Продолжаем дело наших предков. Скрипач-виртуоз Петр Лундстрем: Патриотизм — это деятельная любовь к Родине

В среду, 21 декабря, состоялась презентация новогоднего концерта, снятого телеканалом «Спас» на сцене Луганского музыкально-драматического театра. Среди участников мероприятия был и лауреат международных музыкальных конкурсов скрипач Петр Лундстрем. Он впервые посетил Донецк весной 2019 года, а с апреля 2022-го каждый месяц приезжает туда с концертами и гуманитарной помощью. Мы побеседовали с Петром про силу музыки, профессионализм и про то, как общаться с молодежью.

Петр — человек деятельный — постоянные фестивали, концерты, гуманитарные миссии. Он играет перед солдатами под аккомпанемент канонады. Он выступает перед детьми в небольших школах. Перед очередной поездкой для встреч с жителями ЛДНР, когда и снимали концерт, он ответил на вопросы спецкора «Вечерней Москвы».

— Петр, с какой целью посещаете ЛДНР на этот раз?

— В Донбасс, на передовую, я всегда езжу с двумя целями. Во-первых, вожу туда гуманитарную помощь для армии. Во-вторых, играю концерты для мирных жителей и для военных. Вернее, в основном даже для солдат. Что касается этой моей поездки, то мы с замечательным певцом Сергеем Москальковым на этот раз едем не в Донецк, а в Луганск, чтобы дать несколько концертов. Планируем играть в музыкальной школе в Северодонецке на празднике для детей, который организовала Ульяна Стриж, мой друг, доброволец и представитель фонда Захара Прилепина в Донбассе. Дадим несколько концертов для детей из приютов, а потом для телеканала «Спас».

— Вы часто говорили, что играете «Чакону» Баха, что еще в вашем репертуаре? Почему вам так важно донести музыку до людей там?

— Когда я еду один, это накладывает отпечаток на репертуар, в том плане, что он должен быть сольным. Часто играю еще, например, 24-й каприс Паганини. Когда мы ездили с пианистом Александром Романовским в Мариуполь, играли там Моцарта, Бетховена.

Что касается того, зачем мы это делаем... Верю, что подлинное искусство практически никого не оставляет равнодушным. Конечно, как я всегда говорю, такая музыка — это не развлечение. Но она дает нам возможность отвлечь людей от того, что происходит, увлечь их, дать какую-то минуту отдыха, оживить воспоминания. У каждого это происходит по-разному. Но главное, что во все времена музыка поднимает боевой дух, так было и в годы Великой Отечественной войны, и вообще всегда. Таким образом мы продолжаем дело наших предков.

Скажу также, что солдатам важен сам факт того, что к ним приезжают. Так они чувствуют поддержку, внимание, которое им уделяют.

И они крайне за это благодарны.

— Скажите, тех, кто отправляется с концертами на территорию ЛДНР, сейчас мало?

— Я бы так не сказал. Но очевидно, что нас, тех, кто приезжает, недостаточно. Потому что если вы вспомните Великую Отечественную войну, около 42 000 артистов выступали тогда на фронте. Пересчитать тех, кто ездит с концертами в Донбасс, можно буквально по пальцам. Таких наберется максимум пара десятков человек. С другой стороны, у медали всегда есть две стороны, и очень много людей хотят поехать, пишут мне, просят, чтобы я взял их с собой. У меня же, к сожалению, понятным образом, ограничены возможности. Но когда получается, стараюсь брать с собой еще кого-то. В этот раз мы поехали с оперным певцом Сергеем Москальковым. Так что иногда мне удается брать с собой одного, максимум двух людей. Но подобный запрос среди творческих людей есть — очень многие хотят играть концерты в госпиталях, в военных частях, на фронте.

До последнего времени это было трудно. Но недавно произошел прорыв в этой области, были созданы фронтовые бригады, про необходимость которых мы говорили в течение нескольких месяцев, и я очень благодарен за это. Например, Андрей Решетин, замечательный скрипач, который недавно ушел на фронт, служит как раз в такой бригаде, совсем недавно это произошло. Так что у меня есть вера, что что-то меняется в этом плане, на какие-то правильные рельсы наш бронепоезд начинает становиться.

— Есть словосочетание «русофобия в культуре». В нашей культуре. Как по-вашему, русские могут быть русофобами?

— Я бы сказал, это довольно громкое заявление. Но тут надо определить, кто такие «русские люди». Потому что для меня те, кто не ассоциирует себя с Россией, не считает себя русским, не могут таковыми являться. Как и наоборот. Русские — это больше, чем нация (хотя и нация, безусловно, тоже), это цивилизация, которая включает в себя множество народностей. Я всегда говорю, что я русский, хотя у меня восемь кровей, кроме русской есть шведская, греческая и другие. По материнской линии у меня в роду династия русских священников Воскресенских. А мой прадед, швед Франц Карлович Лундстрем, часто повторял: «Запомните, дети, все мы русские!» Потому что русский — это тот, кто ощущает себя русским, думает по-русски и любит Россию.

— Вы же часто озвучиваете слоган: «Патриотизм через профессионализм». Как возникла идея?

— Это не слоган, а наш девиз. Еще есть: «Сопротивление через созидание», — меткое выражение Ольги Николаевны Четвериковой. Это две ключевые фразы наших единомышленников. Дело в том, что Родине, особенно сейчас, нужны профессионалы во всех сферах. Это и есть настоящий патриотизм — делать свою работу, то, в чем вы профессионал, на высшем уровне из всех возможных. Еще важной считаю фразу: «Наши не придут. Все наши — это мы». С пониманием этого профессионализм становится еще важнее. Ведь никто не исправит за нас наши ошибки.

Сейчас происходят тяжелейшие события. И так получилось, что именно на нас, на каждого на своем посту, возложена огромная ответственность. Потому что от нас с вами сейчас зависит, что произойдет дальше — останется ли вообще существовать Россия. Может быть, это звучит пафосно, но я глубоко убежден, что именно так оно и есть. Сейчас от каждого зависит многое.

— Что такое, по-вашему, настоящий патриотизм, особенно сейчас?

— Вот смотрите, для меня пример настоящего патриотизма — это история моего деда Игоря Лундстрема и его брата Олега. Их джазовый оркестр был создан в 1934 году, спустя два года они переехали в Шанхай, получили абсолютную мировую известность, пресса называла их «королями джаза Дальнего Востока», они разъезжали по Шанхаю на «Бьюиках», жили в роскошных квартирах... И вот, когда началась Великая Отечественная война, в 1941-м они всем составом оркестра подают заявления на фронт, их отклоняют, в 1943-м делают это еще раз и опять получают отказ. В 1947-м, как только была объявлена репатриация советских граждан, они садятся на паром, оставляют всю свою потрясающую роскошную жизнь, потому что знают, что Родине необходимы все люди, все руки для восстановления. И они оказываются в городе Зеленодольск под Казанью, где живут всем оркестром за ширмой кинотеатра. При этом они были совершенно счастливейшими людьми.

Кстати, еще за время войны большинство членов оркестра получили дополнительные, не музыкальные специальности. Мой дед Игорь Лундстрем стал инженером-строителем, окончил Высший шанхайский колледж, а его брат Олег Лундстрем стал архитектором. Они сделали это, потому что понимали, что хотя музыка будет необходима всегда, но стране нужны будут люди, которые будут ее восстанавливать. Вот это для меня и есть патриотизм — деятельная любовь к Родине.

— Расскажите о своей деятельности, пожалуйста. Недавно закончился фестиваль «Донбасский экспресс» для детей из ЛДНР. За последние годы вы организовали также «Эклектику» и «Фестиваль Олега Лундстрема». Можно поподробнее?

— Что касается «Донбасского экспресса» — для нас это большое дело. Это ведь уже седьмая школа-фестиваль Леонида Лундстрема, но первая, которую поддержал Президентский фонд культурных инициатив. Мы впервые выиграли на нее грант, получили средства, благодаря которым смогли привезти совершенно бесплатно 80 талантливых студентов, учеников из Луганской и Донецкой народных республик в Подмосковье. Ребята приехали из Мариуполя, Алчевска, Докучаевска и других городов. И тут они все вместе занимались музыкой. Конечно, главное отличие нашей школы — фестивальная программа. К нам приезжали Игорь Караулов, Анна Долгарева, Анна Ревякина, группы «Джанго» и «Зверобой», Александр Романовский и Марианна Васильева, конечно же, «Лундстрем-трио».

Что касается других фестивалей, «Эклектика» — городской камерный фестиваль в Красноярске, надеюсь, он возобновится. У «Фестиваля Олега Лундстрема» совершенно иной масштаб. Это крупнейший фестиваль, который с первого концерта стал визитной карточкой Забайкальского края. Надеюсь, он будет проходить ежегодно. Концепция фестиваля построена вокруг фигуры Олега Лундстрема. Он был скрипачом, дирижером, композитором... На фестиваль приезжал Игорь Михайлович Бутман, который начинал свою карьеру в оркестре Олега Лундстрема, выступал Российский национальный оркестр, играли такие солисты, как Валентина Лисица, Александр Романовский, оркестр Творческой мастерской Леонида Лундстрема, приезжал Иркутский драматический театр, также из Москвы привезли спектакль «12» под руководством Никиты Сергеевича Михалкова, который тоже очень важный человек на нашем фестивале — его отец сыграл большую роль в становлении оркестра Олега Лундстрема. Мы надеемся, что «Фестиваль Олега Лундстрема» станет точкой притяжения для Забайкалья. Это крупный проект федерального масштаба, которым мы очень гордимся.

— Как успеваете за всем следить, все совмещать?

— Честно, многое не успеваю, но что поделать. На самом деле в конце августа — начале сентября я успел съездить отдохнуть в Калининград на неделю. С тех пор у меня не было ни одного выходного. Хотя меня никто не заставляет жить в таком темпе — я сам так выстраиваю график.

— Вы много гастролировали и по зарубежным столицам, и по небольшим городкам России. Можете ли как-то описать, сформулировать, что отличает людей, которые живут на территории ЛДНР сейчас?

— Это люди, которые восемь лет живут в военных условиях и уже не замечают этого, потому что человек привыкает ко всему, а сейчас, за последние девять месяцев, то, что происходит, в 10 раз интенсивнее, чем было до этого. Конечно, это накладывает сильный отпечаток на людей. Там все очень быстро проявляются, люди открываются, становится видно, кто есть кто.

Что касается гастролей, то, конечно, и в Красноярске, и в Тыве, и в других уголках нашей огромной великой страны тоже есть замечательные люди, подвижники, и везде любят высокое, подлинное искусство.

— Надо ли вести дискуссию с теми, кто не хочет ничего слышать и говорит: «Нацизма на Украине нет»? Как это делать?

— Сейчас поляризация общества достигла немыслимых пределов. Если мы с вами говорим про людей внутри России, конечно, с ними нужно разговаривать, это очевидно, но по силам своим. Это не значит, что сейчас же нужно идти кого-то переубеждать, потому что так можно и надорваться. Но с людьми внутри России важно беседовать, объяснять им, рассказывать, что и почему происходит. Это работа и государства, и лидеров общественного мнения, и всех нас... Если же мы говорим про ту сторону, которая стала нашим противником, то время для разговоров с ними придет после победы, и только так. Сейчас разговаривать бессмысленно.

Что касается того, как это делать — с тем, кто говорит: «Нацизма на Украине нет», — можно сразу прерывать диалог, потому что это просто смешно — сказать: «Уважаемый, давай ты сначала немного выучишь матчасть», — потому что разговор должен строиться на определенной интеллектуальной базе. Другое дело, если говорить серьезно, против нас там воюет, скажем, миллион человек. Конечно же, не все они нацисты, таких там меньшинство. Но нужно очень хорошо понимать, почему это происходит. На Украине идет типичный ревизионизм — они пытаются пересмотреть итоги Второй мировой войны. Те пресловутые бандеровцы, то есть, в прямом смысле этого слова, последователи Степана Бандеры, которые не были уничтожены в свое время окончательно, сейчас подняли головы, и мы пожинаем плоды.

— Как говорить с молодежью?

— Я думаю, самое главное — говорить правду, причем желательно, которую ты лично знаешь, а не просто услышал по телевизору.

Мне нравятся слова композитора Густава Малера о том, что: «Традиция — это передача огня, а не поклонение пеплу». Важно каждый раз проходить этот опыт открытия, каждый раз кричать: «Эврика!» — и тогда ваши слова будут восприниматься совершенно по-другому.

То же самое и с молодежью. Говорить нужно только правду, в которую ты искренне веришь, которую видел. Молодые люди очень тонко чувствуют ложь. Они тут же поймут, если ты хочешь обвести их вокруг пальца, и перестанут воспринимать. Но если говоришь правду, от тебя отмахнуться будет сложно, потому что это же будет несерьезно, им же надо как-то отреагировать. Так что если говорить правду, все будет нормально.

— Вы в своем телеграм-канале еще говорите о том, что даже в самых серьезных разговорах нельзя забывать про чувство юмора...

— Да, в своем личном блоге я пишу о том, что мне интересно, шучу об этом. Кстати, довольно трудно шутить с патриотами. Они буквально все воспринимают за чистую монету. Чуть-чуть тоньше сделаешь шутку, чем нужно, и они сразу в нее верят. То есть ты не можешь пошутить ни в какую сторону.

У меня есть известный пост, когда я, передвигаясь в сторону Донбасса, написал, что покидаю Москву, сделал испуганное выражение лица, и там было такое бесконечное количество отсылок, вплоть до номера карты с тремя шестерками, что любой человек должен бы был считать юмор, казалось бы, очевидный. Но нет. Что вы думаете, либералы предлагали мне убежище в Грузии, пытались переводить мне деньги на эту несуществующую карту. В комментарии ко мне пришло безумное количество народу, чтобы сказать, что я предатель, сволочь, «да и вали», «и без тебя обойдемся». На самом деле это хорошие люди, добрые, но которые не воспринимают юмор. И тем не менее я не откажусь от периодического небольшого троллинга. Потому что не представляю, как жить без юмора.

— Еще слова, которые слышала от вас: «Искусство — это проявление смыслов». Какие смыслы проявляются сейчас?

— С ними все так же, как и с догмами. Смыслы едины, просто мы раз за разом должны их для себя заново открывать. И для каждого этот процесс уникальный. Смыслы — некая невидимая сущность, которая тем не менее существует в реальности. И в процессе творчества мы можем эту невидимую сущность проявить, словно мукой обсыпать, чтобы они проявились. Их почти невозможно передать словами. Хотя мне близки те, которые озвучил Захар Прилепин: «Бог есть. Россия святая. Семья — союз мужчины и женщины...» Такой почти триединый союз смыслов.

ДОСЬЕ

Скрипач Петр Лундстрем родился 27 апреля 1993 года в Москве. Его отец Леонид Лундстрем — скрипач, сын Игоря и племянник Олега Лундстрема, основателя легендарного джазового оркестра. Мать Мария Воскресенская — пианистка, дочь Михаила Воскресенского. У Петра пять сестер. С детства Петр проявлял интерес к музыке. С шести лет обучался в Московской музыкальной школе имени Гнесиных по классу скрипки. В 2012-м окончил Государственный музыкальный колледж имени Шопена, в 2016-м — Высшую школу музыки Королевы Софии в Мадриде. Выпускник, а с 2017 года — аспирант Московской консерватории имени Чайковского. Лауреат ряда музыкальных конкурсов, в том числе Международного конкурса скрипачей в Софии (Болгария), в Харбине (Китай), стипендиат Фонда Ростроповича, фонда Tsukanov Family Foundation. Активно гастролирует. С 2019 года посещает Донецк.