Фильм «Вавилон» невозможно забыть — это невероятно зрелище про Голливуд

Всё это в исполнении Марго Робби, Тоби Магуайра и Брэда Питта.

Голливуд середины 1920-х. Мэнни (Диего Кальва), расторопный молодой мексиканец, мечтает работать на съёмочной площадке, но пока лишь помогает устраивать пышные вечеринки в особняке продюсера: рассказывает, где и что можно употребить, привозит слона.

Амбициозная старлетка Нелли ЛаРой (Марго Робби) проникает на одну из этих вечеринок и уходит в такой отрыв, что её замечает студийный босс и решает взять на трёхминутную роль. Джек Конрад (Брэд Питт), самый востребованный и узнаваемый актёр эпохи немого кино, доводит до истерики очередную свою жену и много пьёт. А потом знакомится с Мэнни и берёт его с собой, отправляясь в «самое волшебное в мире место» — на съёмки фильма.

Проходит год. Нелли играет уже главные роли и светится медовой красотой с обложек журналов, Джек Конрад разводится с очередной женой, Мэнни смотрит один из первых фильмов со звуком — и понимает, что скоро всё изменится.

Минул ещё год: Мэнни, придумавший снимать джазовых музыкантов, становится режиссёром, карьера ЛаРой, не сумевшей закрепиться в новом кино, клонится к закату. Конрад над ней смеется, но понимает, что и ему осталось недолго.

«Вавилон» за первые десять минут вызывает диковатое, но приятное ощущение того, что ты пропустил что-то фундаментальное, проспал в криогенной камере несколько лет, а теперь не понимаешь — когда это стало можно так снимать. Фильм вообще открывается оргией — со слоном, испражняющимся в камеру, золотым дождём, танцами, групповухой, карликами и чёрт знает чем ещё. И от всего этого исходит столь радостный дух анархистского кутежа, что устоять перед ним трудно.

Кино за последние годы вновь обросло десятками вредных условностей — это неприлично, то нельзя, так не принято, так уже было — а режиссёр «Вавилона» Дэмиен Шазелл («Ла-Ла Ленд», «Одержимость») выходит и говорит: идите к дьяволу, можно всё.

Ну или: мне можно всё. И потому, надо думать, Шазелла не слишком беспокоит то, что его фильм не отбил потраченные $ 80 млн (или сколько там) и что его растоптала американская критика. В этом случае важно другое. В системе координат «Вавилона» критерий, по которому нужно оценивать кино — это, грубо говоря, прёт от него или не прёт.

Прёт от его длинных, маниакально расчерченных кадров, от сумасшедших скоростей. Прёт от его прилипчивой музыки. Прёт от того, что Шазелл не легонько поругивает цинизм Голливуда, а спускается на самое дно, в «дыру в заднице Лос-Анджелеса». Прёт просто потому, что прёт. И чтобы назвать плохим фильм, в котором Марго Робби укрощает гремучую змею, а Тоби Магуайр с видимым удовольствием играет совершенно инфернального мафиози — надо совсем не иметь сердца.

Но заимеем в дополнение к сердцу ещё и совесть. «Вавилону» нужен главный герой, а его нет. На эту роль, очевидно, предназначался идеалист Мэнни, но он так и остаётся на втором плане. Не вполне удались и другие персонажи и актёрские работы: скажем, Брэд Питт, который играет тут прото-брэдпитта, в общем и целом прекрасен, но то и дело будто отсутствует, пребывает не с нами.

Фильм меж тем длится три часа, и хотя ему хватает содержания, дыхания на взятый хронометраж ему недостаточно. Посмотрев на часы после того, как всё вроде бы кончилось, с удивлением обнаруживаешь, что впереди ещё 30 минут. Лучше бы их и не было: финал, который должен был стать самой искренней и прочувствованной частью, признанием в любви к кино, на деле выглядит вторично и, страшно сказать, фальшиво.

И потому на вопрос, неизбежно возникающий у читателя — возможно ли нормально смотреть такое нездоровое, неумеренное кино — со всей ответственностью приходится ответить: невозможно. Но тот, кто наберётся храбрости и отправится посмотреть на невозможное, не забудет никогда танец Марго Робби, упивающейся своей красотой и жаждущей славы. И, как ни крути, будет счастливее тех, кто не увидел этого зрелища.