"Жирафовидный истукан" и оркестр эксцентричного танца. Как в России появился джаз

Первый джазовый концерт в истории России легко отнести к мифам: о нем могли рассказать лишь непосредственные свидетели, буквально несколько десятков. Не сохранилось ни фото, ни записей — ничего. Письменные воспоминания оставили тоже не самый широкий круг людей — ровно один человек, он в тот день сидел за роялем — Евгений Габрилович. Более того, концерт, оркестр и программу представления организовал не композитор и даже не музыкант, а поэт. Нескладный рыжеволосый литератор в костюме, объехавший к тому времени пол-Европы, но решивший обосноваться в Москве. Много лет спустя он на несколько секунд промелькнет в знаменитой комедии "Веселые ребята", но в титрах даже его имя не укажут. А ведь когда-то именно он первым ввел в русский язык само понятие "джаз", утвердив его написание, — таким оно попало в словари.

Так был ли мальчик? Может, никакого концерта в осенней Москве тогда не было? Разве отечественная культура в 1922 году — в том самом, когда страну навсегда покинул Федор Шаляпин и отплыл "философский пароход", — приобрела что-то новое и бесценное? Оказывается, да. Находкой стала невиданная ранее музыка и сопровождавшие ее танцы. Контрабандиста в костюме звали Валентин Парнах.

Джаз на бильярдном столе

Валентин Парнах (настоящая фамилия Парнох) родился в Таганроге в зажиточной еврейской семье врачей. Отец — владелец аптеки, мать — ординатор в больнице. Он с детства увлекался языками: сначала латынью и французским, позже немецким, испанским и португальским. В 1910 году после окончания гимназии с золотой медалью 19-летний Парнах поступил в Санкт-Петербургский университет на юриста. Будущая специальность его не вдохновила, и он перевелся на историко-филологический факультет. Выбор оказался судьбоносным: профессионально Парнах состоится прежде всего как литератор и переводчик, чьи работы по-прежнему легко найти в любой крупной библиотеке или у букинистов.

Одновременно с учебой Парнах брал уроки игры на фортепиано у Михаила Гнесина, младшего брата будущих основательниц Российской академии музыки им. Гнесиных. По выходным занимался драматическим искусством в студии Всеволода Мейерхольда.

В 1915 году, в разгар Первой мировой войны и очередной волны ксенофобии в царской России, Валентин Парнах эмигрировал во Францию. Он быстро влился в круг парижских поэтов-авангардистов, в том числе основателя дадаизма Тристана Тцара, и художников — Франсиса Пикабиа и Пабло Пикассо (последний даже нарисовал черно-белый портрет молодого Парнаха).

Он много переводил, публиковался в дюжине европейских изданий и дотошно разыскивал следы средневековой еврейской культуры в испанской и португальской литературе. А еще был невероятно жаден до сцены: Парнах занимался современным танцем, "пластическим искусством нового времени" и выступал приглашенным гостем в театральных постановках друзей-режиссеров и даже в галереях. Имея, по воспоминаниям современников, "тело змеи", артист мог похвастаться завидной пластикой, его хореография неизменно привлекала внимание публики.

Летом 1921 года в одном из парижских кафе Парнах впервые услышал музыку американского оркестра Jazz Kings под управлением барабанщика Луиса Митчелла. По легенде, пораженный незнакомой музыкой, Валентин Парнах вскочил на бильярдный стол и принялся танцевать так страстно и энергично, как никогда прежде. Это был момент истины: поэт-эмигрант открыл для себя джаз. Возможно, он слышал о нем раньше (Jazz Kings гастролировал по Европе уже три года), но тогда впервые столкнулся с ним вживую. Джаз оказался лучшим аккомпанементом для его диковинных танцев, ставивших в тупик любителей фокстрота, танго и чарльстона.

И где, как не в послереволюционной России, он мог найти лучшую площадку для зарождения новой яркой музыки? Парнах решает вернуться на родину.

"Жирафовидный истукан" из чемодана

Валентин Парнах приехал в Москву с чемоданом, набитым инструментами, и собрал собственный оркестр. Каким-то чудом в багаже уместились банджо, саксофон, разобранная ударная установка с ножной педалью, наборы сурдин и всевозможные "шумелки". Деньги на музыкальную утварь одолжил Мейерхольд, выступив буквально спонсором всего советского джаза. Что не менее важно, Парнах взял с собой первые джазовые пластинки, недавно изданные в Америке, и партитуры услышанных шлягеров — других "учителей" новой музыки в тогдашней России ему было не найти. На репетиции он отвел себе месяц.

Однако это был анонс не вечернего концерта, а фактически заседания музыковедов или по меньшей мере мастер-класса маэстро. Музыка была лишь частью обширного ликбеза.

В час дня 1 октября 1922 года на сцене Центрального техникума театрального искусства (позже — ГИТИС) состоялся доклад Парнаха "Новейшая музыка, поэзия, танец, кино Парижа". После доклада без пяти минут главный трендсеттер модной Москвы читал свои стихи, а затем выступал как дирижер "первого в РСФСР эксцентрического оркестра джаз-банд". Ансамбль состоял из шести человек. Поэт-дирижер при этом периодически играл на трещотках и пищалках, с трудом сдерживая себя в танце. Один из его номеров назывался "Жирафовидный истукан" (очевидный привет абсурдизму дада).

Впрочем, побороться за зрительскую любовь и без того было кому. Заметнее всех на авансцене выделялся барабанщик и известный актер Александр Костомолоцкий, одетый как Пьеро: в огромной белой рубашке с длинными рукавами, он то и дело показывал пантомимы и корчил рожицы. На саксофоне — бывший полковой музыкант, "духовик-военком" Мечислав Капрович, за роялем — будущий знаменитый киносценарист Евгений Габрилович ("Два бойца", "Начало", "Странная женщина"). Что исполнял оркестр? Лакированный белый свинг "короля джаза" Пола Уайтмена и все, что удалось разучить по пластинкам.

Точка невозврата

Кроме прочих, в зале находился нарком просвещения Анатолий Луначарский. Заручившись его одобрением, старый знакомый Парнаха Всеволод Мейерхольд пригласил артиста ставить танцевальные номера в своем театре. Совместная постановка не заставила себя ждать: премьера "Даешь Европу" по роману Эренбурга прошла уже в 1923 году. Это был первый случай, когда на отечественной театральной сцене в спектакль был введен полноценный джаз-банд.

Правда, перед этим у оркестра Валентина Парнаха случился следующий, возможно даже более важный, чем дебютный, концерт в Москве. Артист решил сделать джаз фактом официальной советской культуры, для чего превратил шоу в выездное совещание культурной элиты. Выступление предваряло сообщение: "После доклада и демонстрации состоится обмен мнениями. К участию в дискуссии приглашаются [Всеволод] Мейерхольд, [балетмейстер Николай] Фореггер, [актриса Антонина] Шаломытова, [актер Борис] Фердинандов, [танцор Касьян] Голейзовский, [режиссер Сергей] Эйзенштейн и все работающие в области театра, танца и движения".

Сложно поверить, кажется, где-то вкралась ошибка, но нет: первый советский джаз — феномен скорее визуальной, чем музыкальной культуры. Его не столько играют по нотам, сколько разыгрывают по ролям. У джаза Парнаха прикладная функция: он должен звучать на фоне действия и задавать ему ритм. В такой системе координат запись напоминала рукопись пьесы: с ней можно ознакомиться, но эмоций и тем более катарсиса от нее ждать не стоит.

Впрочем, без важных музыкальных последствий тоже не обошлось. Еще одним знаковым гостем "эксцентрического концерта" Парнаха был молодой Александр Варламов — в будущем прославленный советский композитор, аранжировщик и дирижер-долгожитель, чей оркестр участвовал в записи первой советской телепередачи. Варламов учился на актера, но после концерта продержался в техникуме недолго: увиденное открыло студенту новый мир, и музыка взяла свое.

Самого же Парнаха, кажется, было уже не остановить. Его джаз-банд заполнял музыкальные паузы в государственных торжествах на Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставке в Москве, "чего до сих пор не было на Западе". Летом 1924 года безотказный оркестр и вовсе выступил для делегатов Пятого конгресса Коминтерна, завершившегося демонстрацией 400 тыс. москвичей.

Точка невозврата была пройдена: отныне джаз — главная массовая музыка советского человека.

Очаги советского джаза

При всей важности сценического дебюта оркестра Парнаха как отправной точки в истории отечественного джаза для самих музыкантов, однако, это был не первый опыт игры на публике. За несколько месяцев до выступления в ГИТИСе ансамбль в том же составе участвовал в постановке спектакля "О хорошем отношении к лошадям" по стихам Маяковского, но в Петрограде пьесу быстро запретили, а в Москве она не снискала большого успеха. Новаторское музицирование "шумовиков" Парнаха осталось за кадром.

К тому же часто в творческих экспериментах артиста проглядывала тяга не к будущему, а к прошлому. В поэзии и публицистике — к давно умершим авторам, в музыке — к композиторам позапрошлых эпох. Так, оркестр Парнаха переигрывал на свой лад произведения Баха и Римского-Корсакова, добавляя им танцевальные ритмы. Негодовали в итоге едва ли не все: консерваторы слышали в этом глумление, молодежь — беспомощную оглядку на бородатых классиков.

В интересе к джазу не отставали, кстати, и сами, пусть и живые, классики. В 1920-х годах "ресторанная" оркестровая музыка из Америки увлекла пианистов Дмитрия Шостаковича и Льва Оборина, не говоря о вечно идущем на два шага впереди Игоре Стравинском. И ведь не только музыкантов или режиссеров — так уж ли это странно для передовых художественных кругов столицы тех лет? — но и людей, казалось бы, совсем далеких от искусства. Например, самодеятельным джазом в студенчестве "баловался" будущий академик и нобелевский лауреат по физике Лев Ландау.

Вместе с тем значение Валентина Парнаха и того легендарного концерта столетней давности сложно переоценить. Успех эксцентрического оркестра сделал возможным появление и других очагов джаза уже по всей стране. Оркестры Цфасмана, Утесова, Ландсберга, Теплицкого, как и многие другие зачинатели раннего советского джаза, отталкивались от эффекта, произведенного Парнахом.

Почему его имя не встречается в брошюре "Джаз" Валерия Мысовского и Бориса Фейертага — первой книге о джазе на русском языке? Все объясняется годом издания — 1960-й. К тому времени все джазовые оркестры, за исключением ансамбля, были расформированы, а их история начисто переписана.

Юбилейные гала-концерты

Имя Парнаха и роль его оркестра в становлении советского джаза были возвращены истории в начале 1970-х. Тогда же был собран достоверный материал о первом джазовом концерте в Москве, и в календаре отечественных меломанов появился еще один праздничный день. В 1982 году по Союзу прокатился джазовый марафон, посвященный годовщине памятного концерта Парнаха: Москва — Архангельск — Витебск — Днепропетровск — Красноярск.

Осенью 2022 года масштабное празднование столетия российского джаза организует Фонд Игоря Бутмана, одного из самых известных в мире отечественных саксофонистов. В крупных городах от Калининграда до Хабаровска пройдет серия гала-концертов, лекций и мастер-классов.

Как бы на происходящее отреагировал Парнах, узнай он, к каким последствиям привели его "эксцентрические танцы"? Вероятно, выскочил на сцену и снова произвел фурор. "Концерт Парнаха — одно из важнейших событий, о которых нам известно. Возможно, что-то происходило и раньше, но не было задокументировано. Мы же буквально играем историю", — считает Игорь Бутман.