Интервью с хореографом Никитой Михайловым о работе с Трусовой, Кондратюком, Самоделкиной, резонансной программе Валиевой
Никита создал более 40 программ для этого сезона! Разобрали с ним постановки для топ-фигуристов и поговорили о работе с Русской ракетой.
Никита Михайлов — один из главных хореографов в российском фигурном катании. К этому сезону он создал более сорока постановок, причём двадцать из них предназначались для топовых спортсменов! Для каждого фигуриста Никита придумал что-то своё, уникальное. Специалист считает, что работа как по конвейеру ему не грозит, ведь к каждой постановке он подходит с пониманием, что нужно сделать что-то новое.
В эксклюзивном интервью «Чемпионату» Михайлов рассказал, какие идеи вложил в программы Самоделкиной, Кондратюка, Самарина, Алиева и Игнатова, а также поделился подробностями работы с Трусовой. Спойлер: Саше уже поставили две программы!
Гран-при России по фигурному катанию — в Okko! Смотри женские и мужские одиночные прокаты, программы спортивных пар и юниоров, а также танцы на льду бесплатно по ссылке. Трансляция турнира доступна как в прямом эфире, так и в записи.
«У меня не было опасений ставить «Круэллу» Горбачёвой, потому что наша программа получилась другая»
— Никита, сколько программ вы поставили в этом сезоне? — Если честно, я не считал. Навскидку, если для топовых спортсменов, то порядка двадцати. Если брать маленьких, то там гораздо больше. Порядка сорока, наверное, даже побольше. — В этом году было больше работы? — Нет, в целом ничего не поменялось.
— В работе хореографа, как и в любой другой творческой профессии, есть опасение начать работать «конвейерно», по одной схеме. Что вы делаете, чтобы избегать этого? — Не считаю, что могу столкнуться с этим, потому что к каждой постановке подхожу с пониманием, что надо сделать что-то новое. А когда ты в поиске чего-то нового, то повториться не получается. К каждой работе я что-то ищу, подготавливаю, нахожу новые подходы. Это делает меня сильнее как хореографа.
— Где вы черпаете вдохновение? — Во всём, в жизни (смеётся). Общение, фильмы, музыка… Хореографы прослушивают огромные пласты музыки, поэтому в процессе, когда ты слушаешь что-то, у тебя рождаются какие-то идеи, мысли. Также, конечно, я смотрю какие-то шоу: танцевальные, театральные. На самом деле, любая вещь может вдохновить, даже картина. Когда ты смотришь на неё, тебе может прийти мысль сделать какую-то программу, как это было, например, с «Девочкой на шаре». — Из юниорских программ очень обсуждаемой получилась «Круэлла» Алины Горбачёвой. Не было страшно ставить под музыку, которая стала знаковой для Саши Трусовой? — Нет, потому что каждый видит по-своему, по-разному. Алине подходил этот образ, поэтому мы поняли, что можно его взять. Тем более это всё равно пока ещё другой уровень. Если бы ко мне более известный спортсмен пришёл с этой идеей, то я бы ещё подумал. Алина всё-таки младше, я считаю, что у неё такой возраст, когда можно это сделать. И, в принципе, у неё другая пластика, другая хореография. Наша программа другая получилась, поэтому у меня не было никаких опасений.
— Чем «Круэлла» Алины отличается от «Круэллы» Саши? — Я думаю, что эмоционально. У нас это короткая, соответственно, больше возможностей раскрыть именно хореографически образ «Круэллы» в исполнении Алины. У Саши была произвольная, поэтому, конечно, у неё техническая часть преобладает. — В фигурном катании часто используются одни и те же темы. Как в таком случае создать что-то своё? — Если мы не хотим повторения, то можно взять вообще другую музыку, не относящуюся, допустим, к фильму, но отражающую характер. Есть очень много инструментальной музыки, не привязанной к какой-то теме. Но если она передаёт характер и настроение, то я прибегаю к такому методу. В случае Алины первую часть предложила Софья Анатольевна Федченко (тренер Алины Горбачёвой. — Прим. «Чемпионата»), мы уже плясали от этого. А так как в «Круэлле» самая запоминающаяся часть это, конечно, Call me Cruella, обойти её стороной было нельзя. Это как катать «Матрицу» и не взять основную тему из «Матрицы» — будет не так зрелищно.
«У Самоделкиной сейчас идёт осознание, что надо быть разной в каждый момент музыки»
— Вы поставили программы Софье Самоделкиной на этот сезон. Софа сказала, что очень изменилась. Вы попытались как-то отразить эти изменения в постановках? — Конечно. В принципе, если сравнить её катание в том году и в этом, она совсем в другой пластике, совсем в другой манере катается. Это прям очевидно, как она поменялась. Наверное, Софа — одна из немногих спортсменок, которая за такой короткий срок смогла схватить весь материал и почувствовать в нём себя очень комфортно.
— Была какая-то интересная история с короткой программой Софы. Сначала ведь была другая постановка? — Программа была та же, но музыка была другая. Мы поставили программу, сначала она нам вроде нравилась, но потом, когда мы начали накатывать уже обе программы, поняли, что короткая уступает произвольной. Мы начали искать новую музыку, нашли композицию «Can’t Help Falling in Love» в исполнении Дианы Анкудиновой. Мы весь рисунок оставили, оставили дорожку, но поменяли немножко образ, поменяли идею. — В произвольной у Софы «Ave Maria» — бессмертная классика. Почему было решено взять именно эту музыку? Что Софа катает в этой программе? — Софа выглядит, можно сказать, одухотворённо (улыбается), поэтому, когда мы услышали эту версию «Ave Maria», поняли, что это то, что нам подходит. Это новая обработка, плюс мы поработали с композицией, добавили исполнение Димаша. У Софы в этой программе образ Девы Марии. Мы хотели сделать образ некой иконы, показать лёгкость.
Трансляция Гран-при России по фигурному катанию доступна в Okko.
— Поработав с Софой несколько месяцев, можете рассказать, насколько она разносторонняя спортсменка? — Она очень трудолюбивая. Мне кажется, у неё сейчас идёт осознание, что надо быть разной в каждый момент музыки и по состоянию, и по лицу. Я думаю, она только в начале этого пути.
«В начале Кондратюк просил: «Блин, может быть, ещё что-то?». Но я сказал: «Нет, медленно мы здесь катать не будем»
— Также хочу обсудить программы Марка Кондратюка. Очень необычная короткая — чья идея? — Идея была моя. Мы отталкивались от того, что хотим показаться разносторонними. У Марка была такая весёлая программа несколько лет назад, тоже короткая, под композицию «Summertime», но здесь немножко другой стиль. Всё-таки Марк поменялся очень сильно, стал более взрослым и как катальщик, и по хореографии. Идея программы в том, чтобы показать шалость, лёгкость. Когда мне попалась эта композиция, я пришёл к тому, что это самый правильный вариант. Команде она тоже очень понравилась. Марк её не сразу начал чувствовать, он посопротивлялся чуть-чуть (смеётся), потому что она хоть и шаловливая, игривая, но там нужно удерживать ритм музыки. В начале он просил: «Блин, может быть, что-то ещё?». Но я сказал: «Нет, медленно мы здесь катать не будем». Со временем он прочувствовал эту музыку, и сейчас программа начинает приобретать тот вид, который мы и хотели изначально.
Трансляция Гран-при России по фигурному катанию доступна в Okko.
— В произвольной было очень непривычно видеть Марка в лирике. Кто предложил эту музыку? — Тоже идея была моя, но в итоге мы решили её поменять. Сейчас Илья Авербух поставил Марку новую программу.
— А в чём была идея вашей постановки? — Программа была поставлена по мотивам американского мюзикла «Broken Wings», написанного Надимом Нааманом. Это мюзикл про старую Америку. По сюжету молодой человек влюбляется в девушку, которая в итоге умирает. В начале программы у нас как раз была фраза: «Каждый помнит свою первую любовь и хочет, чтобы она всегда возрождалась». Это такая лирика о потере человека. — Насколько Марк вкладывается в постановку программы? — Он вообще любит импровизировать (смеётся). В целом они все вкладываются в постановки, но то, что Марк в процессе потом начинает вытаскивать свои движения — это факт. Не всегда это плохо, естественно, потому что у него есть импровизаторский талант, он может на ходу что-то обыграть. Если это классно, то мы сохраняем, если это не очень, соответственно, мы говорим: «Марк, это не та импровизация, которая нам нужна» (смеётся). Он говорит: «Хорошо, я понял».
— Пару лет назад Марк на один из фанатских вопросов ответил, что хотел бы воплотить на льду образ Воланда. Вы обговаривали с ним эту идею? — Если честно, это он сказал только фанатам. У нас такого обсуждения в группе не было. Видимо, это его какая-то мысль. Мы пока к ней не подходили. Мне кажется, если мы будем обсуждать эту идею, то для этого нужен какой-то правильный момент, а сейчас — это не он. Тем более что Женя Семененко недавно Воланда катал. Я думаю, для этого должно пройти какое-то время. — Расскажите про программы Александра Самарина. Кто подбирал для них образы? — Саша давал мне направление для короткой, и я подобрал ему музыку «A Sky Full of Stars». В этот раз он сказал, что не хочет брать какой-то определённый образ, а хочет программу в североамериканском стиле, то есть показать именно эмоциональное состояние. Там нет какой-то идеи, мы просто показываем Александра как фигуриста. По произвольной было много разных идей, но тут мы уже шли от того, что хотим образ. В какой-то момент появилась мысль, что Саше было бы классно взять какого-нибудь шпиона или агента. Собственно, во время поиска музыки мы наткнулись на «Агентов А.Н.К.Л.». В саундтреке достаточно много интересной музыки, поэтому мы совместили несколько композиций.
— Саша не первый раз показывает образы из фильмов, они ему ближе? — Образ в любом случае помогает: и хореографически, и в элементах. Я думаю, что у людей есть какие-то свои характерные черты, поэтому те или иные роли им ближе. Мне кажется, Саша такой фигурист, которому классно воспроизводить образы по мотивам блокбастеров. Он это делает очень классно, это его типаж, это позволяет ему выглядеть в программах более выигрышно.
«Благодаря работе с такими спортсменами, как Кондратюк, Самарин, Алиев, моя работа кажется мне отдыхом и радостью»
— Вы впервые, если не ошибаюсь, поработали с Дмитрием Алиевым. Каковы ваши впечатления от сотрудничества? — До этого у нас была с ним работа над показательным номером «Сумерки», который я делал ему к юбилейному концерту Алексея Николаевича Мишина. Собственно, тогда у нас была проба пера, так сказать. Впечатления от работы с Димой классные, очень позитивные. Он очень талантливый фигурист, хороший человек. Наверное, благодаря работе с такими спортсменами, как Марк, Саша и Дима, моя работа и кажется мне отдыхом и радостью. — С Димой у вас получилась очень чувственная программа. В чём её замысел? — Дима — пассажир, который едет в то место, откуда когда-то уехал, и он с нетерпением ждёт встречи с тем, что когда-то покинул. Он уже сам для себя выбирает внутренне этот образ: это могут быть родители, это может быть какое-то место — это он представит уже сам, так как он очень глубокая и тонкая натура. Задумка в том, что мы возвращаемся куда-то по следам памяти, по местам, по которым он соскучился, и он видит то, от чего уехал.
— Как вы подбирали образы для Макара Игнатова? — С Макаром мы сначала меняли произвольную. Я предложил «Великого Гэтсби», просто потому, что, глядя на Макара, у меня возник образ Леонардо Ди Каприо, и я подумал, что в «Гэтсби» он будет особенно хорош. Тренерский штаб Рукавицына принял эту идею, как и Макар — он тоже щепетильно подходит к выбору музыки и к своим образам. Тут мы попали сразу. После того как мы сделали произвольную, стали искать музыку для короткой. Макар дал нам направление, мы искали музыку, но композицию «So Far» нашёл в итоге он сам. — Многие считают, что программы мальчиков в этом году получились самыми зрелищными. Как вы думаете, почему так? — Ощущение, что программы у мальчиков интереснее, оно есть. Но, мне кажется, оно сложилось больше из-за того, что много лидеров среди девочек просто не принимали участия. Если мы вспомним прошлый год, то, в принципе, все мальчики остались, а девочек стало меньше. Однако даже если так рассуждать, я думаю, программы у мальчиков просто получились более разнохарактерными. У кого-то более весёлая музыка, у кого-то лирика. Может быть, из-за этого создалось впечатление некой театральности. — А есть ли такое, что мальчики действительно больше хотят экспериментировать? — Нет, это всё индивидуально. Зависит от желания тренера, от состояния спортсмена, его желания. Просто сейчас был такой момент, что мальчики показали более разноплановые образы.
«Произвольная Валиевой оставила самый сильный отпечаток на контрольных прокатах»
— Также вы поставили программы для Карины Акоповой и Никиты Рахманина. Каково вам вообще работать с парами? Это легче, сложнее? — С парами обожаю работать. Это немножко другое направление, открывается больше возможностей, потому что их уже двое. Для меня это одно удовольствие. С Акоповой и Рахманиным у нас уже третий год работы — всё комфортно, классно. Насколько это сложно? Хорошо делать всегда сложно — это длительный процесс. Но когда всё в удовольствие, то время пролетает.
— У вас получились две очень разные постановки — как вы их ставили? — Первую часть для короткой программы предложил Федя Климов. Мы взяли её за основу, и я уже подобрал второй кусок. Образ, что они будут зомби, мне навеяло фильмом «От заката до рассвета». Мы, можно сказать, взяли таких пафосных утренних вампиров. Произвольная у нас вышла под Beatles. Эту музыку я предлагал им ещё в том году на короткую, им понравилось, но решили в итоге оставить диско. А в этом сезоне подумали: почему бы и нет? Было очень интересно, я подобрал им остальные части, и всё. Мы решили, что пока ребята в этом танцевальном образе не всё сказали. — Какие программы вам запомнились с контрольных прокатов? — Я смотрел не всё. Точно не смотрел танцы, пары тоже не особо удалось посмотреть, потому что был там с ребёнком. Пока не могу особо кого-то выделить, потому что все ещё в начале сезона. Надо подождать. Вообще, всё достаточно интересно, классно, ребята у нас очень заряжены. Будем надеяться, что нас скоро допустят до международных стартов. Конечно, самая резонансная программа — это произвольная Камилы Валиевой. Наверное, она оставила самый сильный отпечаток. Могу сказать так: мне вживую понравилось. Хотя были люди, которые говорили, что на тренировке было ещё лучше. Классно, что ребята взяли эту тему — это креативно. Они не пошли простым путём. Даниилу Марковичу [Глейхенгаузу] и всему штабу Тутберидзе отдельный респект.
Трансляция Гран-при России по фигурному катанию доступна в Okko.
— Программа Камилы — это автобиографичная история, нетипичная для фигурного катания. Удавалось ли вам поставить кому-то автобиографичную программу? Или, может, есть в планах поставить кому-то из спортсменов? — Пока не удавалось, потому что у меня ещё не было спортсменов с такой драматичной ситуацией, как у Камилы. Это должен быть какой-то редкий случай, редкий момент. Надеюсь, когда-нибудь мне представится случай поставить что-нибудь автобиографичное.
«Трусова — трудяга с характером. Она может практически всё»
— Хочу обсудить с вами интересный момент с Александрой Трусовой. Саша перешла в ЦСКА в начале сезона с уже поставленными программами, может ли она продолжать их катать? — Мы уже поменяли ей две программы, всё поставили. Достаточно редко, когда люди переходят в начале сезона с готовыми программами и они остаются. Всё-таки Александра такого уровня спортсмен, что, конечно, так как она перешла к нам, мы должны показать её с той стороны, с которой хотим её показать. То же самое с Софьей Самоделкиной было. Нам надо сделать так, чтобы Александра стала другой. Другой именно в том плане, как мы понимаем, что это будет классно. Поэтому даже не было мыслей, что мы будем оставлять её программы. Если спортсмены переходят перед чемпионатом России, тогда да, конечно, там уже вряд ли кто-то будет что-то менять. А в данном случае, когда она перешла в этот период, у нас были время и возможность ей поменять. — Можете рассказать, какие у вас впечатления от работы с Сашей? —Трудяга, трудяга с характером. Огромный талант — она может практически всё. Работа с ней — это кайф. В процессе она всегда обговаривает каждое движение. У неё есть одна особенность, она сразу сказала: «Никита, знаете, я импровизировать не могу, мне нужно знать точно где, куда, когда. Пожалуйста, мы должны расставить всё». Я сказал: «Я тебя понял» (смеётся). Так примерно у нас и шёл процесс: где-то что-то поставим, и она говорит: «Подождите, вы вот здесь мне не сказали». Наверное, это её отличительная особенность — доскональное, досекундное понимание, куда она должна посмотреть, где должна сделать взмах руки. — А чувствуется, что Саша стала женственнее в этом сезоне? — А это вы увидите в программах (улыбается).
— Вы достаточно часто ставите программы спортсменам из других тренерских штабов, и иногда бывает такое, что они начинают трансформироваться без вашего участия. Как вы к этому относитесь? — Это абсолютно нормальный процесс. Спортсмен начинает накатывать программу, и порой вылезают какие-то шероховатости, которые неудобны, меняются элементы. В течение сезона программы постоянно трансформируются, и это нормально. То, что они меняются без моего участия — тоже нормально, потому что я не всегда могу приехать. Когда могу, всегда помогаю. Иногда мы делаем так, что мне отправляют видео и я как-то контролирую этот процесс на расстоянии. В любом случае стараюсь со своими работами не прощаться после постановки, подключаюсь. — Какие у вас планы на будущее? Постановка программ, вероятно, закончилась, будете работать с шоу? — Да, сейчас у меня работа больше перешла от спорта к шоу. В данный момент я нахожусь в Санкт-Петербурге, мы готовим фильм-сказку с ледовым театром Санкт-Петербурга и Еленой Бережной по мотивам «Бременских музыкантов». Ещё я теперь буду работать с командой Яны Рудковской и Евгения Плющенко — буду им делать «Снегурочку» на эту зиму, которая пройдёт в Москве. Также буду подключать Марка и Сашу к «Лебединому озеру», которое будет в Питере. Третье, у меня поедет по городам России мой проект «Настоящий Щелкунчик», который я делал сам. Если кто-то из людей по городам увидит, могут прийти, там не стыдно (смеётся). Ещё я буду делать открытие чемпионата России.