«Я люблю Россию за свободу»: Сергей Полунин — о семье, цензуре артистов и теории заговора
Сергей Полунин — звезда мирового балета: в 19 лет он стал самым молодым в истории премьером британского Королевского балета, позже работал с Джонни Деппом и Дженифер Лоуренс, а его видеоимпровизация на песню Take Me to Church набрала более 29 миллионов просмотров. Сейчас Сергею 33 года, он открыто выражает свою политическую позицию и гастролирует по России: в ноябре артист закончил тур со спектаклем «Распутин» и теперь готовится представить новую постановку по мотивам «Божественной комедии» Данте. Super встретился с Сергеем и расспросил его о личной и профессиональной жизни.
О жизни и заработке сегодня
— Последние пару лет для всего мира выдались крайне непростыми. Что происходило в вашей жизни?
— Вся моя жизнь — хождение по краю. Постковидное время серьезно повлияло на спектакли и заработки. У меня была большая команда в Англии, Америке, Швейцарии, Сербии, России. После ковида мы не давали спектакли, но людям нужно было платить зарплаты. Как только мы начали выстраивать работу по новой схеме и получили денежные вливания от промоутеров, в моей жизни случилось еще одно важное событие — рождение ребенка (в январе 2020 года у Полунина и фигуристки Елены Ильиных родился сын Мир, а в апреля 2022 — сын Дар. — Прим. ред.). Потом началась специальная военная операция. Тогда американская, английская, швейцарская команды практически перестали существовать, ушло много артистов. Я получил травму и принимал решение, оставаться ли мне на сцене. И каждый раз это был большой риск: я делал выбор, от которого зависело все мое будущее.
— Нет ощущения, что, если бы вы когда-то не ушли из труппы Королевского балета, не высказывались резко и не делали провокационные татуировки, все могло бы сложиться иначе?
— Когда у тебя появляется семья, начинаешь мыслить по-другому. Деньги для меня не в приоритете, главное — интерес. При этом мне важно не знать плана дальнейших действий, иначе мне становится скучно, я забрасываю дела. У меня были очень хорошие заработки в России, но, как только я понял, что штампую деньги и танцую одни и те же спектакли, я все отменил и рванул в Америку, не зная, что меня там ждет. Как только начали появляться предложения сняться в голливудских фильмах и проектах, я увидел всю кухню изнутри — стало неинтересно. Плюс я не мог там находиться, слушать всех этих людей, делать то, во что я не верю. По политическим соображениям тоже: мне предлагали сниматься в украинских фильмах с посылом «русские — коррупционеры», но я отказался, потому что не могу это поддерживать.
У меня не было цели стать голливудской звездой, но это был интересный опыт. Я понимал, что снимусь в кино, меня напечатают на обложках журналов, и это меня совсем не привлекало. При этом Россия все это время меня интересовала. Из других стран мне любопытны Иран, Китай, Индия.
В Европе балет полностью отработан. А меня привлекает возможность придумывать что-то новое. Например, в Индии можно попробовать балет с Болливудом. Для меня это необычный синтез. Мне любопытно, видели ли в Иране вообще балет, интересно посмотреть реакцию зрителя. Уже пробовали выходить с ними на связь –– стараюсь попасть к нужным людям, чтобы приехать с визитом в эти страны.
О Распутине
— Ваш последний спектакль был о Распутине. А это довольно противоречивый персонаж в истории России. Какой он в ваших спектаклях и как относитесь к нему лично вы?
— Отношусь по-человечески. В спектакле мы показываем, что человек обладал определенным даром. Он использовал его не по назначению, за что и был наказан судьбой. Для меня Распутин –– сильный человек с мощным энергетическим потенциалом, который, к сожалению, был растрачен на развлечения и манипуляции. Думаю, он не сделал того, что мог бы сделать для страны.
О том, почему Россия — «нелогичная» страна
— У вас был тур по России. После путешествия по регионам появилось ли понимание, за что вы любите Россию? Есть ли то, что бы хотелось исправить?
— Люблю Россию за свободу. Ее нигде нет в таком количестве, как у нас. Люди здесь могут говорить и делать что хотят. Это уникальная свобода. Во всем мире больше правил, больше повседневных ограничений. У нас не так.
Второе — тут абсолютно ни в чем нет логики. Ты что-то изучаешь, пытаешься сформулировать, понять людей, предметные цепочки. А потом читаешь или слушаешь Задорнова и понимаешь: логики просто нет. (Смеется.) Мне интересно с таким работать.
Из того, что я не люблю в России, –– советский консерватизм. Россиянам не хватает американской сказки, веры в то, что можно создать то, что никто и никогда не делал. У нас очень взрослый мир. Сейчас СВО, и все говорят: «Давайте отменим везде праздники, уберем елки». Но людям нужна сказка.
Идея снимать фильм в космосе (речь про предстоящий художественный фильм «Вызов» Клима Шипенко. –– Прим. ред.) появилась только после того, как это уже осуществили с Томом Крузом. Нужно всегда мыслить так, чтобы не восхищаться тем, что уже создано, не пытаться это повторить, а делать что-то качественно новое. Идея должна создаваться внутри системы и общества. А когда я иду навстречу этой системе и озвучиваю идею и мне отвечают: «Это баловство», хочется спросить: «А что тогда не баловство?»
О свободе слова и патриотизме
— Вы упомянули, что Россия вам нравится за свободу. А что для вас свобода?
— Свобода — это возможность принимать самостоятельные решения, делать и думать что захочешь, не зависеть от обстоятельств и людей. Я получал в жизни много серьезных предложений, которые могли бы дать очень большой выхлоп. К примеру, есть такие люди, которые продвигают больших артистов и режиссеров по четким инструкциям, говорят им, что и как делать. И те становятся мировыми звездами. Мне предлагали что-то похожее. Я отказался, хотя понимал, что это принесет свои плоды, и немаленькие. Я понял, что я так не смогу. Когда мне говорят, что делать, я ухожу.
— От артиста часто требуют наличия твердо заявленной политической позиции. Как вы считаете, может ли творческий человек рассчитывать, что он публично озвучит свое мнение, отличное от статуса-кво, и будет дальше спокойно жить в своей стране?
— Все имеют право на мнение, но сейчас многие общественные деятели ведут себя неумно. Они занимают позицию, но не могут ее аргументировать. Чичваркин в Лондоне удивляется, что у него отобрали бизнес, что ему пришлось все закрыть и уехать. Имеет ли он право обижаться? Да. Но когда артиста, который получал из государственного бюджета большие деньги, фондовые поддержки, гонорары, а после решил уехать, спрашивают, что не так, и он не может ответить, я этого не понимаю и не поддерживаю.
— Патриот –– это человек, который любит свою страну. Можно ли критиковать, когда любишь?
— Можно. Например, итальянская архитектура держит планку из-за того, что люди там привыкли к эстетике и, если что не так, сразу пишут возмущенные письма по правильному адресу. Если в России людям когда-то наштамповали страшные девятиэтажки, а человек идет и покупает там квартиру, он безмолвно поддерживает уродство. Поэтому всегда нужно высказываться.
— А как найти грань? Как не стать «отмененным» в эпоху кэнселинга?
— Всегда чувствуется, когда это идет изнутри, а когда это надуманно или у человека просто есть цель нагадить. Еще нужно чувствовать момент. Нестрашно говорить слово «война», но нужно понимать, когда и где ты его произносишь. Когда в США началась истерия по поводу движения Black Lives Matter и один парень в своем вузе сказал: All lives matter, его просто выгнали из университета. Не из-за самой фразы, а из-за того, что на тот момент в стране была реальная угроза госпереворота. Высказываться нужно, но нужно и уметь подгадать время для этого самого высказывания.
— Ваша цитата: «Правда в силе». Как правило, демонстрация силы ведет к насилию, а насилие –– к жертвам. Как вы считаете, цель оправдывает средства?
— Если говорить про национальных лидеров — да. Ивана в народе начали называть Грозным за то, что он в свое время проявил небывалую жестокость. К примеру, он мог казнить на Красной площади 200 бунтовщиков. Но мало кто сейчас задумывается о том, что, если бы не это, случилась бы гораздо более кровавая и массовая война внутри страны, где погибли бы миллионы. Запоминают только жесткость в отношении тех людей, которые страну раскачивают. Когда артист выступает, он не принимает решений о спасении жизней. Главы государств мыслят иначе. Они думают глобально, прогнозируют, что случится с народом через 100 или 200 лет.
О теориях заговора
— Вы говорили, что верите в теорию масонского заговора. Как считаете, кто входит в этот круг и какие у этих людей цели?
— Это не теория, это реальность. К примеру, возле Королевского театра в Лондоне располагается одна из масонских лож. Не знаю, хорошие там люди или нет, но убежден, что есть и плохие. Взять тот же ковид: уверен, что человечество намеренно заразили искусственным вирусом, чтобы вызвать мировой спад экономики. Подобное происходит раз в восемь – десять лет, а страдают от этого люди среднего класса и ниже.
О Елене Ильиных и детях
— В детстве вы мечтали стать олимпийским чемпионом, а оказалась им в итоге ваша невеста. Насколько для вас вообще важно восхищаться женщиной рядом с собой? И как реализованность партнера, по вашему мнению, влияет на отношения?
— Для меня важно, чтобы Лена всегда стремилась вверх, чтобы она развивалась, у нее были цели и желания. Это круто, потому что тебя это тоже стимулирует. Я поддерживаю все ее начинания. Так вышло, что у нас в паре нет конкуренции. Возможно, кармически мы просто счастливы помогать друг другу развиваться. Олимпийская медаль не предел человеческого развития. Это просто цель, которая была достигнута. Теперь должна быть новая цель — еще выше. И она к ней идет.
— У вас двое детей, младшему пока нет и года. Кто занимается воспитанием, пока родители гастролируют? Как проводите время с детьми лично вы?
— Бабушка. Она проводит много времени с внуками. Дар еще совсем маленький, а с Миром я просто делаю то, что он хочет. Лена отвела его на фигурное катание, я не стал спорить. (Смеется.)
— У ваших детей говорящие имена. Елена рассказывала, что Мира вы изначально хотели назвать Адольфом. А какие были варианты имени для второго ребенка?
— С Даром вышло как-то просто. Когда Елена была еще на третьем-четвертом месяце беременности, я набросал список из семи имен и в итоге выбрал одно. Дар — подходящий и соответствующий Миру, всеобъемлющий.
— Что самое ценное вы бы хотели дать своим детям?
— К рождению детей невозможно подготовиться. С их появлением ты будто начинаешь жить для кого-то другого. Первостепенное для меня –– их безопасность, крыша над головой. Еще важно, чтобы родители ничего не навязывали детям. Свобода –– это главное.
О мечтах
— Каким фактом своей биографии вы особенно гордитесь?
— Клип Take Me to Church очень позитивно повлиял на мою жизнь. Пожалуй, это самое яркое событие в моей жизни. Я имел возможность поработать с режиссером Дэвидом Лапашелем и получил большое удовольствие. Это стало в каком-то смысле переломным моментом, этот опыт направил меня в нужную сторону.
— О чем мечтаете сейчас?
— Наслаждаюсь каждым днем. Нахожусь здесь и сейчас, получаю удовольствие от жизни. Пока ничего не загадываю. Цель — иметь свое место, театр, где можно было бы создавать больше спектаклей, где можно было бы творить и создавать то, чего еще нет.