-то сказал: «Мне было бы досадно, если бы я доставлял людям только удовольствие; моя цель – делать их лучше». Гении прошлого видели свое творчество как общественное служение, и именно как общественное служение оно могло претендовать на поддержку.

И вот разговор о том, что может претендовать на общественную поддержку, а что нет, совершенно уместен. Это ни в коем случае не вопрос цензуры. Если вам не выдают казенных миллионов, это никак не означает, что вас подвергают цензуре, душат ваш свободный, смелый дар – и вообще возвращают партийный диктат, угнетающий творческих людей. Конечно, высокая культура – музеи, классические театры или симфонические оркестры – не может жить на самоокупаемости. Тут совершенно уместна государственная поддержка.

Но возможности государства ограничены, и вопрос: кому дать государственные средства, а кому предоставить жить исключительно за счет частных меценатов или благодарной аудитории – неизбежно приходится как-то решать. Должны ли существовать понятные и прозрачные принципы, по которым то или иное творчество получает поддержку? Или все должно определяться личными знакомствами или лоббистскими возможностями конкретных людей?

Конечно, распределение ограниченных фондов – это всегда сложный вопрос. Но можно сказать сразу, что общественные средства не должны использоваться во вред обществу. Финансировать за счет государства пропаганду презрения к семье, к своей стране, к нравственным нормам, было бы крайне нелепо. Мы знаем, что психологические, ценностные, культурные факторы могут играть огромную роль в сохранении (или разрушении) страны. Страна не должна финансировать собственное разрушение – и это стоит официально обозначить, как это и делает проект документа.

Беда в том, что в русской интеллигенции еще, по крайней мере, с 1860-х годов существует субкультура презрения к своей стране, ее истории, культуре и особенно государственности. Эта субкультура принесла свои плоды в 1917 году, но революционная катастрофа так ничему и не научила ее адептов. Это не уникально русское явление – оно восходит к французским революционерам и проявляется в различных странах. Британский философ Роджер Скрутон даже ввел специальный термин «ойкофобия» – ненависть к собственной культуре.

Конечно, всякий человек имеет право на свой собственный взгляд на вещи – и если этот взгляд носит презрительно-нигилистический характер, это не должно быть наказуемо. Но было бы совсем странно финансировать распространение такого взгляда за счет налогоплательщиков. Государство должно финансировать то, что служит общему благу и отражает созидательные ценности. Конечно, эти ценности можно и нужно обсуждать – но мы должны хотя бы определить принципы, по которым государство финансирует (или отказывается финансировать) те или иные культурные начинания.