«Конкуренция дружбе не мешает»: юморист Геннадий Ветров — о муках творчества, российской публике и эстраде

Выставка картин известного юмориста Геннадия Ветрова открылась в Большом Московском цирке. Заслуженный артист России рассказал «Вечерке» о своем художественном опыте, современных комиках и смене амплуа.

— Геннадий, как вы пришли к живописи?

— Я рисовал с детства — и на школьных партах, и на салфетках в кафе, и даже на рецептах из поликлиник. Но все это было черно-белое творчество. А десять лет назад началась моя история с красками. При этом наброски, конечно, все равно делаю карандашом и называю это дорожным творчеством. Или творческими вибрациями. Дело в том, что большинство зарисовок создаю в поездках на гастроли, и от вибраций транспорта рука с карандашом дрожит (смеется). Что-то получается с ходу, но некоторые картины я потом долго доделываю-переделываю. Так что муки творчества мне знакомы.

— Почему ваша выставка открылась именно в этом цирке?

— Мы давно дружны с братьями Запашными, и они мне предоставили такую возможность.

— А с чего началась ваша дружба с Запашными?

— Дело было давно, тогда я еще жил в Питере. Запашные приехали на гастроли, и я пришел на их представление со своей старшей дочкой. Взял билеты на первый ряд. И вот они буквально в нескольких метрах от меня, машу им рукой, и тут они... ответили мне и сказали: «Зайди за кулисы!» И провели целую экскурсию по цирку. Я был в хорошем смысле в шоке. С тех пор мы уже лет двадцать общаемся дружески.

— Говорят, что в среде эстрадных юмористов большая конкуренция. А вы ее ощущаете?

— Ну, у нас большая страна, у каждого артиста есть своя аудитория, свои возможности для гастролей. Лучший показатель здесь — наше товарищество и дружба. Считается, что конкуренция мешает дружить, но когда мы с коллегами встречаемся, то очень рады этому. Я очень дружен с Юрой Гальцевым и Еленой Воробей, нас многое связывает с Игорем Маменко, с братьями Пономаренко. Поэтому нет, мы не конкурируем — мы дополняем друг друга.

— В последние годы классическая эстрада и КВН отходят на второй план, а вперед выходят стендап-комики со своим стилем. Как вы к этому относитесь?

— Я к этим комикам отношусь с большим уважением. Приходит новое поколение, оно по-своему впечатляет. Очень много вижу ребят умных, тонких. Обычно эту новую волну принято красить одним цветом — критиковать за излишнюю пошлость. Но я думаю, что это лишь временные ошибки. Молодежь их осознает. Считаю, что люди, которые долго находятся в потоке выступлений и держат внимание публики, достойны аплодисментов.

— Должно ли эстрадное искусство отзываться на актуальную повестку, на политику или социальные вызовы или же искусство — вещь в себе?

— Если мы говорим про сатиру, то, конечно, должно отзываться. На то она и сатира, чтобы высмеивать пороки общества! А если говорить про юмор, то я сторонник юмора «вне времени». Была в Англии такая комик-группа «Монти Пайтон». В конце 1960-х годов образовалась, но юмор — как будто вчера шутили! Есть Чарли Чаплин в комедийном кинематографе — и он тоже актуален до сих пор, мы фильмы с ним пересматриваем с удовольствием. Вот и в сфере юмора я сторонник такого подхода: можно посмеяться над теми жизненными вещами, которые будут интересны всегда.

— Вы написали для дочки десяток сказок и сочинили больше десятка песен. В чем разница между творчеством для детей и для взрослых?

— У меня есть номер «Человек-оркестр», где я обвешан музыкальными инструментами. И когда я показываю его взрослым, принимают на 10 баллов в разных странах, благо музыка в номере интернациональная. А однажды меня позвали на детский концерт с этим номером и... никакой реакции, дети сидят в шоке. Это лишь кажется, что дети простые и их доверие легко завоевать. Нет, работа с детской и подростковой аудиторией — отдельное, весьма непростое умение. Но дочку я научился завоевывать своими песнями. Она подрастает и со временем понимает тексты все лучше, и это для меня — большая радость.

— Вы много лет работали в Европе. Чем отличается публика там и здесь?

— Наша публика для меня лучше, с ней комфортнее. Может быть, просто потому, что мы с нашими людьми, как говорится, с одной грядки: понимаем непереводимую игру слов, читали одни сказки, воспитаны на одних книгах. У нас общий менталитет. Поэтому, даже если ты чего-то недоговорил, с полуслова тебя поймут. Там, за границей, я тоже научился завоевывать аудиторию, но все равно...

Вот мы идем однажды с переводчицей в Америке на Хеллоуин и видим тетку, одетую так уморительно, что я аж восклицаю: «Как она это придумала?» А мне переводчица говорит, что это самый обычный наряд, стандартная «конфетная обертка». И я понимаю, что постоянно догонять чужой менталитет — дело пустое. Кроме того, наша публика если уж полюбила тебя, то любит по-настоящему.

— Если бы вас пригласили переехать на работу Голливуд или Лас-Вегас, как бы отреагировали?

— Я бы не поехал. Для меня работа за границей — уже пройденный этап, здесь мне лучше и родней.

— Если бы решили сменить амплуа, чем бы занялись?

— Пошел бы в певцы или киноактеры. Эстрадный юмор — это самое сложное на сцене. Люди платят за смех, и ты должен их смешить в любых условиях. Певцам и киношникам легче.

ДОСЬЕ

Геннадий Ветров родился в рабочей семье в Донбассе 18 ноября 1958 года. Окончил инженерно-строительный институт и уже после службы в армии — эстрадный курс Ленинградского института театра, музыки и кино. Служил в театре «Буфф», организовывал собственный театр, выступал в телешоу «Аншлаг». Сейчас ведет сольную карьеру и живет в Москве.

Тайный заговор

С кино Геннадий связан с детства — в семилетнем возрасте он подговорил друзей, а еще взрослого соседа, работавшего кинооператором, на съемки фильма. Сам Ветров не только сыграл там одну из ролей, но также выступил и сценаристом, и режиссером. Дворовый приключенческий фильм, снятый на 35-миллиметровую кинопленку по всем правилам киноиндустрии, назывался «Заговор курильщиков».

Поборол природную скромность

Решив переехать из Петербурга в Москву, Ветров стал искать работу в столице и буквально напросился на Центральное телевидение. Он дозвонился до ведущей шоу «Аншлаг» Регины Дубовицкой и сказал, что есть комик из Петербурга, самобытный и неповторимый, но который почему-то еще не выступает в «Аншлаге». Когда Дубовицкая спросила, кто же это, Ветров нескромно ответил: «Я». И получил приглашение на пробы в шоу.

Любовь в облаках

Свою третью жену, Оксану Вороничеву, с которой они сейчас растят дочку, Геннадий встретил в буквальном смысле на небесах — в салоне самолета по пути на гастроли. Оксана работала бортпроводницей. Ветров попытался взять у нее телефон, но та отказала. Тогда Геннадий подключил «административный ресурс» — узнал номер стюардессы через начальницу Оксаны, работавшую на том же рейсе. Номер оказался счастливым.

Пожалуйста, не танцуйте!

В детстве Геннадий был творческим ребенком — пел, рисовал, лепил и хотел танцевать, однако в городские школы танцев его не брали. Как рассказывал сам Ветров, даже за деньги. По словам артиста, преподаватели танцев объясняли его маме с папой: «Понимаете, когда ваш мальчик танцует, и в особенности когда старается, возникает желание оказать ему первую медицинскую помощь». И хоть насчет карьеры танцора учителя оказались правы, сцена все же стала жизненным выбором Ветрова.

Не форма, а содержание

Некоторые из своих картин Ветров дарит друзьям и добрым знакомым. При этом отдает холст как есть, без рамки. Геннадий говорит, что правильный подбор и изготовление рамы — отдельное, дорогое и сложное дело. Ветров радуется, если друзья помещают его картины в рамки — это значит, подарок понравился.