Кумир тинейджеров трех десятилетий: что привнес в рок-музыку Брайан Молко из Placebo
"Начало третьего тысячелетия, Россия. К нам стали приезжать английские группы — не старые, а те, которые сейчас в топе и влияют на всю мировую музыку" — так в репортаже MTV рассказывали о первом концерте Placebo в Москве в 2001 году. Тогда у сцены в Парке Горького среди публики оказались будущие отечественные звезды гитарной альтернативы и хедлайнеры "Нашествия". То, что концерт не смогли пропустить звезды отечественной поп- и рок-сцены, посчитали отражением величины приехавших музыкантов.
15 лет спустя, осенью 2016 года, благодаря усилиям фанатов проходила уже "Неделя Placebo в Москве" с выставками, лекциями и кинопоказами, приуроченными к юбилею и туру группы по России. В ответ музыканты презентовали в столице документальный фильм Placebo: Alt.Russia, снятый во время предыдущих гастролей трио, где почти в каждом городе — Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге, Уфе и других — давали слово местным художникам, фотографам и активистам, чтобы составить коллективный портрет альтернативной культуры России.
Основной движущей силой фильма стал басист Placebo Стефан Олсдал, чья первая школьная группа называлась "Доктор Живаго" (Dr. Zhivago) в честь романа Бориса Пастернака. Фронтмен и автор песен Placebo Брайан Молко в свою очередь с юности зачитывался Федором Достоевским и интересовался абстракциями Василия Кандинского. Нашлось ли в фильме место кадрам, где они гуляют по Красной площади и рассуждают о бренности бытия? Разумеется.
Даром что Молко выглядел ровно так же, как и во время первого выступления в Парке Горького. Познавший секрет вечной молодости, кумир тинейджеров трех десятилетий кряду, фаворит Дэвида Боуи и крестный отец эмо-рока — так все-таки что это за величина?
Из подземки в поднебесье
Брайан Молко родился в Брюсселе в семье преуспевающего американского банкира итало-французского происхождения и с юных лет привык к путешествиям. Еще дошкольником он успел пожить в Шотландии, Либерии, Ливане и Люксембурге и, кажется, был готов к образу жизни музыканта-кочевника еще до того, как взял в руки первый инструмент. Вопреки пожеланиям отца он не стал финансистом, а выбрал во многом противоположный путь, увлекшись творчеством — прежде всего музыкой и театром. Вместо фунтов и франков — бунты и панк, вместо теории дивидендов — практика девиаций. Потенциальный наследник капитала, к ужасу родителей, любил наряжаться в женские платья и эпатировать соседей макияжем. Через несколько лет яркие образы, подводка глаз, накрашенные ногти и помада на губах стали атрибутами его фирменного стиля — и приметами новой персонифицированной субкультуры, ведь выглядеть как Молко захотели десятки тысяч молодых людей по всему свету. Для них это был первый шаг к самовыражению. По иронии судьбы, за точь-в-точь такой же облик и шокирующее поведение, по признанию Молко, его травили в школе сверстники.
Поворотным моментом в истории Placebo считается случайная встреча Молко и Стефана Олсдала в лондонском метро. Когда-то они учились в одной школе в Люксембурге, но не были друзьями и не поддерживали связь, перебравшись в Англию. Молко пригласил старого знакомого на свой концерт, где выступал в дуэте с барабанщиком Стивом Хьюиттом. Звезды сложились — до возникновения трио Placebo оставались считаные дни.
Молко владел гитарой, губной гармошкой, клавишными и саксофоном, но, что важнее, почти ежедневно писал песни. Не прошло и двух лет, как группа неприкаянных лузеров-меломанов, еще вчера обитающих между гаражом для репетиций и клубами в пригороде, записала и выпустила дебютный альбом, попавший на пятую строчку британского чарта. Минуя муки скитаний по лейблам, горечь провалившихся синглов и капканы ушлых продюсеров, Placebo с ходу угодили на первые полосы влиятельных музыкальных изданий уровня NME и Q. Весьма неплохо для группы, самый старший член которой недавно отметил двадцатипятилетие.
Трио в качестве разогревающей группы позвал в тур сам Дэвид Боуи, после чего Placebo получили едва не более ценный, чем признание критиков, аванс и статус спасителей рок-н-ролла, пусть и на один сезон. Причем Боуи позвал, как уверяли музыканты, еще до выхода их пластинки и последующей шумихи. Это крайне важная деталь. На кого еще из едва оперившихся новичков, о чьих талантах догадывались лишь единицы, делал такую ставку главный хамелеон рок-музыки, в чьи фавориты мечтали попасть даже маститые артисты с огромной фан-базой? Placebo были первыми и, как теперь уже ясно, единственными. Еще через пару лет они запишут совместный трек Without You I’m Nothing, ставший одной из визитных карточек группы.
Первоисточники стиля
В опережающем покровительстве Боуи между тем крылась подсказка для всех пришедших в замешательство — почему средней руки музыкантам с харизматичным Молко во главе досталось все и сразу? Боуи нашел в Placebo внимательных учеников, готовых, как когда-то он сам, сдвигать границы допустимого в поп-музыке и злоупотреблять всем феминным и нетрадиционным, пока ревнители старины тянулись за вилами. Он же был музыкальным конструкторским бюро и великим блендером поп-культуры, смешивающим все, что попадется под руку. Так и участники Placebo вдохновлялись всем подряд от А до Я, буквально от ABBA до Zappa, сходясь в общей любви лишь к Depeche Mode и The Police. В остальном — гигантское лоскутное одеяло и калейдоскоп, от которого кружилась голова.
Взять того же Молко. Первой песней, которую он разучил на гитаре, была Chelsea Hotel No 2 тихого барда-сердцееда Леонарда Коэна; первым музыкальным потрясением, чьи отзвуки до сих пор легко обнаружить в ранних работах Placebo, стал оглушительный американский нойз-рок модернистов Pixies и Sonic Youth; первым образцом для подражания, воплотившим мечты о перевоплощении в травести-андрогина из салона красоты, — солист The Cure Роберт Смит. И все это вперемешку с джазом Нины Симон, глэм-перверсиями Лу Рида и откровениями певца порока Сержа Генсбура. Сложив все слагаемые, не сложно получить ответ, как Брайан Молко стал тем, кем стал, и почему вместо гитар Fender он ломал гендер, точнее, представление о нем. Не всегда ясно, какого пола его лирические герои и тем более их объекты страстного обожания, но понятно, что раздавать пощечины общественному вкусу Молко учился у классиков — от патентованного скандалиста Оскара Уайльда до убойного рок-пугала Игги Попа.
Вместе с тем Молко был и остается интеллектуалом (знание трех языков что-то да значит), заядлым книгочеем и искусным сочинителем с проницательным умом. А еще он умел нравиться и обольщать публику не только своего пола. В этом смысле фигура капризной модели, которой Молко явно грезил перед зеркалом в детстве, была не столько для подиума, сколько для сборки, — это ролевая модель. В своих лучших песнях он демонстрировал завидное умение быть тем, в ком нуждался его слушатель: романтиком с разбитым сердцем, агрессивным подростком с лезвием в кармане, забытым всеми стариком, голосом из прошлого и письмом из будущего. "Я подаю свою голову на тарелке. Слабое утешение, к тому же запоздавшее, но что мне остается?" — поет Молко в одной из самых известных песен Placebo — Every Me Every You. С его редко меняющимися, слегка истеричными интонациями это звучало — и будет звучать еще долго — до предела убедительно.
Что касается сквозных сюжетов его песен и излюбленных тем, то с ними сложнее: по нынешним меркам уже одно только их перечисление будет предосудительным. Впрочем, в самой широкой трактовке их можно уместить в одном предложении — песни о непростых отношениях, в том числе с самим собой, и остром желании решить все проблемы разом. "Кровоточащие раны, которые никогда не заживут", — суммирует Молко в другой программной песне, Special K. Но живой символ веры в плацебо не был бы самим собой, если бы не прописывал слушателям спасительную таблетку. Название этого чудодейственного препарата — "Любовь". Но может ли и она нанести вред и обернуться трагедией? Еще какой, предупреждает Молко. Не случайно под его лучшие строки и аккорды лучше всего удается одно — красиво страдать.
Грустный клоун отказывается умирать
К концу 1990-х в обойме Placebo была уже дюжина громких хитов (Teenage Angst, Pure Morning, My Sweet Prince), альбомы и восторженные отзывы шли один за другим: группа прорвалась в высшую лигу новой темной гитарной музыки и переросла эйджистские ярлыки вроде "Suede для школьников". Молко успел сменить несколько образов, мгновенно подхваченных аудиторией MTV и читателями Cool: от каре и вычурных нарядов к более коротким прическам, гелю и деловым костюмам, от лохмотьев и челки до зачесанных назад локонов. Лирика стала еще откровеннее: более натуралистичные сцены, запрещенные вещества, все виды удовольствия и способы причинить боль. "Ну, давай, почини мне голову", — то ли бросался на критиков, то ли молил о помощи Молко в одной из песен на рубеже веков. Когда через пару лет врачи официально диагностировали у него депрессию, никто не удивился.
В 2006 году Placebo вернулись с новым и самым уверенным своим альбомом Meds, на котором среди прочих отметились Майкл Стайп из R.E.M. и Элисон Моссхарт из The Kills — знамя изломанной мужской меланхолии и чертовка из табакерки в скинни со стразами, две очевидные ипостаси самого Молко.
Meds, как признавали позднее участники группы, стал началом конца: трио покинул барабанщик Стив Хьюитт, Молко по третьему кругу описывал упадок сил и убийственные чувства, критики расписывались в равнодушии к новому материалу группы, "окончательно растерявшей даже намек на интригу". И все же списывать со счетов лидера Placebo было преждевременно: одна Pierrot The Clown об альтер эго Молко в хрестоматийном образе грустного клоуна уже вселяла надежду. Писать настолько пропитанные самоиронией исповеди могут исключительно большие авторы. Кажется, к таким песням мог бы прийти провозвестник глэма Марк Болан из T.Rex, доживи он до миллениума.
Перезапуск карьеры и новые смыслы
Затишье тем не менее наступило, музыканты взяли перерыв. Однако перед этим выпустили сборник кавер-версий песен, на которых росли (от Running Up That Hill бесподобной Кейт Буш до Bigmouth Strikes Again инди-резонеров The Smiths), и два крепких альбома. В 2014 году Placebo дали концерты в десяти городах России и вскоре вернулись в хорошо знакомый им Зеленый театр. Через год не желающее стареть и как никогда подтянутое бурлеск-трио собрало "Олимпийский".
Весной 2022 года Молко и компания выпустили восьмой альбом Never Let Me Go, неожиданно посвященный "глобальным изменениям климата, социальному неравенству и обществу под постоянным наблюдением". Как вам такое, фанаты Placebo со стажем? В интервью The Guardian солист пошел еще дальше и заявил буквально следующее: "Конца света не будет. Будет просто конец человеческого рода. Мы называем это концом света в нашем непрекращающемся высокомерии и самовлюбленности. Песня Try Better Next Time — это своего рода призыв, говорящий: "Просто откажитесь от этого, верните это животным". Они были здесь первыми".
Тем интереснее, что еще на первом сингле Placebo, Come Home, в далеком 1996 году Молко пел практически об этом же: "Небо для всех голубое, но не для нас с тобой, // Наши мечты о прошлом — серые облака". Еще одно свидетельство силы его творческого гения: возможность быть прочитанным и понятым примерно как угодно. Ведь что, как следует из Never Let Me Go, стояло за провокационным жеманством и бьюти-выходками молодого Молко? Любовь ко всему живому и разноцветному миру. А когда он обрывал строчку: "Вместо воздуха метан", возможно, вовсе не держал в уме метафор о токсичных отношениях, а говорил прямо.
Кажется, нам еще только предстоит понять, о чем все эти годы пел Брайан Молко.