«Я всегда буду за Россию»: актер Андрей Кайков — о любви к родине, покорении столицы и задачах искусства

В четверг, 30 июня, в прокат выйдет комедия «Танцы на высоте!», одну из ролей в которой исполнил Андрей Кайков. Накануне премьеры актер рассказал «Вечерке» о своих взглядах на развитие российского кино, об отмене русской классики за рубежом и о звездном пафосе.

— Андрей, в фильме «Танцы на высоте!» у вас яркий эпизод, где вы играете поэта-графомана. Как вживались в роль? Наблюдали за людьми? В электричках порой можно встретить таких...

— Особо вживаться в роль не пришлось. У меня был один съемочный день. Ночь не спал, прилетел с других съемок, из Казахстана, — и сразу в кадр. Режиссер подробно объяснил, что нужно делать. Вот вы говорите, такие персонажи в электричках встречаются — такого я и пытался воссоздать.

— «Я — поэт. Вот мои книги, можете приобрести...» Должно ли искусство продавать себя так? Или настоящий поэт бы так с книжками не ходил?

— Думаю, у каждого своя ситуация. Может, и ходил бы. Почему нет? Каждый же хочет быть признанным. Чтобы его читали, смотрели, узнавали... Это нормально.

— Вы родом из Брянска. Легко ли вам покорялась столица? Читала, что вы и вагоны разгружали, и монтировщиком в театре работали...

— Да. И это естественно на первых порах. А что, надо было сразу надеть дорогой костюм и ходить с тростью по Москве? Для меня никаких проблем не было в том, что я разгружал вагоны или работал монтировщиком.

— Раз в поезде вы проиграли в карты деньги, одежду. А случалось ли еще, что склонность к азарту создавала трудности?

— Вы знаете, тогда азарт был ни при чем. Я был под воздействием самого настоящего гипноза! Не сознавал, что делал — будто был в другом измерении. Там ребята конкретные работали. Высокие профессионалы!

— Когда-то вы хотели стать врачом, но стали актером. На ваш взгляд, искусство может лечить?

— Не уверен. Но облегчать жизнь искусство может.

— Похоже, в зарубежных театрах перестанут ставить пьесы русских драматургов. Как думаете, отмена русской культуры на Западе — выстрел себе в ногу с их стороны?

— Однозначно. Это полная чушь, муть. Глупость, ограниченность — называйте как хотите. Но это ужасно, что сейчас происходит. Они сами себя тем самым оскопляют, ущемляют. Наша классика — классика мировая. Она нужна всем людям.

— В театре у вас есть драматические роли, а в кино вы чаще в комедийном амплуа — ботаника, растяпы. Нет тоски по серьезным драматическим ролям в кино?

— Такие есть. Например, снимали фильм на Украине по пьесе Григория Горина «Поминальная молитва». Но он не вышел в широкий прокат из-за происходящих сейчас событий (спецоперация России на Украине. — «МВ»).

— Как их воспринимаете?

— Я патриот своей страны, я — за Россию.

— Многие артисты, скажем, Хаматова, уезжают из нашей страны. Открещиваются от нее всячески…

— Это их проблемы. Я свою голову другим людям не поставлю. У меня есть убеждения, и я от них не отрекусь.

— Как вы думаете, наше кино сейчас на подъеме?

— Объективно наш кинематограф по сравнению с 1990-ми, началом 2000-х вырос, фильмы стали интереснее, зрелищнее, глубже. Подъема еще нет. Но вот скоро... Скоро будет все хорошо!

— А что для этого нужно?

— Возможно, учить лучше в театральных институтах. Доверять больше тем, кто всерьез хочет снимать кино, молодежи. Не застаиваться, а идти вперед!

— Как-то в театре вы играли Бабу-ягу. А какая роль была самой странной?

— Может, та же Баба-яга. Мы были молоды, веселились, дурили. В удовольствие все это делали. Развлекались на сцене по-хорошему.

— Велика для актера опасность заматереть, утратить способность дурачиться?

— Думаю, нет. Профессия предполагает порой некоторое дурачество на сцене. Ведь ты перевоплощаешься. И это не ты на сцене все-таки, а персонаж твой.

— Некоторые актеры видят в своей профессии миссию — воспитывать зрителя, например. А вы?

— Есть две калечащие профессии — врачи и учителя. Они могут человеку нанести вред, если не знают свое дело. А если я плохо сыграю спектакль — ничего глобального не произойдет. Зритель скажет: «Зря деньги потратил, больше не приду» — и все. То есть вреда особого никому причинить не смогу. Поэтому миссию никакую на себя не возлагаю, скажу вам честно.

— То есть искусство не лечит, но и не калечит?

— Ну да (смеется). Есть, конечно, великие произведения, которые заставляют думать и жить по-новому. Но все равно… Я к себе отношу это высказывание.

— А какие произведения повлияли на вас?

— Пожалуй, не было такого, чтобы я увидел что-то, изумился — и во мне в одночасье случился переворот. Все в совокупности. Хорошие книги, спектакли, фильмы.

— Готовясь к роли, глубоко погружаетесь в образ?

— Нет, это дело техники. Меня учили педагоги, как надо выстраивать роль, как к ней готовиться. Тут никакого шаманства, только профессиональный подход.

— В вас нет звездного пафоса. Не тяжело в среде, где многие страдают манией величия? Или это все стереотипы?

— Да, абсолютно. Общаюсь со многими известными людьми. Но они не подвержены звездной болезни, не строят наполеоновских планов.

— А у актера не должно быть цели достичь чего-то великого?

— Все хотят достичь великого, но причина — необязательно личные амбиции. Все дело в жажде работы, интересной работы. Поэтому я мечтаю играть в хороших проектах. Не чтобы в овощных магазинах узнавали. И конечно, актер, насколько есть возможность, должен постоянно развиваться.

— Сейчас очень меняется театр. В новых постановках все больше откровенных сцен, видение режиссеров часто сюрреалистично. Должен ли театр бесконечно меняться или что-то нужно сохранить?

— Знаете, я немолод, и не все происходящее сейчас меня устраивает. Но это мое личное мнение. Театр не должен превращаться в некий пыльный музей. Он должен развиваться. И, скорее, я чего-то не понимаю, чем молодые что-то делают не так.

ДОСЬЕ

Андрей Кайков родился 25 декабря 1971 года в Брянске. Учился в Высшем театральном училище имени М. С. Щепкина. Играет в театре «Содружество актеров Таганки», активно снимается в кино. Женат, есть дети.

КОРОТКО О ГЛАВНОМ

— Многие знают вас по проекту «6 кадров». Нет ощущения, что к вам привязалось это амплуа и хочется, чтобы об этом шоу забыли и с чем-то еще ассоциировали?

— Меня это не гнетет, если честно. Может, я способен на большее. Но, возможно, сейчас чем-то большим похвастаться нечем. Вот есть «6 кадров» — и слава богу! На мой взгляд, это был неплохой материал.

— Ваш отец был директором кукольного театра. Вы выросли за кулисами?

— Два раза там был в детстве. Было неинтересно.

— То есть перелом в сторону актерской профессии позже резко случился?

— Нет. Я занимался в литературно-поэтическом театре. Мы не разыгрывали сценки — мы читали стихи. Мне сказали, что у меня получается, я и сам чувствовал, что мне это нравится. Я решил поступить — поступил.

— Ваша любимая роль?

— А все роли должны быть любимы. Без любви к персонажу — сложно, скорее всего, вообще ничего не получится. Поэтому я люблю все свои роли. Они как дети — выношены, выращены.

— Волнуетесь ли перед выходом на сцену?

— Да, конечно. Это и правда страшно. Ты знаешь, что выйдешь из-за кулис — и на тебя будет смотреть много людей. И ты должен им что-то показать, в чем-то убедить, порадовать, развеселить или как-то еще затронуть их чувства. Это не так просто.

— Правда, что в детстве вы были хулиганом: любили лазать по заборам, прыгать по крышам?

— Да, я был обычный дворовый пацан. Мои сверстники, друзья — все так жили.

— А сейчас в вас осталось что-то хулиганское?

— А что вы подразумеваете под хулиганством? Нет, стекла я не бью, в обществе спокойно себя веду.

— Чем увлекаетесь, кроме работы и футбола?

— Я убежденный горнолыжник. Не мыслю своей жизни без горных лыж. Я в принципе живу так, если по увлечениям, от сезона до сезона. Мне нравится сама эстетика, нравится скорость. Получаю огромное удовольствие от крутых спусков, для меня это наивысшее наслаждение, кайф, драйв. Я там живу, там себя чувствую!