«Мир горит, а ты должен выжить»: режиссер Олег Трофим — о первом фильме нового года «Гром: Трудное детство», 1990-х и российских блокбастерах
1 января в 20:23 по московскому времени на «Кинопоиске» вышел фильм «Гром: Трудное детство». Это история про ранние годы майора полиции Игоря Грома — главного героя одноименной серии комиксов издательства Bubble. Фильм снят в сеттинге хаоса 1990-х, который на экране кропотливо воссоздал режиссер Олег Трофим. Мы предложили ему отправиться в небольшое путешествие во времени: в фотосессии для Super Олег примерил образы, выдержанные в духе самой неоднозначной и свободной в российской истории эпохи, а заодно рассказал о своем творческом пути и создании киновселенной.
Массовый российский зритель познакомился с Игорем Громом в 2021 году. Сотрудник петербургской полиции и супергерой без суперспособностей Игорь стал первым персонажем издательства Bubble, который получил сольный фильм «Майор Гром: Чумной доктор». Картина тоже оказалась первой в своем жанре: до этого в России не снимали кинокомиксов, хотя попытки зайти на поле супергероики (привет Сарику Андреасяну) были. Фильм не возымел большого успеха в российском прокате, но выстрелил на стримингах, причем на мировом уровне: права на его трансляцию приобрели «Кинопоиск» и Netflix. На сервисах «Чумной доктор» вошел в топы просмотров по итогам года.
Но в «Чумном докторе» мы увидели взрослого Игоря — принципиального парня с непростым характером и, как может показаться, без прошлого. Раскрыть персонажа глубже берется фильм «Гром: Трудное детство» — новая работа Bubble совместно с «Кинопоиском». Здесь появились маленький и еще кудрявый Игорь с другом детства Игнатом и дебютировал на экране отец главного героя Костя — такой же непримиримый борец с преступностью. Подробнее — в нашем интервью с режиссером «Трудного детства» Олегом Трофимом.
О пути в большое кино и нюансах российских блокбастеров
— Ты начинал как клипмейкер. Как музыкальные видео привели тебя в кино?
— Первое время, когда я жил в Питере, я работал с инди-музыкантами. Снимал очень много клипов для самых разных групп — от синтипоп-готов до начинающих поп-звезд и питерских рэперов. Потом мы с ребятами переехали в Москву и начали снимать коммерческие ролики. Мы окончили институт и больше ничего толком не умели, но нужно было зарабатывать деньги, расти. Все это время я думал, что моя карьера так и будет крутиться вокруг инди-сцены и рекламных роликов для районных стоматологических клиник, пока судьба не свела меня с Тимати.
— Ты режиссировал клипы для артистов лейбла Black Star?
— Именно для Тимати снял несколько клипов и один судьбоносный проект для L’One — «Бери свое» совместно с Nike London. На этом проекте, кстати, с нами сотрудничал Ruff Mercy — знаменитый лондонский мультипликатор и аниматор, на тот момент известный по работам с Disclosure. Нам все говорили: «Опять копируете, придумайте что-нибудь свое». Я смеялся над хейтерами, ведь это и был Ruff Mercy!
Затем еще клипы для Black Star, Касты, On-The-Go, большие рекламные ролики с известными брендами, которые позволили преодолеть барьер узнаваемости. И позже меня пригласили снимать фильм «Лед» — такую смесь ромкома и мюзикла. Им требовался молодой режиссер, который шарит за музыкальные клипы. Одним из продюсеров «Льда» был Федор Бондарчук. Я как-то зашел к нему в офис, когда он как раз готовился к съемкам «Притяжения», а у него кадры из моего клипа для Тимати висят на доске в качестве референсов. Думаю, именно благодаря музыкальным видео я и попал в кино.
— Ты рассказывал, что не интересовался ромкомами и фигурным катанием, когда получил предложение снять «Лед». С издательством Bubble такая же история: ты согласился экранизировать их комикс про майора Грома, хотя комиксы не читал. Почему ты берешься за проекты, которые далеки от твоего круга интересов?
— Это вызов. Здесь есть возможность преодолеть себя и попробовать что-то новое. Думаю, я мог бы и не согласиться на «Лед» и «Майор Гром: Чумной доктор», если бы там не подобралась команда, которую я знаю. Всегда страшно заходить в новый проект, как в темный омут, опираясь только на собственные силы. Когда я пошел на «Лед», я еще не снимал большое кино. Я не понимал, справлюсь ли с такой ответственностью. К счастью, на проекте был мой близкий друг — оператор Миша Милашин, он очень помог мне на съемках, поддержал и многому научил в процессе.
С «Громом» то же самое. «Лед» я снял про фигурное катание, а тут надо сделать блокбастер по комиксам. Я абсолютно не был готов. Но с командой, которая там собралась, я успел подружиться и сработаться еще на съемках клипов. Когда мы вместе зашли в этот эксперимент, было не так страшно.
— Как сегодня снимать блокбастеры в России? Чего ждет аудитория?
— Сложно сказать. Критики ждут злободневного социального артхауса с бесконечной глубиной и вялой динамикой, обычным зрителям хочется простых и веселых каруселей. Ни у кого нельзя идти на поводу, но раз уж мы снимаем развлекательное кино, нужно понравиться всем и при этом остаться самим собой.
Если говорить с экономической точки зрения, снимать блокбастеры очень сложно. Мы даже близко не можем тягаться с зарубежными коллегами в плане ресурсов, возможностей и опыта. Однако когда ты выходишь в кино, то так или иначе соперничаешь со всей мировой индустрией. Здесь нет никаких поблажек, особенно на стримингах: зритель может выбрать популярный фильм про огромную компьютерную ящерицу, американский кинокомикс, великие шедевры современных классиков или твое кино. Приходится соперничать и доказывать, что, не имея таких же ресурсов, но обладая амбициями и намерениями, мы можем конкурировать. И у нас получается.
Про первый российский кинокомикс, фандом и успех на Netflix
— Ты осознаешь, что с релизом фильма «Майор Гром: Чумной доктор» снял первый российский кинокомикс? Что изменилось?
— Да, фактически до «Чумного доктора» кинокомиксов у нас в стране просто не было. Я уже прикипел к этой вселенной и узнал, что такое фандом, что бывает такого рода любовь зрителей.
До этого в российской культуре не было фандома в кино, только отдельные локальные группы. Теперь у издательства Bubble есть свой микромир, который сильно расширился и стал очень даже макро. Это интересное приключение, но оно имеет мало отношения к тому, что я должен делать как режиссер. Фандом фандомом, но вряд ли на этом можно как-то спекулировать или пользоваться, когда снимаешь кино.
— Фандом хорошо встретил «Чумного доктора», но за его пределами многие ругали фильм за отсылки к западному кинематографу.
— Было бы глупо говорить: «Нет, это мы все сами!» В конце концов, я ребенок 1990-х и плоть от плоти состою из американского кино. Я не могу на него не ориентироваться. Конечно, мы вдохновлялись зарубежными фильмами, но это некое коллективное представление о западном кинематографе. Надо понимать, что «Майор Гром: Чумной доктор» — это кино, которое изначально было запланировано как универсальное. На тот момент мир был открыт, мы могли коммуницировать со всей планетой, поэтому сделали ставку на темы, которые будут понятны любому человеку от Японии до стран Ближнего Востока: добро и зло, люди с властью и люди, лишенные каких-либо прав.
И это сработало. Мы сняли хороший, не слишком замороченный фильм. Недаром мы продержались в топе мирового Netflix и вошли в двадцатку самых просматриваемых в мире фильмов, хотя в России нас ругали, что в «Чумном докторе» мало репы, мало лаптей. Сейчас, к сожалению, продолжить сотрудничество с Netflix мы не можем. Двери западных стримингов оказались закрыты, а у нас были большие планы.
— И все-таки в российском прокате вы планировали собрать, по словам Артема Габрелянова (основатель издательства Bubble, продюсер фильма «Майор Гром: Чумной доктор». — Прим. ред.), 1,5 млрд рублей. Что пошло не так?
— Понятия не имею. Конечно, в фильме есть ошибки, но в целом, я думаю, на прокат повлиял обширный комплекс факторов: и коронавирус, и прокатная среда. Очень неожиданно для нас в прокате задержалась «Годзилла против Конга», раньше времени вышел «Мортал Комбат». Мы оказались зажаты между голливудских картин, первых после долгой ковидной паузы. Тут люди, выбирая между большими блокбастерами и русским кино, сделали очевидный выбор.
— То есть у российской аудитории все еще существуют предрассудки по отношению к отечественному кино?
— Я думаю, это большая проблема, которая связана не только с кино, а в целом с внутренним ощущением от собственной культуры. После 1990-х был жесткий отказ от собственной идентичности в пользу какой угодно другой. Снова вернуться к ней, не облачаясь при этом в косоворотку, — сложная задача, особенно если мы говорим о прогрессивной культуре. Сейчас наша культура старается обратить зрителя во внутреннее поле, убедить, что мы можем делать свое и делать хорошо. Со временем мы с этим справимся.
— Как вообще зацепить отечественным кинокомиксом нашего зрителя, если он не подросток и не фанат вселенной Bubble?
— Мы сделали такую пробу пера в фильме «Гром: Трудное детство». У нас есть одна из ключевых драматических линий Кости Грома, отца Игоря. Ему немного за 30, у него сынок-подросток. Ответ на вопрос, как быть нормальным отцом, когда вокруг хаос и адские карусели, сегодня очень актуален для поколения тридцатилетних и старше. Поэтому, я думаю, картина будет понятнее взрослому зрителю, чем «Чумной доктор». В «Трудном детстве» мы говорим, что мир горит, а ты должен как-то выжить и сделать так, чтобы твой ребенок был счастлив.
Про реальные и альтернативные 1990-е
— Твое детство в 1990-е как-то перекликается с детством Игоря в эту эпоху?
— Вообще никак не перекликается. Я рос на Крайнем Севере, где было спокойно. Понятно, что не было денег, но не было и наркотиков, разрухи, тотальной депрессии. Во многом это заслуга родителей моих и моих друзей, благодаря которым у нас было счастливое детство. Может, это ощущение счастья во время апокалипсиса, которого ты не видишь. Оно, кстати, в фильме отражено.
Есть сцена, где Игорь и его друг Игнат идут по площади. Вокруг валяются трупы, горит полицейская машина, скинхеды стреляют из гранатомета прямо по зданию мэрии, носятся голодные собаки, но парни этого просто не замечают. Может, просто привыкли к этому шуму или увлечены своими историями: денег заработать, картриджами поторговать. В общем, какой-то боли из 1990-х я с собой, к счастью, не принес. Только ощущение детства, которым и хотел поделиться в фильме.
— В Сети тебя хвалили за бережное отношение и воссоздание 1990-х на экране.
— Я бы не сказал, что мое отношение именно бережное. Мне кажется, мы достаточно нагло поступили. Я понял, что плевать хотел на год и дату, просто сжал десятилетие в одни сутки, потому что реконструировать 1990-е для кинокомикса — это лишнее. Я намеренно создавал симулякр, иллюзию эпохи. Отчасти идея симулякра сквозит во всем фильме. Все эти бесконечные рекламы фейковых брендов Adibas и Coca-Cock — они там не просто так. Не потому, что мы хотели все напичкать брендами, но не смогли договориться по правам. Мы намеренно делали эти ошибки, совершенно нарочитые, чтобы создать ощущение фальшивой действительности, которая не имеет убедительного прототипа.
Герои фильма ошибаются в этом хаосе. Все были обольщены фальшивыми идеями, никто в нужный момент не сделал того, что следовало на самом деле. Особенно это касается Игоря и Кости. Последний изо всех сил пытался сделать сына счастливым и решил, что для этого должен победить Анубиса (антагонист фильма «Гром: Трудное детство». — Прим. ред.), остановить преступность в городе. Хотя ему нужно было остаться дома в тот день, провести его с сыном.
О съемках «Гром: Трудное детство» и будущем Bubbleverse
— Ты с командой планировал снимать рождественский спешл, но появился «Гром: Трудное детство». Почему отказались от первой идеи?
— Мы изначально договорились, что не будем делать новогоднюю открытку. Просто сделаем подарок фанатам вселенной, расскажем короткую 20-минутную историю из детства Игоря. Когда мы сели за сценарий, то поняли, что есть много вопросов, на которые нужно ответить. Так история начала обрастать героями и нюансами, некими высказываниями о времени. Да, там нет елок и красных колпаков (хоть снег и падает), и я рад, что ребята из «Кинопоиска» не стали нас душить за их отсутствие. У нас появилась возможность рассказать свою историю. Мы накормили фанатов стеклом и сами им наелись.
— «Трудное детство» было проще снимать, учитывая, что за ним нет оригинала в виде комикса?
— Когда у тебя есть оригинал, ты всегда можешь на него опереться, но в то же время он тебя всегда немного ограничивает. Когда нет оригинала, но есть твой, уже созданный небольшой мир, ты опираешься на него. Фантазируешь, исходя из него, но при этом у тебя развязаны руки.
Не скажу, что в этот раз было проще или сложнее. Нам очень повезло с актерским составом: все разные и интересные и так или иначе вовлечены в процесс создания кинокомикса. Я изначально выбирал артистов, которые готовы к такому эксперименту. Ирина Розанова — народная артистка с большим путем за плечами, а она, как девчонка, залетела к нам с готовностью экспериментировать с образом. Мы все баловались и играли, никаких сложностей, кроме усталости, не было.
— Чего зрителям ждать от киновселенной Bubble в обозримом будущем?
— Я бы с удовольствием продолжил в том же духе, чтобы зафиксировать вселенную: сформулировать ее визуально, эмоционально и интеллектуально. У нас много планов на Грома. «Игра» (пятая книга серии «Майор Гром». — Прим. Super) еще не снята, хочется однажды прийти к ней. Сейчас хотелось бы отвлечься на что-то еще, передохнуть и набраться потенциала, чтобы было чем удивлять зрителя. А потом — кино, кино, кино.
Про целительную силу супергеройского кино
— В чем, на твой взгляд, феномен супергеройского кино? Почему оно захватило индустрию?
— Это ярко, доступно и эмоционально, но при этом не лишено смысла. Наличие смысла и легкая усваиваемость очень важны сегодня. Серьезная highbrow-драма заходит гораздо тяжелее. Она не может быть настолько популярна, как развлекательный контент. Возможно, из-за того, что людей все достало, хочется сказки.
— В чем тогда главная задача кинокомикса?
— Сделать все, чтобы зритель, придя в зал или включив телевизор, остался с тобой. Улетел из своей обыденной жизни и реальности, которая полна драм и трагедий, и побыл с тобой в мире, где (а в комиксах так часто бывает) добро побеждает зло. В мире, где все работает, тяготы преодолеваются. В фильмах про супергероев все получается. Через тернии мы приходим к счастливому финалу. Я думаю, в этом и есть целебная сила кино.
Интервью: Евгения Башурина
Продюсер: Мария Белоковыльская
Фотограф: Илья Вартанян
Ассистент фотографа: Андрей Севостьянов
Стилист: Татьяна Лисовская
Груминг: Галина Пантелеева
Координатор: Екатерина Еремеева