Фигуристка Елена Павлова — о переходе в сборную Германии, болезни, победах Загитовой, Щербаковой, Ледниковом периоде

Елена Павлова — о попытках ультра-си, выступлениях за Германию, тяжёлой болезни и победе Щербаковой в Пекине.

Петербургской фигуристке Елене Павловой всего 21 год, но она не понаслышке знает, что такое превратности судьбы. Будучи одиночницей, она успела посоревноваться с Алиной Загитовой, Алёной Косторной, Дианой Дэвис и другими прославившимися впоследствии фигуристками. Перейдя в парное катание, девушка не побоялась круто изменить жизнь и начать выступать под флагом Германии. Даже страшный мононуклеоз она до последнего переносила на ногах, готовясь к национальному чемпионату, а получив стрессовый перелом ноги, приходила на каток, чтобы посмотреть, как катаются другие.

К сожалению, в начале эпидемии коронавируса Лене пришлось вернуться в Россию и обратно в Германию она уже не попала. Партнёр её не дождался, сообщив по телефону, что «у него есть вариант кататься дальше».

Однако в интервью «Чемпионату» Лена рассказала, что ни о чём не жалеет, строит карьеру тренера, радуется успехам бывших партнёров, которые неожиданно оказались вместе на пьедестале Гран-при, и удивляется, что некоторые фигуристы с детства мечтают попасть в «Ледниковый период».

«Мы начинали учить и тройной аксель, и четверные пробовали»

— Лена, когда ты впервые встала на коньки? Кто привёл тебя в фигурное катание? — Мой папа занимался любительским хоккеем и, соответственно, умел кататься. Когда мне было 3,5 года, напротив дома в парке открылся каток, и папа просто решил поставить меня на коньки ради развлечения. Никто не собирался делать из меня фигуристку. Родители очень удивились, что я совсем не боялась, падала, вставала, сама что-то там бегала, прыгала на льду. После этого я каждый раз у них спрашивала: «Когда же мы пойдём ещё, когда же мы пойдём ещё?». Тогда мама позвонила во дворец спорта «Юбилейный» и узнала, проводится ли набор в группы по фигурному катанию. Ей сказали, что, к сожалению, берут детей только с четырёх лет, приходите в сентябре. И в сентябре меня привели в группу, так всё и началось.

— К кому тебя привели в группу? Помнишь первого тренера? — Да, мой первый тренер — это Арсеньева Ольга Ювенальевна. Я у неё прокаталась около четырёх лет, прошла группы спортивно-оздоровительной подготовки и начальной подготовки.

— А были мысли заниматься чем-то ещё? Каким-то другим спортом или творчеством? — Когда я откаталась три года и у меня началась школа, встал вопрос, насколько серьёзно моё фигурное катание, насколько хочу я заниматься этим дальше, насколько это будет профессионально или непрофессионально. В этот момент родители прислушались ко мне, спрашивали, хочу ли я заниматься дальше или не хочу. Когда я ответила утвердительно, встал вопрос о переходе в более сильную группу.

— И тогда ты перешла к Алине Писаренко? — Да, когда мы приняли решение, что всё-таки нужно идти дальше, более серьёзно заниматься, делать упор больше на фигурное катание, тогда после нескольких попыток Алина Юрьевна всё-таки взяла меня к себе в группу, и дальше уже началось более осознанное фигурное катание.

— А почему Писаренко взяла тебя не сразу? Как проходил отбор? — Было несколько попыток. Сначала она говорила, что у неё переполнена группа, потом не получалось прийти на просмотр, она часто была в отъездах на соревнования, так как это была середина сезона. Большое спасибо маме, что она всё-таки договорилась на просмотр.

— В детстве у тебя был кто-то кумиром из фигуристов? Или, может, просто равнялась на кого-то, вдохновлялась чьими-то выступлениями, пересматривала их? — На самом деле нет. В этом возрасте я ещё не так сильно была увлечена всем этим. Какие-то выступления я, безусловно, смотрела. Помню, что уже с детства больше всего любила парное катание. Например, пара Мария Петрова/Алексей Тихонов — их выступления я смотрела в детстве. А одиночницы, наверное, не так были ещё сильны на российском уровне, и поэтому они проходили немножечко мимо меня.

— Расскажи, какие у тебя были тренировочные нагрузки в группе Писаренко: как выглядел обычный тренировочный день? — Тут стоит сказать, что я у неё каталась довольно продолжительное время: нагрузки и тренировки в восемь лет отличаются от нагрузок и тренировок в 14 лет. Но в те же 14 лет, думаю, всё было практически как и у всех. 45 минут разминка перед льдом, час-полтора льда, потом хореография или ОФП. Затем то же самое вечером: разминка, лёд.

— Чем тебе в целом больше всего нравилось заниматься: прыжками, вращениями, скольжением? — Пожалуй, больше всего я любила скользить. Это была, наверное, моя любимая часть тренировки. Прыгать я, конечно, тоже любила. А вот вращаться — меньше всего. Но в целом, естественно, нравилось всё. Нельзя сказать, что мне что-то из этого не нравилось.

— Пробовала учить какие-то ультра-си элементы? Или, возможно, думала об этом? — Да, конечно. Это был уже мой заключительный сезон в одиночном катании. Тогда хотелось пробовать что-то новое, пробовать чем-то выделяться, мы начинали учить и тройной аксель, и четверные пробовали. Но в то время это было не очень популярно, никто ещё ничего не прыгал, все только пробовали. Нельзя назвать это разучиванием четверных, это была больше как проба.

— Что-то получалось? Были удачные попытки? — Суперудачных попыток с приземлением на выезд точно не было, но какие-то такие более-менее неплохие были. Но чаще всего — падения.

«Я этого никогда не понимала: беготню от тренера к тренеру»

— Есть мнение, что фигуристы лишены детства, потому что пропадают целыми днями на катке. Согласна с этим, у тебя было детство? — У меня детство было. Это на самом деле какой-то стереотип. Я считаю, что это неправда, потому что как раз повезло детям, которые занимаются своим любимым делом, у которых есть такое хобби, как профессиональный спорт, они путешествуют по городам и странам, выступают на соревнованиях, заняты делом в конце концов. Они не сидят дома, у них всё время есть какая-то цель, к которой они следуют. Поэтому это, наоборот, очень здорово для детей, я считаю.

— Вместе с тобой у Писаренко тренировалась Серафима Саханович? Помнишь это время? Вы с ней дружили? — Когда я перешла в группу Алины Юрьевны, Сима была одной из сильнейших спортсменок в группе на тот момент, и, катаясь в одной группе, мы познакомились. Конечно, общались, дружили.

— А сейчас с ней по-прежнему общаетесь? — Мы можем изредка пообщаться, написать друг другу, поздравить с праздниками, но особо сильно не общаемся сейчас.

— Серафима успела сменить за карьеру довольно много тренеров. А у тебя не возникало мыслей тоже попробовать у кого-то ещё? У той же Тутберидзе? — Нет. У меня таких мыслей никогда не было. Меня полностью всё устраивало в моём тренере, тренировочном процессе. Я никогда не искала причину каких-то своих неудач в тренере, а всегда искала её в себе. Я этого никогда не понимала: беготню от тренера к тренеру. Поэтому нет, у меня таких мыслей не было.

— На юниорских турнирах ты успела посоревноваться с неизвестными тогда Алиной Загитовой, Алёной Косторной, да и с Дианой Дэвис — она тогда ещё не перешла в танцы. У тебя остались об этом какие-то воспоминания? Общались между собой? — Мы действительно часто пересекались на соревнованиях со всеми этими девочками. Ездили вместе на этапы Кубка России и просто на какие-то всероссийские соревнования. Я, наверное, не вспомню никакой суперинтересной истории, но мы все поддерживали общение.

— А с кем из фигуристок ты больше общалась? — Поскольку я тренировалась в Санкт-Петербурге, конечно, больше пересекалась и общалась с питерскими девочками: Соней Самодуровой, Стасей Константиновой, Настей Губановой, а на российских стартах пересекались со многими.

— А вообще веришь, что дружба между одиночницами в фигурном катании возможна? — Не могу сказать точно. Все мы за пределами льда — обычные девочки, а на льду — соперники. Это абсолютно нормально. Насчёт дружбы — это довольно спорный вопрос. Я, наверное, на него ответить не могу, потому что не знаю, есть ли такие случаи или нет. У меня такого не было.

— Не могу не спросить: когда Алина победила на Олимпиаде в Пхёнчхане, что ты подумала? Могла представить, что вроде недавно с тобой соревновалась эта девочка, а тут она выиграла Олимпийские игры? — Очень важно уметь показывать свой максимум в нужное время в нужном месте. Это практически самое главное в спорте и стоит, на мой взгляд, даже выше, чем трудолюбие и талант. Вот если это всё складывается в совокупности, тогда спортсмен и побеждает. За Алину я очень рада, что у неё тогда был очень успешный юниорский сезон, потом очень успешный взрослый сезон, и она большая молодец, что показывала чистые прокаты, заслуженно отобралась и выступила на Олимпиаде. Тут вопрос в другом. В том, что остальные девчонки, которые выступали вместе с ней — такие как я — мы не показывали чистых стабильных прокатов на каждом соревновании. Поэтому и не отбирались никуда дальше.

— Во «ВКонтакте» есть официальная группа Елены Павловой. Её вели, пока ты была одиночницей. Помнишь какое-то особое внимание фанатов в те времена? — Честно говоря, нет, такого не было, потому что я была довольно средняя одиночница. Может быть, для уровня Санкт-Петербурга — неплохая, но на российском уровне это были всегда такие результаты от четвёртого до десятого места, и не было чего-то такого, чем я сильно выделялась: бешеной скоростью в программах, суперпрыжками или вращениями. Поэтому такого внимания не было. Не знаю, какие-то пара человек, возможно, создали эту группу и просто меня поддерживали. Но тем не менее приятно.

«Многие считают, что если девочка хорошо прыгает, то у неё будут хорошо получаться и выбросы. Но это не так»

— Ты ведь была в сборной Санкт-Петербурга. Это как-то помогало? В плане тех же финансов? — Да, благодаря попаданию в сборную Санкт-Петербурга была возможность получать раз в сезон бесплатный инвентарь: коньки и пошив костюмов.

— Тебе было этого достаточно для одного сезона? Или, например, коньки требовалось менять чаще? — Для меня этого было достаточно.

— Почему ты в итоге перешла в парное катание? — Мой заключительный сезон был очень средний. Не могу назвать его ни хорошим, ни плохим, но в сборную России я не отобралась. Нужно было думать, что делать дальше, и в то время в апреле Нина Михайловна Мозер искала партнёршу для Дани Паркмана. Она позвонила Алине Юрьевне Писаренко и спросила, есть ли у неё какие-то девочки, которые хотели бы попробовать себя в парном. Алина Юрьевна сказала мне, что нужно пробовать. Сказала: «Если тебе не понравится, ты всегда можешь вернуться. А если понравится, то это для тебя новый шаг, новое начинание». И она меня отпустила в Москву. Нашим основным тренером был Дмитрий Савин.

— Тебе было сложно решиться поменять вид, переехать в другой город? — Не могу сказать, что сложно. Для меня это было очень ново и очень интересно. Я много лет каталась в группе Алины Юрьевны в Петербурге, и изо дня в день, из сезона в сезон у меня практически всё было одинаково. А тут я буквально после первой недели катания в паре сразу попала на ISU-кэмп в Новогорске. Там было очень много специалистов из разных стран, отдельно тренеры по ОФП, отдельно — по танцам, хореографии, скольжению.

Конечно, это было безумно интересно! Да, переехать в Москву было не так легко, но, в принципе, решиться на это было несложно.

— А страшно было довериться партнёру? — Нет. Когда ты приходишь и пробуешь все эти парные элементы, ты же сначала пробуешь самые простые, потом чуть-чуть усложняешься, всё это сначала происходит на полу, только потом переносится на лёд. Лично у меня страха никакого не было.

— И всё-таки, что страшнее: высокие поддержки или выброс? — Для меня самыми проблемными были выбросы. Это был для меня один из самых сложных элементов в парах, и это всех удивляло. Многие считают, что если девочка хорошо прыгает, то у неё будут хорошо получаться и выбросы. Но это не так. Прыжки и выбросы — совсем разные элементы и технически, и по ощущениям в воздухе. Для меня это было сложно.

— Почему с Даниилом вы прокатались вместе всего один сезон? — Можно сказать, что мы даже прокатались полсезона. Я получила травму, довольно долго восстанавливалась, а Даниил захотел сменить тренерский штаб. Я же этого не хотела. Получается, мы разошлись во мнениях, и так сложилось, что он уехал обратно в Петербург, а я осталась в Москве.

«Была готова любой ценой, но кататься»

— А как ты стала выступать за Германию? Тебе кто-то посоветовал, пришло приглашение от немецкой федерации? — Довольно долгий промежуток времени я каталась без партнёра, и на тот момент в России, по сути, был дефицит мальчиков. Шёл разгар сезона, и реально не было партнёров, очень сложно было найти. А желание кататься и выступать у меня было большое. Тогда мы решили с тренерами, что ищем везде: не только в России, но и за границей. Я была готова любой ценой, но кататься.

В итоге получилось так, что в конце сезона я снова поехала на ISU-кэмп, но уже в качестве демонстратора. У меня была возможность там тренироваться. Представитель немецкой сборной — тренер, который приехал с юниорскими парами — рассказал, что пара Анника Хокке/Рубен Бломмерт распалась, и партнёр ищет себе партнёршу. Тренеры связались, и через какое-то время я, сдав ЕГЭ, поехала в Берлин.

— Вы встали с Рубеном в пару, и ты стала тренироваться в Германии? — В Берлине мы попробовались с Рубеном и через несколько дней поняли, что хотим кататься вместе. Тогда начались сложности уже более организационного характера, в плане документов. Федерация фигурного катания России долго не давала мне открепление, потом были проблемы с визами. То есть я возвращалась в Москву, потом мы ездили на сбор в Оберстдорф, после этого прилетали уже вместе с Рубеном в Москву. Так как у меня была туристическая виза, нужно было высчитывать количество дней пребывания в Европе, и мы решили тренироваться и в России, и в Германии. Поэтому я не всегда находилась там, мы регулярно приезжали в Россию. С нами работали как русские, так и немецкие тренеры.

— Это очень интересно! Получается, вы несколько месяцев тренировались в России, потом ещё несколько месяцев в Германии? — Примерно так и было. Как я уже сказала, в начале у нас был сбор в Оберстдорфе, после которого мы сразу поехали на сборы в Италию с МозерТим, то есть уже с русскими специалистами. После этого поехали на контрольные прокаты сборной Германии. На какое-то время возвращались в Россию и тренировались здесь, затем снова возвращались в Берлин. Из Берлина ехали на свои первые соревнования. Это действительно был постоянный разъезд между странами и городами, и между всем этим шли соревнования.

— Сложно было наладить контакт с Рубеном? Научила его что-то говорить по-русски? Или самой приходилось учить немецкий? — Первое время мне было сложновато, всё-таки был языковой барьер, я не совсем хорошо говорила по-английски и стеснялась. Но через какое-то время, конечно, ты к этому привыкаешь, у тебя нет выбора. Я общалась со всеми на английском и только начинала учить немецкий. А Рубен какие-то русские слова, конечно, знает.

— В чём разница русского подхода к тренировкам и европейского? — Для меня особой разницы не было. Когда ты спортсмен, который работает на результат, в целом неважно, где это происходит — там или здесь. Наверное, глобально у нас всё-таки есть система, все относятся ко всему очень серьезно, пожёстче дисциплина. Там у спортсменов немножко больше свободы. Но огромной разницы для себя я не увидела.

— Успевала знакомиться с культурой Германии между тренировками? Что больше всего понравилось? — Мне действительно очень нравилась Германия. Мы жили иногда в Оберстдорфе, иногда в Берлине, ездили в какие-то ещё города. Но на самом деле, кроме Октоберфеста (ежегодный фольклорный фестиваль в Мюнхене. — Прим. «Чемпионата»), на который я там попала, ничего больше не видела, потому что всё основное время уходило на тренировки, а не на какие-то гуляния по городам.

— И одиночницам, и парницам важно следить за весом. Как у тебя обстояли дела с поддержанием формы? — Мне это всегда давалось тяжело. Буквально с детства мне нужно было следить за весом, приходилось держать себя в определённых рамках. Естественно, в парном катании тоже. Здесь всё индивидуально, у каждого какой-то свой ключик, подход. Но у меня были определённые рамки.

«Прокатывала три элемента подряд и задыхалась»

— С Бломмертом у вас получился совсем короткий сезон. Ты заболела мононуклеозом и не успела оправиться до национального чемпионата. А можешь подробнее рассказать об этом: как заболела, к чему это привело? — Мы откатали несколько соревнований и должны были готовиться к национальному первенству. Болезнь началась абсолютно неожиданно. Просто по ощущениям в начале — недомогание, слабость, постоянно хочется спать, жуткие головные боли. Как я читала, это такая штука, которая очень часто задевает именно спортсменов. Происходит на фоне ослабленного иммунитета. Тот сезон был очень насыщенный в плане переездов, поездок и всего остального, и, видимо, из-за этого у меня немного ослабился иммунитет.

Болезнь проходила тяжело. Некоторые переносят её в более скрытой форме, а у меня всё было намного хуже. Очень высокая температура, которая очень тяжело сбивается, постоянные невероятные головные боли. Затем вдобавок прикрепилась ангина. Это всё очень тяжело перенести на ногах, тем более я всё это время пыталась тренироваться. Нам было очень важно выступить на национальном чемпионате, чтобы отобраться в сборную, получить финансирование, отобраться на главные старты сезона. Я приняла решение, что нужно выступить. Хотя бы с двойными прыжками, двойным подкрутом, но нужно попытаться. И я всё-таки полетела в Оберстдорф.

Всё это время у меня постоянно держалась температура, я её сбивала, ходила на тренировки. Прокатывала три элемента подряд и задыхалась. Сил не было вообще. Уже в Оберстдорфе я почувствовала сильные боли в животе при выполнении ряда парных элементов и испугалась. Когда мы приехали к врачу, выяснилось, что и селезёнка, и печень у меня увеличены практически в два раза. Врачи и немецкие тренеры ужаснулись и сразу сняли меня с соревнований. Это был предновогодний период, и под Новый год я прилетела обратно в Петербург и тут долечивалась. Однако лечения как такового нет. Только устранение симптомов: ту же температуру сбивать. Ничего особенного. Нужно просто время восстановиться, прийти в себя.

После этой болезни я очень долго не могла восстановиться. Слабость после неё держалась, наверное, месяца два. Постоянная слабость, постоянные головные боли, и очень сложно было настроить себя обратно на какой-то лад.

— Значит, тебе пришлось перестать соревноваться из-за мононуклеоза? — Не совсем так. Я выздоровела и приехала обратно в Берлин. Мы начали восстанавливаться и готовиться к турниру группы B. Но дело в том, что эта болезнь бьёт по слабым местам. И, конечно, на фоне ослабленного иммунитета, уставшего организма у меня возникли проблемы с ногой, которая была травмирована ранее. Я, к сожалению, получила вдобавок ещё стрессовый перелом в двух местах и снова осталась без тренировок. Я находилась в Германии, лечилась, для меня сделали все условия: физиолечение, массажи и прочее. Некоторые тренировки в зале были разрешены, но мне нельзя было кататься около двух месяцев. Для меня это был очень сложный период.

Я находилась в Германии одна, скучала без тренировок. Иногда просто приходила на каток и смотрела, как катаются остальные. В общем, не самый лучший период. А потом начался ковид. Как раз ближе к марту-апрелю. У меня заканчивались дни пребывания в Европе, и требовалось экстренно вылететь в Россию, потому что начали отменять рейсы. Я вернулась в Россию, пришёл ковид, все сидели дома. Я восстанавливалась, параллельно мы поддерживали какой-то тренировочный процесс по зуму, занимались дома.

Потом встал вопрос, как мне вернуться обратно в Германию. Партнёр прилететь в Россию не мог, а меня без рабочей визы тоже не выпускали. Немецкая федерация пыталась это решить, но, к сожалению, не сложилось. В августе мне позвонил партнёр и сказал, что у него есть вариант кататься дальше, и спросил, как я на это смотрю. Ну, как я могла на это смотреть? Разумеется, я могу понять его в этой ситуации, но мне было обидно. Так сложилось. Всё навалилось в один сезон практически. Я больше не вернулась в Германию, осталась в Санкт-Петербурге. Решила взять небольшую паузу и подумать, что делать дальше.

— Эта пауза ещё тянется или ты всё решила? — Конечно, я давно всё решила. Я сделала такую небольшую паузу, снова работала над тем, чтобы восстановить здоровье. Немного покаталась в шоу. А дальше меня попросили сначала поставить программу, потом ещё что-то, и я начала вникать в тренерскую деятельность. Меня это сильно затянуло, хотя на тот момент ещё сомневалась — пробовать возвращаться или не пробовать. Всё же я сделала попытку вернуться, но, увы, моё здоровье не позволило мне продолжить спортивную карьеру, и я осталась в Санкт-Петербурге.

«Знаю некоторых спортсменов, которые уже с детства мечтают о «Ледниковом периоде»

— Значит, сейчас ты тренируешь? А где? — Я работаю вместе с Алиной Юрьевной Писаренко, с её группой, помогаю. Также работаю в новой школе, которая открылась с этого сезона, называется «Красная машина». Туда набираются детки, школа растёт, развивается, но пока ничем похвастаться не могу, это только начало. А до этого я себя в разном пробовала. И тренировала, и ставила программы.

— А кому ставила программы? — Детям ставила программы. Детки ещё маленькие, которые выступают в Санкт-Петербурге. Ещё в этом сезоне поставила короткую программу Карине Корнюшиной, она выступала в этом сезоне на юниорских Гран-при России, тренируется у Елены Александровны Климовой.

— Ты участвовала в ледовых шоу Татьяны Навки. В том же «Аленьком цветочке». А как туда попала? Тебя пригласили или ты узнала о наборе фигуристов, проходила кастинг? — Мои первые выступления в шоу пришлись на период, когда мы разошлись с моим первым партнёром Даней Паркманом. На самом деле, всё получилось благодаря Никите Михайлову, который ставил мне программы ещё в одиночном катании. Когда он узнал, что я осталась без партнёра, то сначала предложил поработать в своём проекте. Я поработала у него, он остался доволен. А так как Никита является одним из постановщиков шоу Татьяны Навки, мне предложили покататься ещё на новогодних праздниках. Как раз в «Аленьком цветочке». А потом были несколько других шоу на уличных открытых катках.

— Что самое сложное в подготовке к ледовому шоу? Как проходят репетиции? — Если это шоу только ставится, как у нас было с «Аленьким цветочком», это была премьера, первый год, то, конечно, репетиции — это такой долгий процесс, когда постановщики ищут идеи. Пытаются разложить всё по музыке. Процесс нелёгкий, долгий, очень трудоёмкий. Поставили одно, вроде неплохо, но не понравилось — и всё переставляют. Самое главное — это поставить всё и собрать воедино. А если это шоу, которое уже поставлено ранее и его просто нужно вспомнить, то это уже проще. Все знают, что примерно делать, нам показывают определённые шаги, определённые перестановки, и процесс идёт быстрее, чем именно постановка нового шоу.

Но шоу — это здорово, классный опыт, и он мне тогда был очень важен. Это и выступления на публике, и всё-таки какая-то тренировка парных элементов.

— В эти новогодние праздники будешь выступать в каких-то ледовых шоу? — Нет, сейчас я не буду участвовать в ледовых шоу, у меня остались проблемы со здоровьем, и сейчас я полностью погрузилась в тренерскую деятельность. Пока что не рассматриваю такие предложения.

— А хотела бы поучаствовать в «Ледниковом периоде»? — Меня туда никто не позовёт, меня никто не знает! (Смеётся.) Если честно, я никогда не задумывалась об этом. Туда же зовут олимпийских чемпионов, призёров больших турниров, поэтому не думала об этом.

— А как считаешь, участие в «Ледниковом периоде» — это хорошая возможность продлить карьеру? — Не знаю. Мне кажется это всё-таки больше шоу, это не про карьеру. Возможно, отчасти способ заработать. Я знаю некоторых спортсменов, которые уже с детства мечтают о «Ледниковом периоде»! Но я сама никогда об этом даже не задумывалась, для меня это не было важно. Наверное, это сейчас приятный бонус для больших спортсменов, олимпийских чемпионов. Попробовать что-то новое.

— Ты сейчас где-то учишься? — Да, я учусь в университете имени Лесгафта в Санкт-Петербурге. Понятно, что специализация — тренер по фигурному катанию.

— То есть в будущем видишь себя занятой в сфере фигурного катания? Другие варианты не рассматриваешь? — Я в любом случае вижу себя в фигурном катании, потому что очень люблю это дело. Но, с другой стороны, я стараюсь жить сегодняшним днём и пока не знаю, что будет завтра. Поэтому нужно быть готовой ко всему.

«Щербакова сделала свой максимум как раз в нужное время в нужном месте»

— Ты следила за Олимпиадой в Пекине? Болела за кого-то? — Да, конечно, я слежу за соревнованиями — и за российскими, и за международными. Не могу сказать, что за кого-то болею, поддерживаю всех спортсменов, так как понимаю, насколько это всё тяжело. Мне просто интересно наблюдать за фигурным катанием и за новыми постановками, какими-то фишечками в них. Я наслаждаюсь этим и смотрю со стороны, где чему можно научиться, кто что делает, кто как исполняет и т.д. Наблюдаю за всем этим.

— А из выступлений наших девочек на Олимпиаде, чьё больше всего запомнилось? — Хочу начать с того, что все наши девочки — огромные молодцы. И не только девочки, все наши спортсмены. И вообще все спортсмены! Мне понравились выступления абсолютно всех спортсменов, но я очень рада за Аню Щербакову, потому что это было абсолютно чистое катание, она всегда делает ставку на чистоту и стабильность. И она сделала свой максимум как раз в нужное время в нужном месте. Она огромная молодец!

— Твои бывшие партнёры Даниил и Рубен продолжают соревноваться. Следишь за их результатами? — Да, так как я смотрю соревнования, я попадаю на их выступления и смотрю. Недавно только смеялась, что они оба были на пьедестале этапа Гран-при в Финляндии. Меня это очень позабавило! Я за них рада. Поддерживаю со всеми нормальные хорошие отношения. Да, мы не общаемся каждый день, но я искренне их поддерживаю.

— Сейчас очень много говорят о смене спортивного гражданства нашими фигуристами из-за отсутствия возможности выступать на международных стартах. Диана Дэвис и Глеб Смолкин, например, говорили, что хотят соревноваться с лучшими, а не только внутри страны. Ты сама выступала за Германию, потому что не могла долго найти партнёра. Как считаешь, нельзя осуждать тех, кто переходит, ведь фигуристам важно реализоваться в карьере? — Это такой спорный вопрос. Я не хочу комментировать ситуации других спортсменов. Могу сказать по себе, как я считаю. Любой спортсмен больше всего хочет, конечно, выступать, соревноваться. Поэтому, когда у спортсмена появляется такая возможность, естественно, он будет за неё цепляться. Это шанс реализовать себя. Я не готова обсуждать других, но самое главное для спортсмена — это реально выступать на соревнованиях. Важно реализовывать свой потенциал, показывать результаты тренировок. Считаю, что нельзя осуждать спортсменов за это. Спортивная карьера — одна.

— Ты смогла достичь своих целей в спорте? — К сожалению, нет.

— А можешь поделиться, какие у тебя были цели? — Моей целью в первую очередь было делать максимум на каждом выступлении, каждом соревновании. Были цели выступать, соревноваться и показывать хорошие результаты как можно дольше. Выступать на крупных турнирах. Но не всегда получалось показать свой максимум, реализоваться не получилось. Могу винить только себя, здоровье — это самое главное…

— Ты же не виновата, что заболела. — Здесь никто не виноват, а здоровье — очень важно, и за ним нужно следить. К сожалению, оно меня немножечко подводило.

— Если бы могла что-то изменить в своей карьере или в целом жизни, то что-то изменила бы? — Сейчас, наверное, уже нет. Я считаю, что всё, что ни делается, к лучшему, нужно отпустить все ситуации, жить сегодняшним днём и двигаться дальше.

— Будешь следить за чемпионатом России? — Да, конечно.

— Считаешь кого-то из фигуристов там фаворитом? — У нас такая сильная сборная, что выделять кого-то, считаю, некультурно по отношению к спортсменам. Наши спортсмены — очень и очень сильные. Остаётся только пожелать им успеха, удачи, и чтобы всё задуманное у них получилось. А выиграет сильнейший!