Орел российской эстрады. Как Александр Маршал победил в битве за зрителя и не ушел в запас
Осень 2001 года, Москва. На сцене Кремлевского дворца — впервые с сольной программой — двухметровый басист-гулливер Александр Маршал, сверхновая российская звезда со знакомым лицом. С американским бэкграундом и советским багажом. С наспех набранными музыкантами и старыми товарищами. С проверенными хитами и рискованными аранжировками на любителя. С пестрыми костюмами, дорогим светом и вокалистками-манекенщицами. Точно ли это не Филипп Киркоров? Он стартует с торжественного инструментального интро где-то между Pink Floyd и Рахманиновым, ставя добрую половину зала в неловкое положение: кажется, люди шли на другое. Тяжелые гитары и высоколобый арт-рок — это надолго? А про любовь будет? Следующие полтора часа не объяснят ничего, но четко дадут понять: Маршал вернулся в Россию всерьез и надолго. Навсегда. Со сцены звучат философский хард-рок, баллады, дворовые песни, фронтовая лирика и быстрые клубные номера. Но кто он, артист с повадками Стинга и выправкой гардемарина? Почему так долго ждал своего звездного часа и оставался в тени? Ведь он уже разменял пятый десяток, дважды основательно перезапускал карьеру и годами пытался войти в мейнстрим на своих условиях. С такими исходными не сбитый летчик, но и не подающий надежды дебютант Маршал имел все шансы остаться без аудитории и без будущего. Вышло ровно наоборот: он обрел новых поклонников, которым не было дела до его прошлого, и собрал забитый под завязку Кремль дважды осенью 2001 года. Небо, самолет, музыка Детство Александра Минькова (настоящая фамилия Маршала) прошло в военном городке на юге Краснодарского края в семье врача и летчика-инструктора. Это был музыкальный дом: дед играл на аккордеоне и скрипке, отец самостоятельно освоил гитару, мама прекрасно пела. В семь лет Минькова-младшего отдали в музыкальную школу по классу фортепиано. Результат не заставил себя ждать: подросток вмиг увлекся самодеятельностью и прописался на танцплощадках. В 15 лет собрал свой первый ансамбль, пытаясь скрестить любимых The Beatles с песнями советских композиторов. Английский язык предательски подводил — в школе он учил немецкий. С первой бас-гитарой помог отец: переделал бардовскую акустику, приладив к ней пару деталей из защитного шлемофона и убрав верхние струны. Однако на вольные хлеба бременского музыканта не пустил: первым делом самолеты. "Какой у меня мог быть выбор? Естественно, я пошел в авиационное училище", — вспоминал много лет спустя музыкант. Это отнюдь не помешало дать его увлечению еще более глубокие корни: будущий "штурман боевого управления" вошел в состав военного оркестра, а через него — в ВИА "Пилигримы". Когда стало ясно, что мелодии американских Grand Funk Railroad и Creedence Clearwater Revival ему важнее любых карт и воздушных судов, двадцатилетний служивый написал рапорт об увольнении. Переехав из Ставрополя в Крым, Миньков устроился матросом-спасателем, играл в ресторане ("весь Запад — от Фила Коллинза до AC/DC") и даже был механиком "Союзаттракциона". В 1980 году приехал в олимпиадную Москву попытать удачу: если пройдет прослушивание, то дорога в профессиональные музыканты будет открыта. Миньков получает ставку в ВИА "Слайды" (при Алтайской краевой филармонии), а затем переходит в легендарный "Аракс" — крепкий джаз-роковый коллектив высшей лиги. Следующая ступень — "Цветы" Стаса Намина и участие в записи "Сюрприза для мсье Леграна". Тогда же — в довесок — еще и эпизодическая роль в передовой рок-опере Александра Градского "Стадион" по соседству с Иосифом Кобзоном, Аллой Пугачевой и Михаилом Боярским. В 1987 году авиатора-гитариста ждал вертикальный карьерный взлет: Стас Намин задумал первый в Советском Союзе экспортный рок-проект, и эффектному Минькову нашлось в нем место. "Парк Горького": послы "красного рока" В англоязычном "Парке Горького" Миньков занял привычную позицию бас-гитариста, но с расширенным списком полномочий. Проницательный Намин разглядел в нем альтернативного фронтмена — между костяком команды, вокалистом Николаем Носковым и гитаристом Алексеем Беловым, — которому будет что предложить женской аудитории. Так, еще в первом клипе "Парка Горького" (Fortress) в образе героя-любовника выступил именно Миньков. Он же был обладателем своего рода знамени группы, надевая на выступления красный плащ с ее эмблемой в виде серпа и молота. В конце концов, он выделялся за счет одних только физических данных, неизменно становясь главным героем фотосессий коллектива: в промо для прессы его подписывали как Big Sasha. "Парк Горького" был советским ответом новой волне американского хард-рока и хэви-метала — Bon Jovi, Mötley Crüe, Whitesnake. Иногда ответом нарочито прямым и уступающим первоисточнику (найдите пять отличий между их дебютом на мировой арене Bang и бестселлером Kiss "I Love It Loud"), но по части привлекательности и витальности — вполне перспективным. Длинноволосый и широкоплечий блондин Миньков "убирал" любого, кто оказывался с ним рядом. Неудивительно, что после ухода из "Парка Горького" Носкова вакантное место вокалиста и — теперь уже официально — лица группы занял именно он, харизматичный поющий басист-сердцеед. Музыкальные и внешние изменения не заставили себя ждать: "Парк Горького" времен их нового суперхита Moscow Calling был ответом Def Leppard, благодушным глэм-металом с куда меньшим количеством идеологических отсылок (синглы с портретом Ленина на обложке остались в прошлом). В 1993 году послы красного рока осторожно пробуют покорить Россию, прощупывая почву в провинции, а потом и в Москве. Скромные успехи и конфликт с первым продюсером Стасом Наминым вынуждают группу вернуться в Лос-Анджелес. Время для боя-реванша с публикой, успевшей подзабыть московских рок-героев перестройки и MTV, еще не настало. В следующие пять лет "Парк Горького" запишет еще два альбома, оставшихся незамеченными и в Европе, и в Америке. Попытки группы уйти сначала в гранж и альтернативный рок, а затем едва ли не в индастриал и готику окончательно запутали публику. Gorky Park — это про что? Кажется, после диска Protivofazza ответа не было даже у самих музыкантов. Явка с повинной Первый сольный диск "Может быть" Минькова, взявшего псевдоним Маршал (по старому армейскому прозвищу), вышел в 1998 году. Он был целиком на русском и содержал по меньшей мере три хита: "Ливень" (визитную карточку певца и в наши дни), "Орел" и "Погоди, постой". Это был современный поп-рок с модным звуком и грамотным продакшеном, за который отвечал основатель и главный автор группы Hi-Fi Павел Есенин. В очередной раз сменивший имидж Маршал — от рокерской гривы осталось всего ничего — заметно преобразился и без дураков начал с нуля. Даром что та же песня "Орел", по словам музыканта, была написана им еще в Америке. На самом деле первые записи вне группы Маршал сделал на три года раньше, при живом "Парке Горького". Кассетный релиз "От берега до берега", изданный ограниченным тиражом и сходу забытый, при желании легко спутать с опусами Михаила Шуфутинского, если бы не узнаваемый вокал. Это был его шансонный привет с Брайтон-Бич с песнями про эмигрантскую тоску, американские нравы и тяжелый хлеб. Там же — горькие куплеты про Колыму, малую родину, "нежный шум берез" и "босое детство". В песне-анекдоте "Не уезжай" упомянуты Арнольд Шварценеггер и будущий президент Дональд Трамп (возможно, впервые в истории российской эстрады). Невнимательный слушатель мог подумать, что Маршал возвращался не из-за границы, а из мест не столь отдаленных. Или годы жизни в Штатах теперь казались ему хуже неволи? Его главные строчки тех лет: "Ну, потолкался там, помыкался, примерился — так и не понял, с чем Америку жуют". Не кассета, а явка с повинной. На этом фоне альбом "Может быть" был логичным продолжением начатого: рефлексией и ностальгией. В клипах тех лет Маршал предстает гордым рыцарем-одиночкой с камнем на сердце. Вышедший через два года диск "Там, где я не был" добавил новых красок: он рвущийся под облака романтик, которому однажды не повезло. Хиты "Отпускаю" и "Небо" — мгновенная классика артиста, при том, что спели их будто разные люди. Новый герой патриотической песни Между тем ниша экс-солиста "Парка Горького", перешедшего из тяжелого рока в более легкомысленные жанры, была занята: гораздо раньше по этому пути прошел Николай Носков. Все, с чем экспериментировал Маршал, неизбежно оставалось в тени достижений его старшего коллеги: романсы — были, танцевальные блокбастеры — были, любовные письма с оркестром — переслушайте "Это здорово" Носкова. Апогеем этой дружеской схватки за место под солнцем стал эфир передачи "Музыкальный ринг", где бывшие лидеры "Парка Горького" встретились лицом к лицу. Что заставило Маршала так радикально сменить амплуа? "Вкусовые пристрастия нашего населения, — признался он. — Я понял, что продолжение того, что было раньше, только на русском языке, обречено на провал". Вчерашний космополит, участник Фестиваля мира в "Лужниках" и наш человек в Америке пробует себя на ниве патриотической и военной песни. Его альбомы "Горец", "Кавказский пленник", "Особый" полны реальных историй с передовой: окопы, ранения, травмы на всю жизнь, поломанные судьбы и жены, ставшие вдовами. Его лирический герой то в ущелье, то на кургане, то на снежных холмах. Сам же артист, как ни странно, шел теми же тропами, посещая горячие точки от Косово до Дагестана и военные госпитали, "чтобы понимать, о чем поешь". За три года Маршал выпускает пять альбомов и успевает составить конкуренцию всем коллегам по цеху с похожей судьбой и приставкой "экс": Максиму Леонидову ("Секрет"). Валерию Сюткину ("Браво"), Александру Иванову ("Рондо"). Кажется, еще шаг, и он в одиночку сдвинет с пьедестала самих "Любэ". Он также предвосхищает успех фильма "Остров" с Петром Мамоновым в роли монаха Анатолия альбомом про вымышленного священника, отца Арсения. На запись певца благословил патриарх Алексий II. Критики и скептики повержены: Маршал утвердил на эстраде новый тип альбома-парада и певца-патриота. Мужественного, благородного и надежного, но не пафосного и великодержавного. Его "Белый пепел" поет вся страна, он одинаково уместен на застольях, дискотеках и в гаражах. Под Маршала можно пригласить на танец, вспомнить былое и съездить к родителям. Творческая "Высота" В 2010-х противоречивые, если не взаимоисключающие творческие порывы Маршала выстраиваются в цельную завершенную картину: уехал покорять Америку — показал наших, вернулся — не выдержал разлуки, играл хард-рок на английском — заставил волноваться кумиров Запада, запел шансон на русском — в нем и есть душа. Но когда его спрашивают, что главное в шоу-бизнесе, он отвечает: "Деньги". Он все больше тяготеет к гимнам: сначала "Спартаку", затем "Газпромнефти", десантникам, Иркутску и политическому объединению "Наш дом — Россия". В приоритете — дуэты. Он делит сцену с Надеждой Бабкиной, Григорием Лепсом, Викой Дайнеко и Тото Кутуньо: выходит не хуже, чем когда-то с Bon Jovi и Scorpions. Чем не повод оглянуться? В 2012 году "Парк Горького" дал несколько больших концертов в честь 25-летия группы. В последние годы основу репертуара Александр Маршала составляют песни для ветеранов с очевидным ретро-уклоном и скорбной патетикой. Он выпускает тематические альбомы будто музейные экспонаты — с архивными фото, черно-белой хроникой и дневниками выживших. Его последний диск двухлетней давности "Высота" оформлен как семейный и дембельский альбом одновременно, на обложке выведено "моему отцу, пилоту первого класса, посвящаю…" Возможно, лучшая работа артиста со времен первых сольных записей или дольше — с того момента, как он покинул стены авиационного училища. Если тогда он брал у судьбы в долг, то "Высота" возвратила его сполна.
