100 лет назад Сталин был избран генеральным секретарем ЦК РКП(б)

100 лет назад, 3 апреля 1922 года, на Пленуме Центрального комитета компартии Иосиф Сталин был избран генеральным секретарем ЦК РКП(б). В дальнейшем он превратил этот по сути "технический" пост в трамплин к вершинам власти в советском государстве. В тот момент безусловным лидером партии и правительства считался исключительно Владимир Ленин, занимавший должность председателя Совета народных комиссаров, то есть коллегии председателей комиссий, которым было поручено "заведывание отдельными отраслями государственной жизни". Фактически Совнарком был зародышем более привычной для всех исполнительной власти, в 1946 году он закономерно превратится в Совет Министров СССР, однако в начале организации пролетарского государства необходимость разделения законодательной и исполнительной власти считалась "не соответствующей деятельности Советской республики", да и какой конкретный пост занимал общепризнанный "вождь пролетариата", было не так уж важно. "Совет Народных Комиссаров — это непосредственный орган власти как таковой: и законодательный, и исполнительный, и административный", — заявлял Яков Свердлов 1 апреля 1918 года на заседании Всероссийского центрального исполнительного комитета, управлявшего страной между Всероссийскими съездами Советов, которые считались высшей властью — "властью рабочих и крестьян". Таким образом, формирование центральных органов управления страной складывалось не в рамках "буржуазной" системы разделения властей, а в рамках системы партийной и государственной власти, которые со временем тяготели к объединению под единым общим руководством. Секретариат ЦК как чисто рабочий и при этом подчеркнуто коллегиальный орган первоначально был создан по решению очередного, VIII съезда РКП(б) в марте 1919 года, и это было сразу же закреплено в Уставе РКП(б). В состав этого Секретариата ЦК РКП(б) изначально входило сразу по несколько секретарей, занимавшихся организацией разных сфер партийной и хозяйственной жизни, и хотя обычно значимость того секретаря, что шел по списку первым, считалась выше остальных, формально в Уставе это никак не закреплялось. Все же иерархия в этой системе так или иначе напрашивалась: в 1919 году в составе Секретариата ЦК РКП(б) была ненадолго представлена должность "ответственного секретаря", в роли которых успели побывать 2-3 человека, а в 1919-1921 годах, в бытность революционера-большевика Николая Крестинского единственным из трех секретарей ЦК, одновременно являвшимся при этом и членом Политбюро, его стали неофициально именовать "генеральным секретарем" — так собственно и возникло само это понятие. Правда, в дальнейшем Крестинский никакой особой сверхкарьеры не сделал, а в марте 1937 года, занимая к тому времени должность первого заместителя наркома юстиции СССР, он был арестован по делу "антисоветского правотроцкистского блока" и расстрелян 15 марта 1938 года — реабилитирован он был в 1963 году. На начало 1920-х годов Сталин не воспринимался как один из лидеров партии, поскольку не обладал какой-либо особой популярностью в массах и не слыл видным теоретиком — что, по мнению "старых большевиков", было совершенно необходимым для того, кто мог претендовать на роль настоящего лидера. Однако вместе с тем Коба — это прежняя партийная кличка Иосифа Джугашвили — уверенно входил во "второй эшелон" партийцев. Он хорошо зарекомендовал себя нелегальной работой "на местах" во время первой русской революции начала века, его зарубежная революционная деятельность также началась довольно рано — едва ли не с первых лет основания РСДРП и выделения из нее партии большевиков, а особенно полезен Коба был тем, что организовывал вместе с особо доверенными лихими людьми дерзкие акты "экспроприации", порой с человеческими жертвами, удачно пополнявшие партийную казну. Наконец, он был членом ЦК уже с 1912 года и членом Политбюро с 1919-го, входил в состав Петроградского военно-революционного комитета и первого состава Совнаркома — правда, в должности лишь второстепенного наркома по делам национальностей. Это все потому, что после опубликования в 1913 году в Вене статьи "Марксизм и национальный вопрос", написанной по поручению Ленина и при помощи Николая Бухарина, "чудесный грузин" — так его охарактеризовал Ильич в письме, посланном в редакцию партийной газеты "Правда" 19 февраля 1913 года, — считался признанным специалистом по национальным проблемам. Приобрел он также и ценный опыт военно-политического управления войсками на фронтах гражданской войны — правда, опять же, в основном не на первых ролях, а будучи членом того или иного реввоенсовета фронта; ведь первенствовал в деле строительства Красной армии и в роли военного лидера, несомненно, Лев Троцкий. Поскольку Сталин как бы курировал национальную политику большевизма, он систематически выступал с официальными докладами ЦК по национальному вопросу на съездах партии. А с 1920 года возглавил Рабкрин — важный орган государственного контроля. На 1921-1922 годы пришелся неожиданный пик сближения Сталина с Лениным, прежде относившегося к будущему "отцу народов" несколько пренебрежительно и без особой симпатии, одергивавшего его в случае "политических ошибок". По всей видимости, с точки зрения Ленина, все это диктовалось необходимостью как-то уравновесить опасные "вождистские замашки" других общепринятых лидеров партии — Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова. Сталин на тот момент устраивал многих высших партийцев как, может быть, не хватающий звезд с неба, но старательный исполнитель, умеренный, терпеливый администратор — его многие ценили за выдержку, отсутствие крайностей и искренне стремились привлечь на свою сторону, поэтому сложные отношения между Лениным и Сталиным на время отошли на второй план, и "чудесный грузин" стал ему казаться вполне оптимальной и послушной аппаратной фигурой, сдерживающей амбиции партийцев из "высшей лиги". Историк Эдвард Радзинский считает, что Ленин, предчувствуя свой неизбежный уход и замечая подковерные интриги своих соратников, стремился с одной стороны избежать окончательного раскола в Политбюро, а с другой — не хотел допускать единоличной власти кого-либо, кроме себя самого. Возможно, вождь стремился также к установлению чего-то наподобие коллективного руководства — сложившегося позже почти само собой в позднем СССР — и в Сталине видел в первую очередь противовес Троцкому, которому он начал противопоставлять Сталина еще во время гражданской. Кто именно первым выразил идею сделать Сталина в явном виде "генеральным секретарем", доподлинно неизвестно. Однако то, что в списке предлагаемой десятки "ленинских" членов ЦК, представленных всем делегатам XI съезда РКП(б), который проходил в Москве перед вышеупомянутым Пленумом — с 27 марта по 2 апреля 1922 года, — напротив фамилии Сталина именно рукой Ленина было выведено "Генеральный секретарь" — это исторический факт. Неожиданным и даже в чем-то преждевременным внесением этой должности Ленин, по всей видимости, хотел проверить реакцию многочисленных делегатов съезда на столь неожиданное выдвижение и, в случае успеха, укрепить авторитет самого Сталина в новом для него статусе. При этом после имен Вячеслава Молотова и Валериана Куйбышева, которые позже стали трудиться "наравне" со Сталиным секретарями ЦК, значилось просто "секретарь". Работавший в то время в партаппарате Борис Бажанов, который в 1928 году бежал на Запад, а в 1930 году в Париже издал книгу "Воспоминания бывшего секретаря Сталина", утверждал, что предложение об учреждении поста генсека для Сталина сделали Ленину Григорий Зиновьев и Лев Каменев, начавшие тогда борьбу с Троцким — и после отхода Ленина от дел на какое-то время составившие антитроцкистский триумвират — "тройку" — вместе со Сталиным. Больше всех голосов в ходе выборов членов ЦК в 1922 году предсказуемо получили Ленин и Троцкий — оба по 477. Сталин тогда набрал 463 голоса, оказавшись на десятом месте, однако это не помешало ему стать генеральным секретарем на Пленуме, который таким образом как бы просто оформил то решение, что приняло подавляющее большинство делегатов съезда — несмотря на то, что ряд голосовавших тогда прямо выступил против оформления новой должности. В дальнейшем пост генерального секретаря позволил Сталину подмять под себя всю кадровую политику — влиять на подбор делегатов на съезды и конференции, распределять партийные и государственные должности, требовать регулярной отчетности по предложенной форме и даже распределять путевки в санатории. Это была обширная, в чем-то муторная, но весьма продуктивная работа, которая вскоре стала приносить должные плоды. Гораздо позже, 4 мая 1935 года, выступая в Кремлевском дворце перед выпускниками военных академий, Сталин выразит свое кредо, произнеся "чеканную" фразу: "Кадры решают все!" — обозначив тем самым суть своего гениального метода. Назначенного заведующим Бюро Секретариата ЦК Амаяка Назаретяна он откровенно "дрессировал", в чем тот простодушно признавался в письме тогдашнему первому секретарю Закавказского крайкома РКП(б) Серго Орджоникидзе в августе того же года: "Коба меня здорово дрессирует. Прохожу большую, но скучнейшую школу. Пока из меня вырабатывает совершеннейшего канцеляриста и контролера над исполнением решений Полит. Бюро, Орг. Бюро и Секретариата… Он очень хитер. Тверд, как орех, его сразу не раскусишь". Троцкий, который изначально не ладил со Сталиным и в свою очередь стремился ставить своих людей на ключевые посты, писал об этом позже так: "Сталин в этот период выступает все больше как организатор и воспитатель бюрократии, главное, как распределитель земных благ. Он подбирает людей по признаку их враждебности по отношению к противникам. Он учит своих ставленников на местах, как организовать власть, как подбирать сотрудников, как пользоваться их слабостями, как противопоставлять их друг другу". Таким образом, "сугубо техническую" работу генерального секретаря Сталин очень быстро наполнил вполне реальным политическим содержанием, ужаснув тем самым даже своего авторитетного протеже. В конце декабря 1922 года, составляя свое знаменитое "Письмо к съезду", Ленин — который уже имел к тому времени возможность тесно пообщаться со Сталиным, чаще других членов Политбюро приезжавшим к нему в Горки, заботившемся об организации быта вождя и ограждавшего того от политики якобы по советам врачей, — уже не находил никаких добрых слов для своего будущего преемника. "Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью, — писал, а точнее, надиктовывал Ленин, здоровье которого к тому времени резко пошатнулось, в последние моменты просветления. — Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека". Про других своих "наследников" Ленин говорил и что-то позитивное, даже лестное, однако и в этом случае не обходилось без "бочки дегтя", так что в конце концов общим решением всех затронутых в письме высших лиц ленинское завещание было "спущено на тормозах" — отговорившись болезнью и неадекватностью вождя, на состоявшемся в мае 1924 года в Москве XIII съезде РКП(б) его "завещание" было решено огласить лишь по делегациям, без общего обсуждения. В итоге Сталин, оставшийся на должности генсека, после смерти Ленина сумел расправиться со всеми "старыми большевиками" поодиночке, к тому же исправно расставляя своих людей на все более-менее ответственные посты. Особенно такой тактике Сталина поспособствовали так называемый ленинский призыв 1924 года и последующие массовые вступления в партию малограмотных пролетариев, проводившиеся под лозунгом "орабочивания партии". В "большой политике" Сталин первоначально поддерживал Зиновьева и Каменева в их борьбе с Троцким, а затем объединился против Зиновьева и Каменева с Бухариным и Рыковым. В конечном счете после бесчисленных эпизодов выкорчевывания той или иной оппозиции очередь дошла и до Бухарина с Рыковым, потерпевших свое окончательное поражение в 1930 году, а расстрелянных только 15 марта 1938 года. Алексей Рыков, первый народный комиссар внутренних дел РСФСР в 1917 году, с 1924-го по 1930 год занимал должность председателя СНК СССР, тем самым формально наследуя самому Ленину, он сочетал и другие "высшие" должности, однако ничего не смог противопоставить всемогущему аппаратчику, который изначально занимал "всего лишь" формально даже не существовавшую должность генерального секретаря и почти всегда в официальных документах скромно подписывался просто как "секретарь ЦК". Лишь в мае 1941 года Сталин принял решение самолично занять наконец должность председателя Совнаркома СССР, отстранив для этого "гревшего место" послушного Молотова, сосредоточив в своих руках наконец и формально партийную и исполнительную государственную власть — вероятно, ввиду крайне обострившейся международной обстановки. После смерти Сталина в марте 1953 года должность генерального секретаря на какое-то время канула в небытие, однако спустя всего несколько месяцев произошла реинкарнация той же самой идеи: был учрежден аналогичный по значимости пост "первого секретаря ЦК КПСС", который 7 сентября 1953 года занял Никита Хрущев — примерно так же, как и Сталин, превратив его в трамплин для получения лидирующих позиций сначала в партии, а затем и в советском государстве. Справившись в июне 1957 года с заговорщиками, пытавшимися его сместить с поста первого секретаря, Хрущев в 1958 году объединил под своим началом также и должность председателя Совета Министров СССР, что, впрочем, не уберегло его от повторного и на этот раз успешного переворота. Отстранивший Хрущева от власти Брежнев был выбран первым секретарем ЦК КПСС на Пленуме, состоявшемся 14 октября 1964 года, а уже в 1966 году, на XXIII съезде КПСС вместо "первого секретаря" была восстановлена должность "генерального секретаря", которая на этот раз была уже официально вписана в Устав КПСС и однозначно воспринималась как высший государственный пост, на котором после Брежнева успели за недолгое время побывать Юрий Андропов, Константин Черненко и Михаил Горбачев. В нынешней российской компартии, считающей себя продолжательницей дела КПСС, должность генерального секретаря отсутствует, а ее лидер Геннадий Зюганов именуется председателем ЦК КПРФ.