"Это наш Мотя написал": к 120-летию автора "Катюши" Матвея Блантера

120 лет назад, 10 февраля 1903 года, в городе Почепе Черниговской губернии в зажиточной еврейской семье купца и актрисы родился Матвей Блантер, будущий композитор и автор знаменитой "Катюши". Уже по одной этой песне, ставшей известной в разных странах, можно судить о нем как о великом деятеле искусств.

Ему были подвластны все жанры — он писал легкую танцевальную музыку, фокстроты и танго, оперетты и музыку для спектаклей, успел даже отметиться в жанре соцреализма ("Сталин — наша слава боевая", "Песня о Ленине"), обруганном в 90-е годы. За что бы ни брался композитор, все выходило у него мастерски. Прежде всего, конечно, песни, принесшие ему народное признание. Его знаменитый "Футбольный марш" и сегодня звучит на стадионах перед матчами. Страстный футбольный болельщик Дмитрий Шостакович, с которым Блантер дружил, не без гордости говорил, слыша гимн на "динамовских" трибунах: "Это наш Мотя написал!"

Отец композитора Исаак Блантер сразу после революции купил квартиру на Никитском бульваре в большом красном доме, принадлежавшем промышленнику Абрикосову. "Это был роскошный дом — там была мраморная лестница с ковровой дорожкой, — признавалась Инна Красильщикова, племянница Матвея Блантера. — Даже лифт в доме был красного дерева... Квартира была большая — восемь комнат. И каждая комната была сделана в своем стиле — и дубовая комната была, и из черного дерева, и "сафьяновый кабинет". В 1920 году квартиру, конечно, отобрали и оставили семье только одну комнату. Бабушка хотела всю мебель перевезти в эту комнату, но дедушка сказал: "Ты что, будешь задыхаться от мебели?" Так все и досталось соседям. Они въехали прямо в готовые комнаты".

В 1926–1927 годах Матвей Блантер писал музыку для кабаков. И зарабатывал, по его же словам, "уйму денег". "По две тысячи в месяц и бурно их тратил", — делился воспоминаниями композитор.

"Дядя Мотя рассказывал мне, что однажды в Питере он встретил совершенно расстроенного Маяковского: у него должен был состояться концерт, а в городе не было ни одной афиши, — вспоминала Инна Красильщикова. — Маяковский нервничал. Матвей Исаакович целый день таскался с ним по улицам, успокаивая его. Кстати, Маяковский написал стихотворение на смерть Есенина со слов Матвея Исааковича. Он сам на похоронах не был, и дядя Мотя рассказывал ему, что Собинов пел там арию Лоэнгрина. Тогда к похоронам отношение было как к настоящему горю, петь было не принято. И дяде показалось это (исполнение арии — прим. ТАСС) неуместным".

От фокстрота до соцреализма

В арсенале Блантера около 200 песен, только военных под 50. "Как служил солдат", "Песня военных корреспондентов", "Под звездами балканскими", "Мальчишку шлепнули в Иркутске", "В лесу прифронтовом", "Враги сожгли родную хату", "Лучше нету того цвету", "Летят перелетные птицы" и много других. "Песня о Щорсе" и "Партизан Железняк" вошли в репертуар Леонида Утесова и Лидии Руслановой. Песни композитора, перепетые современными артистами, и сегодня звучат в больших праздничных концертах. Чаще всех, безусловно, "Катюша", ставшая в 1940-е музыкальным сопровождением Великой Отечественной войны.

Она была представлена публике осенью 1938 года в Колонном зале Дома союзов, где состоялся большой концерт Государственного джаз-оркестра, худруком которого назначили Блантера двумя годами ранее. "Она сразу всем понравилась", — вспоминал поэт Михаил Исаковский, написавший к ней стихи. Зал рукоплескал и требовал исполнения на бис. Двадцатидвухлетняя Валентина Батищева, первая исполнительница песни, была вынуждена петь ее три раза. Первая запись "Катюши", сделанная в 1939-м и выпущенная на виниловых пластинках, превратила песню в настоящий шлягер. На пластинки тут же возник ажиотажный спрос.

Исаковский и Блантер познакомились весной 1938 года в редакции газеты "Правда". Композитор, как гласят легенды, тут же спросил поэта, нет ли каких-нибудь готовых стихов для потенциальной песни. Готового ничего не было. Но Исаковский вспомнил, что написал восемь строк о девушке Катюше и отложил заготовку в долгий ящик.

По воспоминаниям поэта, начатую "Катюшу" он показал Блантеру без надежды, что из этого может получиться что-то путное. Но Блантер отнесся к будущему шедевру со всей серьезностью и сочинил музыку на имевшиеся стихи, а потом уже настоятельно потребовал дописать текст. Ради этого он специально приехал в Ялту, где отдыхал Исаковский. В атмосфере витал дух неминуемой войны — Красная армия воевала в Испании. У озера Хасан на Дальнем Востоке советские пограничники пресекали вылазки японцев на территорию нашей страны.

Исследователи феномена "Катюши", однако, утверждают, что во фразе "на дальнем пограничье" был намек прежде всего на тревожную обстановку у западных рубежей СССР. Песня девушки летит "за ясным солнцем вслед" — то есть с востока на запад, именно с той стороны ждали большой войны. Впрочем, искать в простеньком тексте привязку ко времени и скрытые смыслы нет необходимости. Даже спустя 85 лет после рождения "Катюша" звучит актуально именно потому, что она универсальна — это хит на все времена, и прежде всего благодаря музыке, в которой есть и корневая русская мелодика, и прилипчивый разухабистый мотив, понятный и близкий и азиату, и европейцу, и, конечно, русскому человеку. Даже в немецких окопах, по признанию бойцов Красной армии, в 40-е годы можно было услышать "Катюшу".

"Приветы от Катюши"

Песня так широко "пошла в народ", что "приветами от Катюши" стали именовать реактивные снаряды с зажигательной начинкой, помеченные маркировкой "КАТ" ("Костикова автоматический термитный"). А впоследствии и сама минометная установка была наречена "Катюшей".

Существует масса народных вариаций этой песни, исполняемых на ту же мелодию. Катюша в них предстает то фронтовой медсестрой ("Весь блиндаж снарядами разрушен…"), то военнослужащей, то партизанкой (как минимум две песни), то невестой, провожающей возлюбленного на фронт ("Катюша. Проводы на войну"), и даже девушкой, живущей на временно оккупированной территории СССР — "Про Катю и немца" со словами: "Выходила на берег Катюша, а за нею немец молодой". Были даже придуманы несколько песенных "ответов Катюше" от того самого "бойца на дальнем пограничье", наиболее известный начинается со слов:

"Ветер дальний чуть колышет травы, На границу пала ночь темна, Неспокойно смотрит на заставу, На заставу вражья сторона…"

Популярность песни шагнула далеко за пределы бывшего СССР. Часть музыки Блантера использована в марше Primavera испанской "Голубой дивизии" вермахта. В Италии песня известна в двух вариантах: "Катарина", а также Fischia il vento ("Дует ветер"), ставшая гимном бойцов Движения Сопротивления в Италии и Франции. А в Китае в 2017 году был запущен телеканал, названный "Катюшей".

Сегодня, как мне думается, вряд ли возможно написать такую же по силе воздействия и популярности песню, которая была бы уместна везде — на спортивных площадках в паузах хоккейных матчей, во время камерных застолий и массовых народных гуляний, а также в праздничных концертах. Советский период подарил нам массу таких песен, созданных авторами, прошедшими суровую школу жизни. Блантеру выпала участь жить в эпоху больших перемен и тектонических исторических разломов. Он был очевидцем свержения монархии, революции 1917 года и последовавшей за ней Гражданской войны. А конец 1930-х — это еще и сталинские репрессии. Дядя композитора Евсей Блантер, как известно, был арестован и расстрелян в июле 1938 года.

Как жилось автору "Катюши"

"Мы много выступали, — вспоминал он в одном из поздних интервью. — Даже в Кремле под Новый год. И понравились Сталину". Однако, несмотря на популярность песен, в частности, "Катюши", Блантер не избежал нападок завистников. Четыре лауреата Сталинской премии (Лев Степанов, Игорь Морозов и другие), имена которых сегодня мало кто вспомнит, написали письмо, в котором обвинили музыку Блантера в том, что она "чуждая и зарубежная". На заседание, где композитору должны были учинить разнос, явились авторы письма, известные композиторы, а также журналисты "Правды", "Комсомольской правды" и журнала "Крокодил".

"Вы музыкант, как вы смеете такое себе позволять!" — кричал Шостакович на Морозова, обвинившего Блантера во всех смертных грехах. "И так хорошо, высоко стал говорить о моих песнях, — вспоминал Блантер. — За ним выступил Хренников, который сказал, что был со мной на фронте, что меня любит народ. Кабалевский, Коваль стали меня превозносить. Они не знали, что меня уже спасла песня о Сталине — "Сталин — наша слава боевая".

В годы войны Блантер наряду с другими композиторами участвовал в создании гимна СССР. Прослушивание вариантов проходило в Большом театре. "Во время исполнения моего варианта гимна оркестр заиграл в два раза быстрее, чем пел хор на сцене. Переиграли, — рассказывал Блантер. — На следующий день мне позвонил певец Иван Семенович Козловский со словами: "Шостакович мне сказал, что ваш гимн ему понравился". Тогда я сам позвонил Дмитрию Дмитриевичу и спросил: "Что же мне самому о моем гимне ничего не сказали?" А он в ответ: "Вы хотите, чтобы я вам указал, что у вас на одну страницу партитуры шесть модуляций? Ученость хотите показать?" В итоге победил гимн на музыку Александрова. Его приняли в 1943-м вместо "Интернационала".

"После войны нас с Шостаковичем сдружил футбол, — вспоминал Блантер. — Мы стали вместе ездить на многие футбольные матчи на стадион "Динамо". Уезжая из Москвы, Дмитрий Дмитриевич с любого места посылал телеграмму с просьбой о билете, чтобы, возвратившись, не пропустить матч. Как-то он заехал за мной прямо с поезда, и я ему сказал, что после генеральной репетиции оперу Прокофьева "Повесть о настоящем человеке" сняли. Он спросил меня: "Почему вы не поехали на репетицию? Вам нужно было послушать". Я оправдывался: "Это же считают неудачей".

Первый брак Блантера с балериной Ниной Шван, закончившийся разводом, тоже можно назвать "неудачей". "Когда Матвей Исаакович развелся со своей первой женой, — рассказывала племянница, — он оставил ее вместе с сыном в квартире на Никитском, а сам переехал к нам. Мы стелили ему прямо на рояле, и он там спал".

Последние годы композитор доживал в одиночестве. Сильно болел. Один раз упал с кровати и сутки пролежал на полу, потому что не мог подняться. Болезни измучили его. Еду ему часто заказывал и с помощью сотрудников ресторана отправлял домой Иосиф Кобзон, офис которого был неподалеку от дома Блантера. За несколько дней до своего ухода автор "Катюши", которому было уже 87 лет, произнес: "Никому не пожелаю так долго жить".