Максим Бодягин: "Я подумал: вы что, совсем со своим постмодернизмом, до дрессированных хомяков докатились?!"

Сегодня утреннюю историю рассказывает челябинский писатель и сценарист Максим Бодягин:Году, наверное, в 86-м или типа того, к нам в деревню привезли из ГДР настоящий большой орган, чтобы установить его в храме на Алом поле. Мы подростками бегали смотреть, как его монтируют и это, конечно, было удивительное зрелище. Но ещё более удивительными оказались жирные гэдээровские тараканы, которые приехали вместе с ним. До этого я видел таких только в азиатской деревне. Загляденье, а не тараканы, прямо бультерьеры в тараканьем царстве.Но я отвлёкся. В общем, мы всем городом гордились нашим органом и, хоть я органную музыку не очень любил, но её безусловное величие признавал безоговорочно. Ну и тут как-то в начале нулевых иду по Коммуне по направлению к Органному залу и вижу афишу. А к тому времени в органном уже начали и свадьбы проводить, и какие-то левые концерты. В общем, пустились в разгул.И вот, иду я, повторюсь, и вижу афишу. А на ней хвастливая надпись "28 ХОМЯКОВ". Я такой думаю: "Да вы что, совсем что ли со своим постмодернизмом?! Сначала Лариса Долина, потом шансон, а теперь до дрессированных хомяков докатились?!". Так я подумал. А потом подошёл поближе и оказалось, что там половина букв была написана красной краской, которая хорошо держалась на солнце, а половина — синей, которая выцвела до полной нечитаемости. Поэтому полная надпись "28 мая — Владимир Хомяков" читалась только метров с трёх.А я почему сегодня об этом вспомнил? С утра чищу с телефона ненужные фотки и вспомнил, как в пятницу внезапно прослушал два номера мэстро Хомякова — сочинение Вивальди для чего-то духового с органом и Ave Maria Баха. Слушал и думал: обожаю свою работу. На какой ещё работе можно вот так взять и в середине дня погрузиться в божественную музыку, пусть и ненадолго? Это действительно было круто. Хотя я по-прежнему не фанат органной музыки, но что-то, кажется, щёлкнуло внутри.