«Одним словом — неудача» В Каннах показали новый фильм Серебренникова о Чайковском. Как его приняли на Западе?
На начавшемся в эти дни во Франции 75-м Каннском фестивале показали единственный российский фильм, включенный в официальную программу: премьера «Жены Чайковского» Кирилла Серебренникова состоялась в основном конкурсе киносмотра, несмотря на многочисленные призывы к Каннам отечественное кино бойкотировать. Как приняла международная пресса «Жену Чайковского» — картину, поднимающую провокационную тему сексуальности великого композитора?
«Подавляюще истеричный и агрессивно напряженный»
Режиссер Кирилл Серебренников испытывает своими чрезмерными симпатиями несчастную фигуру Антонины Милюковой (Анна Михайлова), отчужденной жены композитора Петра Чайковского (Один Байрон), однажды уже сыгранной на большом экране Глендой Джексон в «Любителях музыки» Кена Расселла. Фильм Серебренникова представляет Антонину эгоистичной, фанатичной, наивной, нарциссичной и самодовольной (не говоря уже о ее антисемитизме) — но в то же время и самой обиженной женой гения со времен Софьи Толстой или Констанс Уайлд.
Как и в других фильмах Серебренникова, его режиссура здесь как будто перенимает характеристики материала и поэтому смотрится подавляюще истеричной и агрессивно напряженной — таковы и сами Антонина и Чайковский. Фильм уходит и на территорию эксцентрики, когда берется драматизировать репутацию Антонины как женщины, одержимой сексом, в балетных сценах фантазий с участием дюжин хорошо сложенных обнаженных мужчин. Но слава нимфоманки, доставшаяся Антонине, безусловно была делом рук высокопоставленных друзей и любовников Чайковского, у которых был шкурный интерес в том, чтобы ее опорочить.
«Серебренников говорит о самом себе»
Хотя Серебренников периодически обозначает годы и даты действия формальными решениями, которые вписывают сюжет в большую историю, его фильм больше напоминает сон — который вот-вот обернется кошмаром. Чайковский осознает, что его свадьба — ошибка, но пока он старается от союза освободиться, Антонина продолжает за него цепляться. Серебренников дерзко избегает сантиментов в своем отношении как к Петру, так и к Антонине — оба ведут себя мерзко, а временами так и вовсе монструозно. И хотя режиссер не прощает своих героев — каждый из которых ведом собственными мотивами и поступками — он тем не менее аккуратно обрисовывает мир, породивший этих двоих трагически несовместимых людей. Занимать чью-то сторону — значит, не понять авторского замысла.
В «Жене Чайковского» Серебренников затрагивает сразу несколько взаимосвязанных тем: это и права женщин (или точнее, их дефицит), и идеологизированность религии, и тирания гениальных мужчин, и культ личности творца. Но я думаю, что во многом — пусть и уклончиво — Серебренников говорит о самом себе. Режиссер, который, кроме кино, работает и на театральной сцене, стал изгоем в собственной стране; на протяжении нескольких лет ему был запрещен выезд за границу. И хотя он очевидным образом пытается здесь разобраться в прошлом России, он также говорит о ее настоящем и даже будущем — что делает «Жену Чайковского» очень личным фильмом.
«Если одним словом — неудача»
Пусть и кажется, что это фильм о Петре Ильиче Чайковском и Антонине Милюковой, а точнее, о ее взгляде на их отношения, на практике это угрюмая и часто непроницаемая в своей мутности драма. Довольно долго она вообще кажется мрачной славянской версией телеспектакля из цикла Masterpiece Theatre. Потом фильм оказывается неуклюжей аллегорией на тему патриархальной власти и реактивного женского душевного нездоровья, чтобы затем и вовсе уйти в сцены не то реальности, не то фантазий, как будто поставленные самым претенциозным клипмейкером мира. Если одним словом — неудача. И тем не менее, кажется, все, что в «Жене Чайковского» раздражает, привнесено в нее абсолютно намеренно. Временами фильм как будто говорит: «Добро пожаловать в мир пост-артхаусного арт-кино».
«Фильм, который ходит по лезвию ножа между истерией и протестом»
Была ли Антонина до безумия увлечена своим любимым музыкантом или эта глубоко духовная женщина попросту отвергала мысль, что гений Чайковского освобождал его от обязанности соблюдать священную клятву, которую они дали друг другу перед лицом Бога? Серебренников считает, что обе этих точки зрения имеют право на жизнь одновременно, а завораживающая Алена Михайлова — погруженная в роль с мученической интенсивностью актрис Ларса фон Триера — позволяет обоим этим диагнозам сплестись в нечто более сложное.
Получается фильм, который ходит по лезвию ножа между «истерией» (в самом старомодном, женоненавистническом значении этого слова) и протестом. Нигде этот баланс не проявляется так наглядно и так захватывающе, как в самой первой сцене, снятой одним сновидческим длинным кадром, который впечатляет даже в сравнении с фирменными для Серебренникова виртуозными, напоминающими Михаила Калатозова, пролетами камеры.
«Покраснел бы и Бергман»
В «Жене Чайковского» личная жизнь иконы русской музыки предстает настолько драматичной брачной Голгофой, что покраснел бы и Ингмар Бергман — или даже Кен Расселл, который обращался к тому же сюжету в своих «Любителях музыки». Как намекает название, режиссер Кирилл Серебренников здесь сосредоточен на попытке понять Антонину Милюкову, которая была настолько неудачлива — или, как показывает фильм, настолько заблуждалась — что вышла замуж за композитора Петра Ильича Чайковского.
Временами завораживающе интенсивная игра Алены Михайловой в заглавной роли — основное достоинство этой размашистой, эффектно поставленной ревизионистской драмы, которая показывает многолетнее мученичество Антонины в ее столкновении с патриархальностью царских времен. Но несмотря на несколько ошеломительно стилизованных драматических моментов, общее впечатление «Жена Чайковского» создает, как свинцово угрюмый истукан. Учитывая положение дел в мире, российский фильм сейчас должен быть уникальным — и внятным — чтобы произвести какой-то эффект на международном рынке. «Жена Чайковского» на эту роль не годится.