Бал компримарио

Праздник музыкального театра, каковым уже в седьмой раз безусловно становится фестиваль "Видеть музыку", совершенно невозможен без одного из старейших в нашей стране, второго по времени возникновения (1929), опереточно-мюзиклового коллектива России. Ленинградская музкомедия – театр исключительный во многих отношениях: богатый и своими традициями, и героическим прошлым (театр работал в Ленинграде всю блокаду). Конечно, опереточные традиции императорской столицы на несколько десятилетий старше ее ныне главного театра музкомедии, однако именно он, который скоро будет отмечать свое столетие, определял и определяет стиль и стандарт музыкальной комедии не только в Северной столице, но гораздо шире – в стране в целом. Лидерские позиции, на которых коллектив находится уже не одно десятилетие, сегодня выдвигают его, пожалуй, на первые позиции в культивируемых жанрах – его сильным и реальным конкурентом остается, пожалуй, лишь только Свердловская музкомедия. Фото: Елена Лапина Упоминание последней – не случайно. Новинка (мировая премьера состоялась в марте 2019 года), которой гости из культурной столицы России решили угостить москвичей, носит отчетливый уральский акцент – несмотря на сюжет про французскую Ривьеру. Комедию Ануя положил на музыку Александр Пантыкин – известный екатеринбургский автор, чьи мюзиклы и лайт-оперы идут по всей стране, но наверное более всего ставились в родном городе. Его тяготение к поиску новых форм музыкального театра (лайт-оперу, например, придумал именно он) проявилось и в этой работе. По стилю музыки, по музыкальной эстетике, по господству в партитуре занимательной ритмики – драйвовой ритм-секции ударных с просто-таки вивальдианской остинатностью – это, конечно, мюзикл. От которого очень веет киномузыкой и эстрадой в стилистике французского шансона – помимо ритмического разнообразия автору не откажешь и в мелодической изобретательности, если не откровенной талантливости. Но вот по структуре музыкальной драматургии, по господству комического начала, по расстановке амплуа персонажей, да и по обилию музыкального материала как такового – это скорее оперетта, синтезирующая оффенбаховские и советские традиции. Эдакая возрожденная на новый лад оперетта – которая, конечно, по-современному здорово смахивает на мюзикл, но в своей основе остается доброй старой музкомедией. Правда, в этой новой-старой оперетте есть свои неожиданные особенности. Первая – это отсутствие традиционной пары героев. Есть простаки и комическая старуха, целых две субретки (и им в пару соответствующие кавалеры), обязательный комик (и даже не один), а вот героини (и равновеликого рыцаря), увы, не наблюдается – Леди Хэф при всей своей респектабельности мало на таковую тянет, еще в меньшей степени годится для центрального музыкального номера ее нехитрая песенка "Мужчины – это глина". Вторая – невнятный, если не смазанный финал: у каждой сложившейся по сюжету пары авторы предполагают свой исход из пикантной ситуации, свой мини-финал, которых таким образом получается слишком много – от чего острота восприятия притупляется, и нет четкой кульминации всего спектакля. А кроме того эти мини-финалы уж слишком неправдоподобны даже по меркам оперетты – то жулики оказываются честными и благородными, то пресыщенные жизнью скучающие богатеи – романтиками и альтруистами… Вроде бы динамично развивавшееся, местами прямо-таки захватывающее действо, вдруг под конец оборачивается какой-то неубедительной банальностью. Фото: Елена Лапина Гастрольный прокат на сцене столичного "Геликона" таил в себе еще один неоднозначный момент, который в значительной степени смазал общее позитивное впечатление от спектакля. Это звук: работу звукорежиссера, к сожалению, трудно признать удовлетворительной – баланс между инструментальным коллективом в яме и артистами на сцене был явно нарушен не в пользу первого, причем стремление маэстро Андрея Алексеева этот баланс выровнять по ходу действия мало что дало. И это событие в очередной раз высветило существенную проблему, которая теперь есть во всех театрах музыкальной комедии нашей страны – абсолютную и бескомпромиссную зависимость от подзвучки. Как известно, теперь не только мюзиклы, но и классические оперетты везде (в том числе и в главных столичных театрах оперетты) идут со звукоусилением – поют в микрофоны. Для мюзикла это давно считается нормой, хотя если обратиться к истории жанра, то изначально это было не так. В оперетту микрофон активно пришел в последние два десятилетия – видимо, теперь уже навсегда. Эта экспансия вызвана как объективными моментами, так и субъективными, несет в себе как плюсы, так и очевидные минусы. Как раз из числа последних то, что случилось на московском показе «Бала воров»: если микрофон плохой или плохо настроен – беда, которую мало что может исправить. Слышно плохо, голоса тонут в оркестре, слов не разобрать почти совсем, нюансы безвозвратно утеряны, а работать без микрофона никто уже не может: не приучен. Если бы это был спектакль, где музыкальные номера как в драме являются лишь необязательным декоративно-развлекательным довеском, то, наверно, трагедии бы не было. Но в мюзикле, который почти оперетта, и где музыкальная драматургия определяет практически все – это почти катастрофа. Драматургическая неоднозначность и проблемы со звуком – это то, что смутило в петербургском спектакле. Но у него, конечно, есть и масса достоинств. Динамичная, с изобретательными мизансценами режиссура Андрея Житинкина реализует стихию мюзикловой феерии на все сто: действие оказывается живым, искрометным, увлекательным, с массой нюансов и точной прорисовкой характеров. У спектакля высокие тонус и темпоритм, а необходимый жанру юмор бьет в самую точку – порой очень и очень остро (достаточно вспомнить намек Петера Боно на локацию подлинных воров в любом сегрегированном социуме). Яркие актерские работы Светланы Луговой (Хэф), Александра Круковского (Боно), Владимира Яроша (Гектор) и др. складываются в крепкий ансамбль, в котором каждый элемент важен и индивидуален. Эстетичные и созвучные как сюжету, так и музыкальному строю сценография и костюмы (Андрей Шаров) дарят публике приятные впечатления от узнавания по большей части недоступных ныне природно-климатических удовольствий. Мастерский свет Дениса Солнцева акцентирует верно и четко те узловые моменты спектакля, что определяют его суть. Бойкая хореография Владимира Романовского является уместным завершающим штрихом – жанровый канон выдержан по всем параметрам.