История кино Венесуэлы

В большинстве стран, о которых мы рассказывали в рамках этого цикла, киноиндустрия поначалу существовала в исключительно "демонстрационном" формате — то есть ограничивалась показом привозных "движущихся картинок". С Венесуэлой все было иначе: собственное кинопроизводство здесь началось практически сразу. Кинематограф достиг Венесуэлы в последнее десятилетие XIX века, когда страна ненадолго вышла из состояния турбулентности — с частыми сменами режимов, мятежами и восстаниями (перед тем, как окунуться в две диктатуры подряд). И уже в начале 1897 года жители Маракайбо, например, посещали сеансы первого венесуэльского фильма "Знаменитый специалист вырывает зубы в гранд-отеле "Европа" (некоторые исследователи называют эту документальную ленту протохоррором). Сейчас в январе, в годовщину этих показов, Венесуэла празднует День кино. Всего за первую "кинодекаду" в стране были сняты по меньшей мере восемь картин, а также появились три съемочных коллектива. Впрочем, как пишет преподаватель Католического университета Андреса Бельо Артуро Серрано, венесуэльцы относились к лентам отечественного производства скорее с холодным безразличием. Аншлагов на кинопоказах не наблюдалось. Однако энтузиастов это не останавливало. В 1910-е венесуэльские кинематографисты начали снимать не только документальные бессюжетные картины, но и художественно-нарративные ленты. Одной из первых была "Дама с камелиями", пародирующая одноименный роман Александра Дюма (сына) о любви куртизанки и юного романтика. В это же время Венесуэла нашла свою золотую жилу: в озере Маракайбо обнаружили нефть и начали ее промышленную добычу, что спровоцировало стремительный экономический рост, тянувшийся многие десятилетия. Вскоре в Венесуэле появились полноценные продакшн-компании и киношкола. Несмотря на это, полагает Серрано, страна заметно отставала от США и СССР: "Пока Дэвид Уорк Гриффит снимал "Нетерпимость" или Сергей Эйзенштейн снимал "Броненосец "Потемкин", в Венесуэле по-прежнему не было ни одного профессионального кинематографиста". Все деятели того времени проигрывали зарубежным коллегам в вопросах качества и использования киноязыка, утверждает исследователь. Отчасти это было связано с тем, что кинопроизводство в течение десяти лет было "национализировано": художественные пробы пера уступили место пропагандистским псевдодокументалкам, восхвалявшим диктатора Хуана Гомеса. Впрочем, сразу после его смерти в 1935 году масштабное государственное вмешательство сошло на нет. Одновременно в Венесуэле появилось полноценное звуковое кино. По мнению исследователей, в ленте "Taboga/Hacia el calvario" 1938 года режиссер Рафаэль Ривьеро первым из венесуэльцев продемонстрировал подлинное понимание "возможностей кино как медиума визуального выражения". Картина была разделена на три сегмента: пролог и два музыкальных номера. Самым впечатляющим был "Taboga" — там кадры с музыкантами перемежались видами панамского острова, о котором пелось в композиции. В 1940-е венесуэльское кино стало принимать форму индустрии, которой присуща коммерческая составляющая. Местные продюсеры взялись копировать успешные ленты мексиканского производства (тогда в Венесуэле они опережали даже Голливуд), чтобы обеспечить себе хотя бы какую-то аудиторию. Однако не бездумно, а с попытками адаптации под "местную специфику" (главным образом это выражалось в большом количестве панорамных кадров с родными просторами и сюжетами из национального фольклора). Кроме того, стал налаживаться процесс копродукции: венесуэльские продюсеры сватали в мексиканские картины своих артистов, чтобы повысить их узнаваемость, а к себе старались брать иностранцев, привлекательных для аудитории. В 1950 году "Яхта "Изабель" прибывает сегодня днем", страстная драма о моряке, который изменяет жене с танцовщицей кабаре, была показана на фестивале в Каннах, где получила приз за лучшую операторскую работу. Это была попытка продюсера Луиса Гильермо Вильегаса Бланко, основателя компании Bolívar Films, зачать масштабную национальную киноиндустрию. К делу подошли крайне серьезно: актер Артуро де Кордова даже прожил несколько месяцев на острове Маргарита в окружении моряков, чтобы вжиться в роль. Попытка не удалась: с 1949 по 1953 год Bolívar Films успела снять восемь полнометражных фильмов, все они с треском провалились в прокате, и компания вернулась к документальным, рекламным и новостным лентам. Однако "подлинное рождение венесуэльского кино" все-таки произошло — во всяком случае, в художественном смысле. В следующий раз венесуэльский фильм оказался в Каннах в 1959 году. То был документальный "шедевр поэтического кино" "Арая" о работниках соляных копей. По некоторым оценкам, именно эта картина стала основоположницей социально-критического направления в венесуэльском кинематографе, хотя в прокат на родине она вышла только в 1977 году. На смотре в Каннах "Арая" поделил приз критиков с мелодрамой Алена Рене "Хиросима, любовь моя". Постановщица "Араи", документалистка Марго Бенасерраф, надо сказать, была первой, но далеко не единственной женщиной в своей профессии: к началу 90-х история современного венесуэльского кино насчитывала уже 45 режиссерок, которые в совокупности сняли 75 картин. Бóльшим процентом женщин, активно участвующих и значительно влияющих на кинематограф, могли похвастаться только Аргентина и Бразилия. Фильмы, снятые женщинами, регулярно обращались к общественно значимым темам (в диапазоне от абортов до экологии) и нередко имели большой успех (а еще часто выдвигались от страны на "Оскар"). Так, в 1987 году драма шведско-венесуэльской режиссерки Сольвейг Хогестейн "Маку, жена полицейского" — о женщине, которая свидетельствует против мужа, подозреваемом в убийстве ее любовника, — обошла по сборам даже "Супермэна" и "Инопланетянина" Стивена Спилберга. Обширное участие женщин в кинопроизводстве началось в 70-е, когда кино в Венесуэле стало "национально-культурным движением", заручившись поддержкой разбогатевшего государства (в то время цены на нефть на мировом рынке выросли на 400%). Этот период, растянувшийся на десятилетие, считается "золотым веком" венесуэльского кинематографа. Тогда в страну переехали сразу несколько иностранных режиссеров — вроде мексиканца Маурисио Валерстайна, итальянца Франко Рубартелли и боливийца Хорхе Санхинеса. Фильм Валерстайна "Когда хочу плакать, не плачу" о трех тезках-ровесниках из разных социальных слоев в 1973 году стал хитом проката и спровоцировал бум так называемого "нового венесуэльского кино", которое тяготело к итальянскому неореализму и концентрировалось на общественных вопросах. Еще одним важным героем этого направления стал Клементе де ла Серда. Его картина 1976 года "Я — преступник", посвященная тяжелой судьбе мальчика из каракасских трущоб, долгое время удерживала титул самого популярного венесуэльского фильма в истории. Она обогнала в прокате даже "Челюсти" — ту самую ленту, благодаря которой возник феномен "летнего блокбастера". Другой популярной картиной "золотого века" стала "Курящая рыба" — мелодрама Романа Чальбауда о предприимчивой хозяйке борделя. Своего пика кинопроизводство достигло в середине 80-х, после чего пошло на спад — вместе со всей остальной экономикой. Национализация нефтяной промышленности и неэффективный менеджмент привели к застою и снижению объема ВВП. Самым удачным в коммерческом смысле стал 1986 год: тогда фильмы местного производства посмотрели более 4 млн человек. Затем в индустрии произошел крах, вызванный экономическим кризисом (цены на нефть рухнули), шоковой терапией со стороны государства и последовавшим политическим хаосом (жестко подавленные протесты, две попытки госпереворота, импичмент президента). По данным сайта Venezuelanalysis, в 1994 году о 4 млн зрителей уже не приходилось мечтать — на венесуэльские картины было куплено менее 80 тыс. билетов. Правительству было толком не до кинематографистов, так что индустрия начала угасать: хотя формально в 1993-м был принят национальный закон, призванный защитить и поддержать киноиндустрию, по факту он никак не помогал — до тех пор, пока не был пересмотрен 12 лет спустя. В нулевые, уже после прихода к власти автократа Уго Чавеса, ситуация стала, с одной стороны, несколько выправляться, но с другой — ухудшаться. В 2005 году криминальный триллер Хонатана Якубовича "Экспресс-похищение" оказался большим хитом на родине, а еще - первой венесуэльской лентой, которую подхватила крупная голливудская компания: за прокат в США взялась Miramax. При этом в том же году Америка начала вводить санкции в отношении Венесуэлы — в частности, за недостаточную борьбу с наркоторговлей и терроризмом. Но то, насколько хаотичным и криминогенным Якубович изобразил современный Каракас, сильно разозлило Чавеса. Он заявил, что режиссер причастен к "еврейскому заговору", который нацелен на противодействие боливарианской революции, а затем стал публично угрожать ему тюрьмой. Якубович бежал из страны. В 2006-м по приказу Чавеса был основан Fundación Villa del Cine — "Синемавилль", большой продакшн-центр, призванный побороть "диктатуру Голливуда", который на тот момент занимал более 80% кинорынка. С одной стороны, у многих венесуэльцев появилась возможность заняться кино. С другой, "Синемавилль" небезосновательно называли "фабрикой пропаганды". С появлением наследника Чавеса Николаса Мадуро экономика страны окончательно рухнула, а коррупции, политических репрессий и иностранных санкций стало в разы больше. На фоне этого в 2010-е годы венесуэльское кино вошло в стадию ренессанса. Как и в общество в целом, оно стало гораздо более острым и политизированным: фильмы вроде "Одиночества" Хорхе Тилена Арманда и "Семьи" Густаво Рондона Кордовы говорят о выживании в жесточайшем кризисе. Название документальной картины "Чавизм: Чума XXI века" говорит само за себя. Также одна из ключевых тем в кинематографе 2010-х — жизнь квир-людей. Что забавно, часть ЛГБТК±фильмов в стране, где с правами ЛГБТК±людей все достаточно скверно, получила госфинансирование — как раз из-за того самого закона, пересмотренного при Чавесе. Среди самых известных картин этого периода — "Непослушные волосы" Марианы Рондон, "Синий, розовый и не такой розовый" Мигеля Феррари, "Издалека" Лоренсо Вигаса. В условиях тянущегося многие годы кризиса национальная киноиндустрия, которая так и не сумела до конца побороть в соотечественниках предубеждения, стала держаться на честном слове. Но венесуэльское кино, кажется, просто отказывается смиряться со своей участью и умирать. Прежние тексты цикла - про Иран, Саудовскую Аравию, КНДР и Афганистан.