Постою на краю. В сети — посвященный Германии 1931-го новейший шедевр авторского кино. Почему его стоит увидеть?

В сети вышел один из лучших фильмов прошлого года, пронзительная драма тайного классика немецкого кино Доминика Графа «Фабиан — полет в пропасть». «Лента.ру» рассказывает, как эта экранизация классического романа о Германии тридцатых соединяет прошлое и будущее, избегая затхлости привычного ретро.

Днем Якоб Фабиан (Том Шиллинг) сочиняет рекламные стишки для табачной фирмы, а по ночам праздно шатается по берлинским кабаре и борделям в компании лучшего друга Штефана Лабуде (Альбрехт Шух). Захмелевший Штефан, высматривая очередную пассию на ближайшую ночь, бойко рассказывает Якобу про Лессинга и социальную справедливость. Фабиан слушает вполуха, сомнамбулически увлеченный мельканием ночных сценок и тревожными всполохами мыслей о недавно закончившейся войне. На дворе 1931 год, на стенах время от времени мелькают свастики, на передовицах газет — фамилия «Гитлер». Но пока что всего этого можно не замечать, и Фабиан с головой кидается в омут романа с начинающей актрисой Корнелией (Саския Розендаль). Девушка отвечает Якобу взаимностью, но не может пока сделать выбор между сердечной привязанностью и карьерой, которую ей пообещал обеспечить влиятельный кинопродюсер Макарт (Алеша Шадельман). Увлеченный своими внутренними монологами Фабиан не замечает, как жизнь — и его, и вся прочая — неспешно берет курс на ближайшую историческую пропасть.

Режиссер Доминик Граф начинал в семидесятых, вместе с великим поколением «нового немецкого кино»: Райнер Вернер Фассбиндер, Вернер Херцог, Вим Вендерс… Однако, если вы никогда не слышали его имени, то не спешите укорять себя в крайней степени необразованности. Большую часть карьеры Граф посвятил телевизионному кино, в частности — полицейским сериалам (в которых, впрочем, произвел настоящую жанровую революцию). «Фабиан» — самый, вероятно, бескомпромиссный авторский выход Графа, фильм, в котором он идет на такие эксперименты с киноязыком, которых не постыдились бы и его более именитые сверстники. Однако и телевизионное ремесленное прошлое явно не пропало втуне: именно жанровому опыту Графа «Фабиан» обязан, надо полагать, безупречными стилем и драйвом.

И это притом, что сам сюжет, в общем, не назвать чересчур острым. Роман Эриха Кестнера «Фабиан: История одного моралиста», лежащий в основе картины Графа, вышел в 1931-м. Это моментальный фотоснимок эпохи, в котором предчувствия считываются как бы помимо авторской воли — только благодаря таланту и наблюдательности писателя. Кестнер, известный прежде всего благодаря культовой серии детских детективов «Эмиль и сыщики», был одним из писателей, книги которых были ритуально сожжены нацистами в 1933-м. После запрета на публикацию своих произведений он продолжал работать под псевдонимами — в частности, писал сценарии для киностудии UFA. Кинематографичность литературного «Фабиана» отмечали уже после публикации, а в 1980 году он был впервые экранизирован Вольфом Греммом.

Алексей Герман говорил, что, снимая фильм «Мой друг Иван Лапшин», как бы играл в машину времени. Для него и его съемочной группы было очень важным предельно точное понимание, нет, знание того, что случится очень скоро с его героями, празднующими в финале наступление нового, 1937 года. В этой позиции есть сознательное сопротивление, отказ от уюта, который дает ретро-реконструкция. Попытка как бы притянуть прошлое, наложить его на сегодняшний день. Доминик Граф идет по этим принципам еще дальше. Стробоскоп из цифровых и пленочных кадров, мультискрин, сверхрезкие монтажные переходы, будто бы призванные создать 3D-модель прошлого, а вернее — увидеть его в настоящем. Неслучайно Граф позволяет себе демонстративные анахронизмы вроде современных словечек или отдельных предметов одежды. А в одной из сцен его герои на мгновение замирают перед позолоченными булыжниками, на которых написаны «последние адреса» жертв холокоста. Есть в этом и определенное уважение к первоисточнику, написанному именно о современной писателю Германии. В фильме это показано буквально: в первом же кадре камера пролетает через сегодняшнюю станцию берлинского метро «Фербеллинер Плац», а наружу вылетает уже в 1931-м.

Каких-то деталей из истории Веймарской республики зритель «Фабиана» вполне может и не знать. Он не обязан знать вообще что бы то ни было об этих пятнадцати годах между окончанием Первой мировой и приходом Гитлера — за исключением, конечно, того, как закончилась та казавшаяся такой прекрасной (или, во всяком случае, довольно свободной) эпоха. Если «Фабиан» и требует от нас какой-то работы, то это работа внимания, максимальной обостренности восприятия, которое в первые минуты может запротестовать от перегрузки визуальной и звуковой информацией. Грязный, какой-то величественно скребущий, скомканный звуковой ряд фильма — его отдельное достоинство. Несмотря на огромное количество шумов, каждое слово здесь звучит максимально внятно, но ни разу — в тишине. Если в кино и можно как-то достойно показать, что такое пресловутый и набивший оскомину шум или дух времени, то «Фабиану» принадлежит один из лучших вариантов решения этой задачи.

Кроме того, Граф блистательно и совершенно наглядно показывает (и напоминает), что такое монтаж и зачем он нужен. Трехчасовой фильм, разумеется, предполагает не просто историю, но и проживание некоторого опыта, куска жизни — не только героями, но и зрителям. А любое существование в достаточно протяженном отрезке времени характерно резкими и не всегда объяснимыми сменами состояний, перепадами эмоций. Именно их и передает Граф, заставляя людей хоть немного интересующихся технологией кинопроизводства, ломать голову над тем, как он придумывал эти сцены и сколькими камерами снимал.

Впрочем, где-то во второй половине партитура фильма будто бы успокаивается, становится более традиционной — но это лишь видимость. Граф до последнего кадра остается невероятно изобретательным, просто показывает, что на выбранном им языке можно говорить с разными интонациями и темпераментом. Этот самый язык — невероятно разработанный, богатый, пластичный — центральный предмет фильма, ярчайшее доказательство того, что в искусстве форма и есть содержание. Вероятно, дело в том, что Граф говорит о травме, проговаривать которую через штампы для него — невероятная пошлость. 69-летний мастер понимает, что ему не пристало давать какие-то ответы — особенно видя, как вновь лихорадит окружающий его мир. Вместо этого он создает почти осязаемую голограмму, в которой сплелись прошлое и настоящее. Прислушаться к тому, как жаждут они будущего, даже не предполагая, кто и что ждет за поворотом. Эти самые «кто» и «что» легко превращаются в смысловое содержание, в вопросы, задавать которые всегда вежливее и как-то гигиеничнее, чем давать ответы.

Фильм «Фабиан — полет в пропасть» (Fabian oder Der Gang vor die Hunde) вышел на платформе Mubi и в других стриминговых сервисах