«Никто не узнает о моей любви»: музыкант-виртуоз Петр Дранга — об искренности, культуре и деньгах

Премьера спектакля-концерта «Фрида» состоялась в Театре Наций. Автор идеи спектакля, музыкант-виртуоз Петр Дранга рассказал «Вечерке» о непростой судьбе мексиканской художницы Фриды Кало, языке музыки и о том, почему в России любят сильных людей.

— Петр, чем вас привлекла Фрида Кало? Как начали интересоваться ее судьбой?

— Я обратился к сюрреализму в период, когда много путешествовал, в том числе по Мексике, находил настоящие места силы. У меня стали вызывать восхищение художники, которые видят мир по-своему. Захотелось сконцентрироваться на Фриде. Вдохновленный, я написал композицию «Лети, пташка, лети». Впоследствии она стала одной из основных тем спектакля.

После нее появилось много других. И мы на творческом совете с друзьями и художниками решили создать спектакль-концерт. Это интересный новый жанр, я люблю тропинки, по которым мало ходили. В роли Фриды — прекрасная Марина Александрова. Она то играет Фриду, то рассказывает о ней. Там показана трансформация характера: после тяжелых потрясений Фрида становится человеком с железными нервами. Из хрупкой девочки превращается в женщину.

— Почему Фриду так любят у нас?

— Сильных людей везде любят. Фрида — очень сильная. Она стала не просто иконой стиля, но и примером для многих русских девушек, потому что прошла много испытаний и не сломалась, а еще сумела себя ярко выразить в творчестве. А если присмотреться к нашей и мексиканской культуре, к живописи, вы удивитесь, как много у нас общего. Скажем, в традиционных росписях, орнаментах.

— Говорят, художник всегда изображает себя. А вы, когда творите музыку, тоже создаете автопортрет?

— Абсолютно. Процесс создания музыки сакрален. И невозможен без искренности. Все надуманное и сфабрикованное рано или поздно становится неинтересно, даже если за этим стоит отличная рекламная кампания. Музыка отзывается, если человек делится своими эмоциями, переживаниями через нее. Так и в живописи — вот, например, Фрида говорила: «Я чаще всего пишу себя, потому что я человек, который себе больше всех знаком». Я думаю, музыканты пишут не о себе, а о чем-то другом, но все равно в рамках своего внутреннего мира.

— В спектакле задействованы аутентичные инструменты ацтеков. Почему они так важны?

— Фрида очень любила свою страну и ее историю, вросла в нее корнями. Она собирала дома ацтекские фигурки. Нельзя было это не упомянуть в спектакле. Поэтому использованы именно эти инструменты, сделанные в Гватемале людьми, имеющими прямое отношение к истории этой страны. И взаимодействие инструментов — это такая трилогия: есть окарины (духовой музыкальный инструмент. — «МВ») — это воздух; барабаны — это земля; все, что между — это все шелестящие и свистящие. Еще в спектакле есть три «персонажа», которые являются рассказчиками истории Фриды: оркестр, Марина и видеография гениального художника Ильи Старилова.

— Это еще и история любви. А вам эта тема насколько близка? Вам приписывают много бурных романов. Слухи правдивы?

— Я очень закрытый человек, своих не предаю, поэтому никто ни о ком не узнает никогда. Но я же живой, у меня не было бы возможности писать музыку, сочинять и вообще чего-то в этой жизни хотеть, если бы я не понимал, что главный ответ на все вопросы в этом мире — любовь. Всему есть место, просто я об этом не говорю. Свою личную историю храню отдельно от профессиональной.

— Вы играете на разных инструментах. Это можно сравнить с тем, как полиглот говорит на многих языках. Какой он — язык музыки и что вы на нем хотите сказать?

— Он искренний. Язык музыки — это сообщение группе людей или одному человеку, одной душе. Это может быть даже твоя душа. Разговор с собой и разговор с миром есть одно и то же. У меня много проектов выпущено под другими именами, потому что если сделаю какие-то вещи, противоречащие жанру, в котором меня знают, люди не поймут. Нужно иметь альтер эго для каких-то коллабораций (совместных работ. — «МВ»).

— Что сами слушаете?

— Разную музыку — певца Соана, Розали, Чайковского. Вчера зашел в Музей-квартиру Прокофьева, послушал, что он делал. Неожиданно открыл для себя, что он был очень эпатажным, необычно одевался — яркие желтые перчатки, большие шляпы. Я представлял себе, что это серьезный человек в свитере, педант, у которого все организовано, а «увидел» абсолютно другого Прокофьева — свободного, яркого, который шагает по Камергерскому переулку.

Знаете, что такое культура? Тысячи лет назад человек, играя на ветке дерева, создавал вибрации, впечатляющие другого человека. Так родилась культура. Далее она может развиваться как угодно — будет прогресс, регресс, деградация и взлет. Обязательно надо удариться, чтобы взлететь вверх, а потом опять в какой-то момент полететь вниз, потому что все слишком сложно и красиво. Это законы и циклы человеческой жизни, и в музыке так же.

— Вы рано начали зарабатывать. Работали уборщиком в кинотеатре, трудились в ресторане. Когда пришли слава и деньги, изменили отношение к жизни? Деньги делают счастливее?

— Деньги делают свободнее и дают возможность человеку работать в том направлении, в котором он хочет сам. Я стал заниматься разными фестивалями, писать музыку, делать много экспериментальных проектов, про которые даже не думал, что они могут быть коммерчески успешны. У художника всегда есть два пути. Либо просто творить, отказавшись от попыток заработать на этом. Либо все же сделать так, чтобы обеспечить свое существование, материальное благополучие — и так же заниматься творчеством. Я не думаю, что у него от этого вдруг пропадет талант.

Посмотрите на Баха, придворного композитора, — он оставил нам великое наследие! Как и многие другие, кто писал, в том числе по заказу, — тот же Прокофьев. Есть миллион примеров потрясающих классиков, которые остались в истории и при этом умели работать по заказу. А когда художник постоянно хочет есть и он в отчаянии, нельзя адекватно оценивать его работу. Он сделает все, чтобы заработать, будет идти на самые сложные компромиссы. А компромиссы в творчестве нежелательны.

ДОСЬЕ

Петр Дранга родился 8 марта 1984 года в музыкальной семье. Окончил детскую школу искусств имени С. Т. Рихтера, Гнесинское музыкальное училище и Российскую академию музыки имени Гнесиных, где преподает его отец, народный артист России Юрий Дранга. Петр Дранга — аккордеонист-виртуоз, певец, композитор, дирижер, актер, продюсер.

КОРОТКО О ГЛАВНОМ

— Чем вы увлекаетесь, кроме музыки?

— У меня всегда было много увлечений, например рисование. Рисую давно, просто никому не показываю то, что получается. Помню, во время учебы, на лекциях, рисовал вместо того, чтобы делать конспект, а потом по рисункам вспоминал, о чем шла речь. Так, у меня есть картина «Жатва» — там миллион людей чем-то занимаются, а конспект был вообще о другом. Но, посмотрев на картину, сразу вспоминаю все, что было сказано.

— Что вы думаете о современном искусстве? Многим кажется, что не все, что к нему относят, достойно так называться...

— Я думаю, что мы очень часто жалуемся на зеркало. Прекрасный пример — скульптура «Глина № 4» Урса Фишера на Болотной набережной. Если хотите узнать, что внутри человека живет, поставьте его напротив скульптуры Фишера, и сразу все станет ясно. Кто-то начнет плеваться и ругаться на это произведение, кто-то пройдет мимо, а кто-то похвалит его. А вот почему нельзя слепить что-то простое из глины и этим прославиться? «Глина № 4» нас учит не осуждать. Это такой простой урок, а многие его понимают, к сожалению, позже, чем нужно. С другой стороны, все в нашей жизни происходит вовремя.

— Кроме аккордеона, вы владеете гитарой, ударными, другими инструментами. Почему аккордеон в приоритете?

— В детстве меня родители отдали на аккордеон. Какое-то время меня заставляли этим заниматься. Лет в 15 я решил, что что-то интересное сделаю с аккордеоном, найду свой стиль. Мне удалось, и меня стали воспринимать именно с этим инструментом. Но это не отняло у меня возможности дирижировать, сочинять музыку к кино, спектаклям, создавать что-то еще.

— Какое-то время вы жили на Кавказе, но потом вернулись в Москву. Почему вернулись и где больше нравится жить?

— Вот сейчас я приехал из Краснодара, там очень понравилось — потрясающий воздух. Но жить в Москве мне нравится больше. Здесь красиво, много мест, куда интересно пойти. Любого человека на улице спроси — все знают, где находятся музеи современного искусства, любят ходить по выставкам. Здесь у меня много друзей, я здесь вырос и работаю. Поездка на Северный Кавказ была изначально авантюрой, способом себя подтолкнуть вперед. Я поехал туда работать по маленьким ресторанчикам. Это было очень давно и очень интересно.