Что слушает русский вертолетчик над Уманью
Я смотрю на фото молодой девушки. Одной из миллионов русских девушек, которым отказывали в существовании авторы мантры про «людей с хорошими лицами». Они не видели этих людей, в то же время издавая книжки, снимая какие-то фильмы, делая какую-то культурку, раздавая себе какие-то наградки.
А я смотрю на фотографию и читаю: «Фельдшер Ольга Климова погибла 3 апреля 2022 года, спасая попавших под обстрел наших парней». И у нее – прекрасное лицо.
Вы знаете, когда говорят, что культура в долгу перед обществом, это говорят совсем про другое время и совсем не про ту культуру, которая вдруг распалась на муравейник каких-то низменных, банальных персонажей, которые буквально за одну ночь оказалась в Мертвом море во всех смыслах.
Эта «культура» оказалась не только в долгу, она оказалась банкротом, ушла глубоко в минус. Все наследие этих чудесных людей – гора бессмысленного мусора, прекрасным символом которого является куча навоза перед ГЭС–2 в центре Москвы. Время чудовищно ускорилось и уплотнилось, резко сменилась вся перспектива. И понятно, что по-старому уже нельзя. Но, похоже, никто не знает, как жить по-новому. Послушайте, что крутят по радио – убедитесь. Все та же евро-хит-парадная шняга, на которую молились поклонники модного слова «формат». А ведь мы еще за это при помощи непрозрачной конторки РАО платим и платим деньги за границу.
Включите радио. Бейонсе. Какая, на хрен, Бейонсе? Воюющей русской нации, что – нужна толстозадая негритянка? Да вы с ума сошли! Записные, на коленке сляпанные «патриотические сонги» – тоже не нужны. Уж больно много халтурщиков сейчас решат проверить систему на предмет гонораров. Но «культурные менеджеры» не спешат искать среди молодежи боевых и честных музыкантов. Они все еще живут понятиями 1993 года. Или, что еще хуже – «Нашего радио» времен какого-нибудь Козырева. Все эти люди, которые уничтожали местные группы просто на корню.
Кстати, в отличие от других шоу-специальностей, именно личный хиппизм или панкота совершенно не мешают эфиру. Вот, скажем, были Джимми Хендрикс и Сreedence Clearwater Revival с Jefferson Airplane – «Вудсток-69», дети цветов, все дела. Плакатики, холстина на голое тело. И в то же время над джунглями с вертолетов, с которых для психической атаки на вьетнамцев из привязанных колонок звучала именно Bad Moon Rising Фогерти, а не бессмысленное нытье Джоан Баэз, которая, конечно, тоже пацифик и бла-бла-бла. А все потому, что очень талантливо, с ощущением сжатого времени. Мощно. Вы нашего командира вертолета над полем под какой-нибудь Уманью при всей полярности ситуации в принципе можете представить с саундтреком Моргенштерна, например? И слава богу, что нет. А значит – до свиданья, увидимся в Хайфе.
У русского наступления нет своего саундтрека – а все потому, что десятилетия культуры потеряны, потрачены, трачены молью. Я уж не буду говорить, что даже не заложены возможности нового кино. Великое советское кино рождалось на фронтах Отечественной войны – и актеры – настоящие кумиры, все, как один, были фронтовиками. Хотя они сами скромно молчали по этому поводу. Кто из сферы искусств сегодня задумался хотя бы – не то, что попросился в гущу событий? Кто подумал о том, чтобы работать с психологической травмой и переживаниями целой нации? Кто-нибудь думает о том, чтобы поддержать собственную армию? Вы думаете, кто-нибудь в Минкульте? Да бог с вами, у них другие проблемы: то ли сливать три театра в один, то ли из четырех делать два. Нам бы ваши проблемы.
Думаете, «продюсеры» о чем-то там думают? А у нас половина продюсеров совершенно случайно оказалась гражданами Украины, на минуточку, и доили Россию до последнего, теперь радостно участвуют в психологических спецоперациях против граждан именно России на европейско-американских бюджетах. Когда люди-творцы на нерве выходят с предложениями – вы думаете, кому-то есть до этого дело?
Вот, скажем, есть русская писательница Татьяна Соломатина, которая была вынуждена уехать из родной Одессы, когда там начался весь этот нацистский шабаш, медик не только по образованию, но и по первой профессии. И вот я читаю у нее в «Телеграме» такой пост: «…один из продюсеров, которому я послала заявку на сериал о комплексе медицинском передвижном (и я не устану говорить, как актуальна эта тема, и что надо снимать уже сейчас! Чтобы доброе. Чтобы о гуманизме русских врачей и медиков), сказал мне о заявке эту вечно-снисходительную фразу: «не зашло». «Не зашло» им (далее – мой мат).
Я даже понимаю, что Таня – писательница нового поколения, она может и не помнить, что во время корейской войны американцы сняли сериал MASH – именно про мобильный госпиталь. Причем – комедию. Чтобы общество не только примирить, но и объединить. Все параллели – условны. Но это – именно профессиональная работа в области культуры в условиях конфликта. А песню Suicide is Painless Манделя и Альтмана из этого сериала до сих пор поют – даже Мэрилин Мэнсон, хотя где он, а где корейская война. А этим, видите ли, «не зашло». Зулейха с пахнущими кофе нацистами зашла, значит, а это – нет. И мы еще говорим о людях, которые остались тут, в своих креслах, и которые сейчас сидят и ждут, куда повернутся стрелочки.
Про литературу я уже и не говорю. Автор концепции толстовства и прочего непротивления злу насилием, между прочим, в Севастополе артиллеристом служил, как дворянин и человек чести. И «Войну и мир» написал. Я не верю в то, что поколение, которое годами приучали, что жить можно только на Западе, а в России, по меткому выражению «Ельцин-центра», можно только «гнить», сможет исторгнуть из себя не то, что Толстого или Шолохова, но даже Фадеева. Масштаб личностей уже не тот. И только большой пинок из зоны комфорта может спасти русскую культуру.