Ольга Любимова: нет никакой людоедской позиции Минкультуры по отношению к продюсерам​

Уходящий 2022 год был непростым. Но культурная жизнь в России не только не замерла, а, наоборот, как будто ожила после спячки: многое сделано, много планов на 2023 год. В интервью ТАСС министр культуры РФ Ольга Любимова рассказала о том, как будет развиваться отрасль в 2023 году, каким образом заработает закон о запрете пропаганды ЛГБТ, почему сериал "Монастырь" не получил прокатное удостоверение и какие фильмы особенно ждет.

— Ольга Борисовна, сразу скажу, вопросов у меня накопилось много. Давайте начнем с хорошего. Недавно подводили итоги Года культурного наследия. Понятно, какие наработки можно будет перенести в 2023 год?

— Как вы знаете, принят закон "О нематериальном этнокультурном достоянии Российской Федерации". Он дает возможность для создания реестра, который действительно очень важен для отрасли. Это такая общая победа ради общих целей — Совет Федерации очень помогал, коллеги в Государственной думе.

— А что было самым главным?

— Лично для меня главным было возрождение научной жизни, фольклорных — этнографических, исследовательских — экспедиций, которые раньше были фактически сведены к минимуму. Речь идет о людях, которые изучают традиции — семейные, обрядовые, календарные, занимаются народными песнями и танцами, изучением истории костюма. Сейчас есть возможности для гастролей, работы в разных регионах, возможности делиться своим творчеством, которое основано на народных традициях — традициях края, где родилась семья, где выросли эти ребята.

И мы думали: а как завершить Год культурного наследия? И в итоге в Концертном зале имени П.И. Чайковского Московской филармонии, на такой важнейшей знаковой площадке, состоялась программа "Наследники традиций", в которой приняли участие наши дети, коллективы — спутники выдающихся ансамблей. Немножко, конечно, соревновались друг с другом — это же 250 человек от четырех до 18 лет. Но оторваться было невозможно! Это детские ансамбли из Чечни, Донбасса, Адыгеи, тут же Коми, тут же наши потрясающие якуты приехали. Понимаете, не только их кинематографисты сразили недавно все московское пространство (на первом кинофестивале авторского кино "Зимний" — прим. ТАСС), но и эти малыши, которые танцуют в народных костюмах. Замечательные ребята! Когда уже девчонки маленькие делают вот эту "цепочку" легендарную нашего ансамбля Моисеева, например. Танцоры юные из Бурятии, из Башкирии и других регионов нашей страны. Совершенно фантастическое разнообразие народного костюма. И мы понимаем, какое счастье, что это возрождается. Конечно, это было бы невозможно без серьезного вложения средств — как федеральных, так и региональных, без постоянной финансовой поддержки. Народный костюм всегда дорогой — кожаная обувь, эти золотые, меховые оторочки. А такой крупный, серьезный федеральный ансамбль — это более 100 с лишним человек. Я говорила с Андреем Малышевым, главой Росконцерта. Он с воодушевлением рассказывал, какой коллектив вырвался вперед, где мощнее детские коллективы, где взрослые, кто чаще гастролирует — как будто это турнирная таблица премьер-лиги по футболу.

Еще, конечно, надо добавить, что волонтеры культуры провели в этом году работы на 11 тыс. памятников. В том числе в глухих деревнях. То, что у нас есть "Волонтеры культуры" и что эта программа работает, — это, конечно, очень важно. Это достижение, в том числе этого года, которое будет в дальнейшем развиваться.

— А как вам кажется, нынешняя ситуация в России, в мире способствует обращению страны, деятелей культуры внутрь себя? Раньше мы смотрели на Запад, сейчас мы больше смотрим в себя. Есть какой-то плюс в этой ситуации?

— Я с первого дня думала о том, какая польза может быть от этой изоляции, как она может быть полезна для наших регионов. Никакой нормальный человек отмене культуры радоваться не может. Но у нас есть программа "Мы — Россия", которую начали в пандемию. У нас были заложены деньги на нашу концертную деятельность — в европейских странах, с нашими предельно тогда дружественными партнерами, "Русские сезоны" и так далее. Мы хорошо понимаем, какое количество совместных очень классных музейных, выставочных проектов можно сделать внутри. Приведу простой пример — в марте этого года должна была открыться выставка "Дуэль" в Московском Кремле. Что может быть прекрасней? Там и перчатки, и дуэльные пары, и рапиры. И Прадо, испанцы, вмиг свернулись, бросили нас. Представляете, что такое для музейщика, куратора такого рода выставка-хит? Это ребенок.

Мы все собирались на открытии выступать, рассказывать, что пандемия закончилась, у нас пошли наши супермежмузейные проекты. И вот так, в секунду, все вырвали с корнем. Что произошло потом? Наши музеи собрались и сказали: "В чем проблема? Вы что думаете, что у нас нет дуэльных пар, у нас рапир нет? У кого нет? У Государственного Исторического музея? У Тульского музея оружейного? Есть!" Мы эту выставку открыли через месяц — и сделали не хуже. Да, пришлось перепечатывать буклеты. Да, Прадо с нами не работал. Наши коллеги тут же, за месяц, собрали сложнейшие экспонаты, и выставка прекрасно отработала.

— То есть вы против фраз —"Да нам ничего не надо"?

— Да, я против такого. Но, с другой стороны, Россия с точки зрения музейных коллекций богатейшая страна в мире. Я недавно вернулась из Гонконга, там говорят: "Можно нам что-то из экспонатов, касающихся традиций русских царей? Такая была бы экспозиция! Так интересно, что они коллекционировали, как воспитывали своих детей, как выглядели их костюмы!" То же самое было и с другими странами. И кто кого обкрадывает в этот момент — мы себя или они себя, теряя возможность межмузейного диалога, который был открыт всегда? Поэтому уверена, что это шанс для нас перезапуститься.

У нас была программа "Большие гастроли", сейчас мы запускаем "Большую выставку". Начнем катать выставки по всей стране. Каким бы ни был твой горизонт планирования, все равно ты должен думать о будущем. Нам очень важно, чтобы ушел этот ненужный губительный снобизм. Вот будет юбилей Александра Сергеевича Пушкина, надо собраться всем пушкинским музейным сообществом, которое мы объединили в Ассоциацию пушкинских музеев, и ехать в Болдино, помогать музею, у которого самая небольшая экспозиция. И не важно, региональный он или федеральный. Тут как раз, уверена, несмотря на сложность ситуации, у нас будут очень серьезные прорывы. И мы будем вспоминать это время с особым чувством.

— Если говорить про снобизм, на ваш взгляд, правильно ли это, когда Министерство культуры идет навстречу гражданам и, например, убирает имена некоторых авторов из афиш? Как вам кажется, насколько это правильно?

— Вот снобизм тут точно ни при чем. Начнем с того, что многие авторы сами требовали убрать себя с афиш. Все забывают этот момент. Да, действительно, была такая ситуация с требованием самих зрителей. Да, я полагаю, что тот репертуар, который создавался в течение 15 лет, не должен быть разрушен оттого, что режиссер, получивший гонорар 10 лет назад, покинул эту страну две недели назад и в своих соцсетях что-то там написал. На сцене музыкального театра порой работают 300 человек, а в зале сидит еще 1 700.

Весь этот репертуар — Лев Николаевич Толстой, Федор Михайлович Достоевский — это потрясающие актерские работы людей, для которых невероятно важно продолжать работать и встречаться со своим зрителем в этой роли. Но мы, конечно, с первого дня понимали, что подобного рода репертуар разрушать губительно. Кроме всего прочего, это порядка миллиарда рублей. И там есть огромное количество денег, которые жертвовали спонсоры. И вот так в один день перечеркивать всю эту работу. Нам невероятно важно было сохранять для трупп и для зрителей возможность ходить на эти постановки. Если сами создатели — один или два — не хотят при этом сохраняться в российской афише и если действительно их бесконечные высказывания в Сети вызывают такую бурную реакцию, такую обиду у зрителей, давайте уберем фамилии, но продолжим работать.

— Как быть с теми людьми, с российскими кумирами, — я не буду называть фамилии, — которые позволяют себе негативные высказывания в адрес страны? Кто-то говорит: "Лишать званий". Вы как министр культуры как к этому относитесь? Может, просто игнорировать?

— Во-первых, званий лишают по решению суда. Это не компетенция Министерства культуры. И собирать экспертные советы, чтобы проверять, кого лишать званий, все-таки не стоит. Важно, чтобы, если этот вопрос действительно появился и начались судебные разбирательства, чтобы с этим вопросом разобрались именно компетентные органы. Мне кажется, самые обидные, горькие и разрушающие нас всех слова уже сказаны.

Сейчас в этом смысле лучше, чем было весной, когда каждый день выходило то или иное интервью, которое обижало людей. Потом надо еще понимать, как были обижены те деятели культуры, которые остались. Как их гнобили те, кто уехал. И это, конечно, тоже всех закалило. А сначала ужасно испугало, и расстроило, и запутало. Посмотрите, насколько меньше людей стали читать соцсети. Потому что, правда, у нас тут своя жизнь, свои новости и в том числе своя культура, свои творческие планы.

Мы все время говорим о деятелях культуры, а все-таки деятели культуры работают ради зрителей.

Ни один спектакль не пропадет, и мы будем работать дальше. И будет возможность прийти на премьеру всей семьей. И это будет такой отдушиной. Что касается каких-то до сих пор продолжающихся высказываний, мне кажется, что мы уже настолько в этом смысле закаленные. У нас столько планов на следующий год…

— А если говорить про взрыв и всплеск, сразу вспоминается сериал "Монастырь" и невыдача ему прокатного удостоверения. Насколько я понимаю, это прецедент, когда удостоверение не дается именно сериалу. Понятны ли планы Министерства культуры? Есть ли угроза, что Минкультуры не даст прокатное удостоверение еще каким-то сериалам?

— Я, конечно же, заранее не могу сказать. Это огромный рынок. В данной ситуации были конкретные нарушения правил. Опять же, хочется обратить внимание: нет никакой людоедской позиции ведомства по отношению к продюсерам. Но мне кажется, что просто пришло время серьезнее относиться к аудиовизуальному контенту. Меняется законодательство, Министерство культуры является органом исполнительной власти. И в ситуации с "Монастырем" никто не хочет ни ссор, ни конфликтов. Хочется больших премьер. Но в данной ситуации опять же волна возмущения верующих и болезненная тема.

Мне очень нравились работы Александры Ремизовой, которая действительно талантливый человек. Просто в данной ситуации контент, который был подан на прокатное удостоверение, нарушает существующие правила. Вот это самое главное. Вся отрасль это прекрасно знает. Понятно, что сериал создается долго. И понятно, что идея сериала могла возникнуть два, три года назад, в другой повестке, которая сейчас совершенно невозможна — она вызывает волну бешенства, ненависти, ужасный всплеск обиды и раздражения. Нужно быть аккуратными. Это очень сложная задача для продюсеров.

Опять же, я знаю эту отрасль и думаю, что все очень быстро научатся работать.

— Ведомство уже понимает, как будет работать с законом, запрещающим пропаганду ЛГБТ? Получается, что приходить к вам на питчинг с заявками на фильм про любовь двух девушек — это как бы сразу нет?

— Обращу ваше внимание, что к нам никогда и не приходили с такими заявками. Эту ситуацию тоже все время драматизируют. Не было у нас ни одного такого проекта. Есть независимый кинематограф, в том числе, конечно, и зарубежный, — те релизы, которые поступали и которым мы отказывали изначально. У нас есть закон "О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию". Поэтому я не думаю, что будут конфликты.

У нас нет такой конфликтной среды, знаете, "бактериальной", которая вызывает какие-то разногласия. Мы, наоборот, друг с другом постоянно сверяем часы, ищем общие темы, возможность для написания новых сценариев. Мы на днях запустили большой проект для сценаристов "Автор" вместе с Фондом кино. Там как раз молодые люди на год вперед, получая зарплату 150 тыс. рублей целый год, пишут с нашими редакторами сценарии. Мы им просто помогаем реализоваться. Сценаристам со всей страны. То есть ты можешь с этой зарплатой в 150 тыс. сидеть себе в одном из регионов. Только пиши. Только придумай тему. И мы не загоняем в какие-то рамки. Главное, чтобы была талантливая заявка и можно было работать вместе, а потом, дальше поможем найти продюсера. Права на сценарий останутся у самого сценариста. Он потом еще может продать этот текст. Его могут потом поставить в театре. И это тоже одна из задач на сейчас — работать вместе, искать "новую драму", новое слово для нашего кинематографа. Безусловно, мы надеемся, что это и на театральных процессах также может сказаться плодотворно. Мы вместе этот путь ищем, постоянно стараемся найти какие-то новые темы и новые тексты, которые могут превратиться в кино, которое понравится людям.

— Я помню, в пандемию вы советовали снимать доброе хорошее кино. Сейчас, действительно, повестка пандемийная ушла, сейчас она немножко другая. Понятно, что воспринимать это как рецепт нельзя, но как вам кажется, какие фильмы нужны будут, условно говоря, через год, через два?

— Я знаю, что те слова, которые я говорила о том, что нужно светлое и доброе кино — драмеди, комедии, ромкомы и так далее, — у многих вызывали раздражение и усмешку, типа: "Ах, как примитивно! Для нашего богатого внутреннего мира есть же драма, мы на этом специализируемся". Но сделать драму в три раза проще, чем хорошую комедию. Даже экономически мои прогнозы оправдались. Когда человек приходит вечером домой, ему хочется доброго, нежного, трогательного, хочется про чувства. Хочется сопереживать людям, которые в кадре в данный момент находятся и тебе дарят свое искусство. В конце Великой Отечественной войны, например, когда снималась "Золушка", есть нечего было и артистов не во что было одевать.

— Да, или комедии Григория Александрова с Любовью Орловой…

— Это классический такой пример. Меньше всего сейчас хочется тревоги, хоррора и так далее. Потому что достаточно в жизни тревог и волнений — и за близких, и за родных. Поэтому повторюсь: нет же плохих жанров, есть просто бездарно сделанные проекты. А что касается сериальной продукции… Вот ты приходишь вечером домой. Конечно, в первую очередь хочешь, чтобы тебя кто-то или что-то порадовало, чтобы тебя ничто не беспокоило, чтобы перед сном ты вместе с талантливыми работами еще и напитался позитивной энергией. И под Новый год такие картины будут востребованы особенно. Но мне кажется, это очень чувствуют и наши продюсеры.

— Но кинотеатры с каждым месяцем все громче и громче говорят: "Мы гибнем, мы умираем! Спасите, пожалуйста, помогите!" Как вам кажется, есть надежда, что они выживут? Потому что пока цифры довольно грустные.

— Мы делаем для них все возможное. Понятно, что в кинотеатрах очень сложная ситуация. Понятно, что так или иначе кинотеатральный показ сохранится. И мы стараемся вместе с индустрией, чтобы больше российских картин появлялось. Нам нужно в год около 300 фильмов, из которых 60 — крупные релизы. Для этого в этом году выделено 11,6 млрд рублей — для того, чтобы появлялось больше крупных картин, было больше возможностей у отрасли сохраняться. Мы понимаем, в какой тяжелой ситуации кинотеатры находятся. И дальше, конечно, мы ждем содержательного диалога с нашими киносетями — какой еще проект Министерство культуры может поддержать. Да, Пушкинская карта, как никогда, была к месту и своевременна. И у нее уже более 5 млн активных пользователей. А с начала действия программы в кино было куплено свыше 7 млн билетов. Это, конечно, очень поддержало отрасль. Но мы понимаем, что этого недостаточно. Мы будем думать, искать варианты.

Конечно, кинотеатры жили в другой экономической модели. Фильмов было много, контента было много. Был американский, европейский, авторский. И еще три раза кинотеатр думал, что ему расписать, чтобы было еще выгоднее. Да, поменялась модель, поменялась ситуация. Значит, нужно просчитать. Значит, нужно учиться договариваться с другими организациями, искать своего зрителя. Он раньше просто сам приходил.

Кинотеатры никогда не занимались рекламой. Реклама всегда была на плечах продюсеров и дистрибьюторов. До сих пор, к сожалению, к российскому кино отношение очень своеобразное. То есть сейчас оно поменяется, потому что другого нет. Много лет подряд у нас были битвы за возможность показать российское кино в кинотеатрах. И в этом смысле помогла программа национального проекта "Культура". Мы постоянно добавляем и добавляем количество кинозалов, которые изначально создаются совершенно с другой моделью. Они сразу ориентированы на российский продукт. Это просто в контракте было заложено, еще до всех санкций, что 50% минимум — это российское кино. Но, конечно, тут нам нужно будет вместе налаживать диалог, находить компромиссы. Потому что пока ничего внятного, кроме требований компенсировать расходы, от российских киносетей, к сожалению, не прозвучало.

— А если говорить про 2023 год, есть фильмы, которые вы ждете, на которые вы, как человек, хорошо разбирающийся в кино, надеетесь?

— Картин будет много, мы ждем их. Давайте ограничимся некоторыми примерами. Мы сейчас все хотим посмотреть, как выглядит Чебурашка. Конечно, всем интересно, какой же будет крокодил Гена — Сергей Гармаш, какая Елена Яковлева — стильная и красивая Шапокляк. Там и Добронравов… То, что я пока видела из трейлера, конечно, внушает надежду и оптимизм.

И авторские картины очень ждем. Понятно, что для них нужны фестивали, и тут мы стараемся дать им возможность покататься по стране. Вы знаете, какой бум был у авторского кинематографа, как они получали награды и номинации в Венеции, Каннах, Сан-Себастьяне, Берлине. То есть действительно был найден диалог, нащупаны все возможные точки сотрудничества. Мы постоянно устраивали паблик-токи и работали на полях фестивалей всех категорий — и А, и В, и С, и каких угодно.

И сейчас очень важно, чтобы здесь наших авторов тоже поддержали, чтобы у них была возможность поездить по стране. По фестивалям в дружественных странах. Конечно, еще и уровень фестиваля должен соответствовать. Он должен перестать быть междусобойчиком, стать индустриальной площадкой и при этом зрительской, дающей возможность зрителям в регионах видеть эти картины, обсуждать их, встречаться с авторами.

Совершенно другая степень ответственности у продюсеров, которые сейчас выступают командами, делают фестивали. Ну, и вы видите, какие сильные команды появились. И у Антона Калинкина несколько кинофестивалей, Наталья Мокрицкая с Максимом Королевым сделали кинофестиваль "Зимний" очень серьезно. Я знаю, что есть еще планы на новый фестиваль в Великом Новгороде. То есть появляются достаточно сильные команды, которые здорово делают эти мероприятия. Это то, что сейчас очень нужно в регионах.

Возвращаясь к кино. Еще "Нюрнберг" Николая Лебедева мы очень ждем. Я даже на стадии сценария с большим интересом его читала. И знаю, какие силы были брошены — и в ковид, и сейчас, — чтобы проект был закончен. Это может здорово получиться. Ну, конечно, для нас вызовом является одноименная картина "Вызов", которую мы ждем в День космонавтики. Само по себе чудо работы, которое совершили Клим Шипенко и Юля Пересильд, их полет в космос. Очень хотелось бы, чтобы картина у ребят получилась. Потому что я помню невероятный интерес к тому дню со стороны всего мирового сообщества. Трансляция была в нескольких странах, во всем мире следили за тем, как это будет происходить. Все волновались. Поэтому теперь хочется, чтобы у этой картины было и российское признание, и международное.

Еще мы ждем много красивых сказок для детей. "По щучьему веленью", возможно, будет интересный проект. Я рада, что будет "Холоп-2". Авторы очень вложились во вторую часть. И хочется, чтобы зрители, которым понравилась, судя по сборам, первая часть, рванули на вторую и не разочаровались.

— Ольга Борисовна, я сейчас вспомнила внезапно другой кассовый хит, в нем снимались артисты, которые сейчас негативно высказываются про Россию. Как считаете, возможно ли такое, что, условно, Милош Бикович скажет что-то нехорошее и фильм с ним придется снимать с проката или из телевизионной сетки?

— Я первое что скажу: Милош Бикович никогда ничего подобного не скажет.

— Ну, это я условно.

— А я не условно. Я как раз очень хорошо знаю, как он любит нашу страну. Вот все его интервью, они, конечно, удивительно трогательные, с большой любовью к России. Смотрите, представим себе, что кто-то еще сорвется со съемок и уедет. Но такие риски у продюсеров всегда есть. Они сейчас более тщательно работают, исходя из этой логики, потому что обожглись страшно. Были те, кто уезжал со съемок, бросая команды и отснявшись почти полностью. Переснимали несколько сериалов и полных метров. Это действительно была огромная проблема. Но кто уехал, тот уехал, кто остался, тот остался. Делаем выводы и идем дальше.

— А как вы считаете, в 2023 году есть надежда на международные проекты? Потому что понятно — самобытность, саморазвитие и так далее. А что-то в культуре запланировано именно за пределами России?

— Да. Ну, во-первых, это, конечно, страны — наши партнеры. Узбекистан и Белоруссия очень активно работают и предлагают большое количество проектов. Мы сейчас думаем, как можно сотрудничать в этом направлении с Сербией. Только что команда наших кинематографистов вернулась из Белграда — они работали два дня, искали партнеров.

Конечно, очень большая ставка у анимации на арабские страны, на Латинскую Америку и на Азию. Тут ничего нового. Кроме того, просто прекрасно прошли Дни российского кино в Индии. Они соскучились и ждут наше кино. Арабские страны, Турция традиционно очень хорошо покупают нашу анимацию, нас любят в Таиланде — тоже один из наших серьезных партнеров. Нас любят и в Китае. И мелодрамы, и экшен, и спортивные драмы… Все мы помним успехи в Китае и "Движения вверх", и "Т-34"…

Вы знаете, что у нас будет совместный с Китаем релиз, который называется "Панда и Крош". У двадцатилетних Смешариков появляется новый друг. Китайские дети уверены, что "Смешарики" made in China, что это их сказочный лес. У них есть целые кафе со Смешариками, со всей символикой. Вот теперь появляется Панда. Посмотрим, как Илье Попову — нашему "послу", "полпреду" русской анимации в Азии — удастся повторить этот опыт. Сейчас у нас выходит "Пальма-2". А "Пальма", там же японские продюсеры изначально проявляли интерес, а потом создали собственную версию фильма, и режиссером пригласили Домогарова (Александра Домогарова (мл.) — прим. ТАСС).

— Реализация нацпроекта "Культура" началась четыре года назад, на это время пришлись и пандемия, и санкционное давление. Как нацпроект подстраивался под реалии?

— Действительно, в этом году на фоне санкций у нас возникли риски непоставок некоторых музыкальных инструментов и оборудования в детские школы искусств. Прорабатывали с поставщиками возможности импортозамещения оборудования и материалов. И на сегодня в рамках нацпроекта "Культура" за неполные четыре года уже более 1 100 детских школ искусств и 103 училища получили новые музыкальные инструменты, оборудование и учебные материалы. Всего в 2019–2022 годах в образовательные организации поставлено свыше 43 тыс. музыкальных инструментов и комплектующих. Для нас особенно ценно, что из них более 70% отечественного производства. Также мы поставили свыше 90 тыс. предметов оборудования.

— Если говорить про выставки, нет ли риска, что мы вывезем на Запад свои сокровища, а их арестуют?

— Мы сейчас играем вдолгую. Нельзя делать опрометчивых движений. Логистика очень тяжелая. Госгарантии спасают нас, конечно. Надо смотреть заранее, очень серьезно — какого рода транспортировка может быть. Да, они будут делаться сложнее.

Руководителей федеральных музеев в свое время критиковали, особенно в первые дни, за то, что много выставок находится за границей. Надо понимать, что все эти выставки делались сильно заранее. И это тоже часть нашей культуры, часть нашей работы с Министерством иностранных дел. Всегда диалоговые отношения с другими странами строились на взаимном уважении, на культурной повестке. В наших традициях с советских времен, да и со времен царской России было поделиться, показать. Конечно, после того, с чем мы столкнулись, после появления самого термина "культура отмены" мы будем очень осмотрительны в выборе наших партнеров, будем вместе принимать решения и планировать все заранее. Это не значит, что нужно прекращать это общение, не значит, что такой опыт должен навсегда уйти из нашей жизни, — есть партнеры, которым мы доверяем.

— Вы очень много ездите по стране. Не обнаружили в себе какое-то дарование, как некоторые министры культуры до вас?

— Начать петь, например, или танцевать? (Смеется.) Вы знаете, мне хватает, конечно, моей любимой профессии. Сценаристы бывшими не бывают. Как офицеры. А сейчас я щедро делюсь, когда вижу истории. Экскурсоводы порой рассказывают невероятные вещи. Я просто пересказываю это продюсерам.

— 16 декабря ЕС ввел девятый пакет санкций. И там есть вы и еще довольно много людей из кабинета министров. Как относитесь к этому? Что думаете? Плакали, переживали?

— Вы знаете, у меня не было по этому поводу ни восторгов, ни слез отчаяния. Я повторю, что в тот момент, когда мы теряем возможность контакта с нашими европейскими партнерами, они теряют очень много. Они теряют возможность побывать на наших концертах, гастролях наших коллективов, посетить наши выставки. А какого-то страха и расстройства, связанного с тем, что я персонально нахожусь в этом списке, у меня нет. Мне скорее грустно, что эти люди, теряя контакт с Министерством культуры России, обкрадывают своих собственных зрителей. Это правда так. По всем направлениям.