«Больная тема»: судмедэксперт Алексей Решетун — о сериальных стереотипах и специфике работы в экстремальных условиях

1 марта в нашей стране отмечается День экспертно-криминалистической службы системы МВД России. Судебно-медицинский эксперт Алексей Решетун рассказал «Вечерней Москве», чем реальный судмедэксперт отличается от сериального, в чем состоит специфика работы в экстремальных условиях и почему здоровье нации сегодня находится под угрозой.

Грубые ошибки

— Алексей, когда вы начали писать книги о судмедэкспертизе, они очень быстро стали популярными. Как вы думаете, почему тема смерти и того, что происходит с телом после нее, оказалась такой актуальной?

— На самом деле я начинал не с книг, а с блога в «Живом журнале» (онлайн-платформа LiveJournal. — «ВМ»). Изначально я просто хотел делиться впечатлениями от путешествий с родственниками и друзьями. Аудитория блога выросла, и я стал писать о вопросах, которые меня самого интересуют: о влиянии вредных привычек на организм, мифах, которые окружают мою профессию. Просто экспериментировал с форматами. И людям это нравилось — аудитория росла с каждым днем. Ведь тема смерти интересовала людей всегда. Во-первых, это нечто таинственное, а во-вторых — обычный человек знает об этом крайне мало. Многие оперируют только устойчивыми стереотипами, навязанными кинематографом. Но там далеко не все показано так, как есть на самом деле. А я писал правду. И мой блог в результате попал в десятку лучших в стране! Тогда мне написали из издательства и предложили выпустить собственную книгу.

— В тех же сериалах судмедэкспертов часто называют патологоанатомами. Но, насколько я знаю, это укоренившаяся в массовом сознании ошибка. Чем в реальности отличаются эти специальности?

— Патологоанатом отличается от судмедэксперта в первую очередь тем, что он никогда не исследует насильственную смерть. Он занимается только смертью от заболеваний, если человек умер в больнице или дома. И только в случае, если известно, что он долгое время жил с очень серьезным медицинским диагнозом и не имеет никаких механических повреждений, даже самых мелких. Патологоанатом подчиняется главному врачу больницы. Еще, помимо вскрытия трупов, он занимается лабораторными микроскопическими исследованиями. То есть его задача состоит в том, чтобы определить патологические изменения в клетках умершего человека. А судебные медицинские эксперты, еще их называют танатологами, исследуют любые случаи, когда человек умирает скоропостижно и если обстоятельства смерти не уточнены.

Судмедэксперт имеет независимый статус. Помимо вскрытий, в его обязанности еще входит исследование медицинских документов и лабораторных заключений, освидетельствование живых людей — потерпевших и подозреваемых. Как правило, судмедэксперт сам с микроскопами не работает. Но у представителей этих профессий все же есть сходство — и паталогоанатом, и судмедэксперт несут уголовную ответственность за свои заключения.

«Суровый мясник в окровавленном фартуке»: судмедэксперт развеял популярные мифы о профессии

— Может ли судмедэксперт сам раскрыть преступление?

— Это опять распространенный киношный стереотип. Судмедэксперт ни в одной стране мира не работает в одиночку. У нас нет юридического статуса и полномочий для проведения самостоятельного расследования. Экспертам законодательно запрещено самостоятельно собирать доказательства, общаться со свидетелями. Мы занимаемся исключительно научными исследованиями. Но мы можем установить неочевидную причину смерти. Например, на первый взгляд кажется, что человек умер естественной смертью, а на вскрытии оказывается, что на самом деле его задушили. Но это не значит, что судмедэксперт раскрыл дело. Он же не нашел виновного. Хоть и сильно помог следствию.

— С чем может быть связана такая путаница в понятиях?

— Это для меня больная тема! В кинематографе сейчас совершенно не востребованы услуги профессиональных консультантов. Если вы посмотрите советские криминальные фильмы, то в титрах там всегда указан консультант. Причем это всегда были специалисты высокого уровня. Если это фильм о войне или милиции, то консультантами всегда выступали полковники или даже генералы. Поэтому раньше и получалось более качественное кино. Сейчас же режиссеры часто снимают, руководствуясь почему-то только своими собственными представлениями о профессии.

А они не всегда соответствуют действительности. Эта путаница связана с общим уровнем необразованности. Ну и с тем, что люди, не связанные, например, с судмедэкспертизой, не знают некоторых тонкостей профессии, что в общем-то нормально. Но простить грубые ошибки режиссерам я не могу. Например, когда в одном герое соединяют и патологоанатома, и судебного медицинского эксперта, и криминалиста, и еще миллион разных смежных профессий. Это неправильно, но это, к сожалению, стандартное явление в любом криминальном фильме или сериале.

— Можно ли, на ваш взгляд, как-то исправить эту ситуацию?

— Если честно, не знаю. Я, например, уже несколько лет ношусь с идеей сериала. Уже написан сценарий, есть пилотная серия, прописаны все герои, характеры, идеология. Но проблема в том, что правдивый рассказ о профессии судмедэксперта никому не интересен.

Объективные факторы

— Какие самые частые причины насильственной смерти?

— На первом месте в этом «рейтинге» уже много лет держатся механические травмы. К этой категории относятся убийства, повреждения, полученные в авто- и железнодорожных катастрофах, при падении с большой высоты — то есть все обстоятельства, при которых человек получает повреждение механическим способом. На втором месте традиционно располагаются отравления. Чаще всего — суррогатным алкоголем или наркотиками. Третье место — асфиксия (прекращение поступления кислорода в организм. — «ВМ»). Сюда относятся: повешение, утопление, попадание в гортань инородных предметов, затрудняющих дыхание.

— А если говорить о ненасильственной смерти человека? Какие здесь самые частые причины?

— Тут тоже много лет ситуация не меняется. Самая распространенная причина ненасильственной смерти — это по-прежнему сердечно-сосудистые заболевания. На втором месте в последние годы уверенно держатся онкологические заболевания.

— А были ли в вашей практике какие-то необъяснимые случаи? Я имею в виду мистические дела, как нам показывают в популярных сериалах?

— Нет, такого не бывает в принципе. Единственное, иногда судмедэксперт просто не может установить причину смерти. Но это всегда связано с объективными факторами — гнилостные изменения, скелетирование или фрагментация трупа. Так что мистика, которую так любят показывать в фильмах и сериалах, в жизни никогда не встречается.

Циник или псих

— Страдают ли судмедэксперты психическими расстройствами чаще, чем врачи других специальностей?

— Такой статистики нет. Но основываясь на своем субъективном профессиональном опыте длиною в 20 лет, могу сказать, что никогда не встречал среди судмедэкспертов психически нездоровых людей. Среди них, наоборот, много спокойных, сдержанных, рассудительных людей — с нордическим характером.

— А что насчет цинизма? Говорят, что это своеобразная защитная реакция человеческой психики, и многие врачи так или иначе под влиянием профессии становятся циниками...

— Медицинской цинизм не означает, что врачам абсолютно наплевать на людей и их страдания. Здесь цинизм заключается в том, что ни один медик никогда не будет пропускать проблемы своих пациентов через себя. И это часть нашей работы. Иначе невозможно. Человеческий организм ведь очень хрупок, и каждый из нас должен проживать свою собственную жизнь, а не чужую. Иначе можно просто сойти с ума.

Что касается моей специальности, судмедэксперты ведь знают обстоятельства смерти каждого исследуемого человека. Это объективное научное знание, которое не может быть эмоциональным. Но при этом все-таки сочувствие, сопереживание и внимание — неотъемлемые черты любого хорошего врача, на мой взгляд. И мы очень сочувствуем людям, которые потеряли близких, жалеем погибших или умерших людей. Но все равно стараемся не пускать эти эмоции глубоко и никогда не уносим их с собой после окончания рабочего дня. Это, мне кажется, врожденная способность. Я не встречал никаких психологических курсов или тренингов по этой теме.

— Почему вы выбрали профессию судмедэксперта?

— Изначально я решил стать врачом, а не судмедэкспертом. Как и все, поступил в медицинский, а дальше профессия распалась передо мной на множество разных специализаций. В самом начале обучения я выбрал судмедэкспертизу. Потому что мне всегда нравились анатомия и морфология человека и любого живого организма.

Еще в школе я увлекался зоологией, биологией и всем, что с этим связано. Прочитал много книг — все, что только можно было достать в советское время. К тому же, когда я учился в университете, мне по счастливому стечению обстоятельств удалось попасть в интернатуру по судмедэкспертизе в только что открытый медицинский центр в Челябинске.

Работаем круглосуточно

— Судмедэкспертам приходится работать на местах авиакатастроф, после терактов и в других экстремальных условиях. Наверняка за 20-летнюю практику вас это тоже хотя бы раз коснулось...

— Конечно, в моей практике были случаи работы в местах происшествий, когда пострадавших было очень много. Я, например, работал на месте авиакатастрофы, в которой погиб польский президент Лех Качиньский, и после терактов на станциях метро «Парк культуры» и «Лубянка». Все эти случаи, конечно, запоминаются на всю жизнь... Места катастроф — это всегда максимально интенсивная нагрузка.

Судмедэкспертам без преувеличения приходится работать круглосуточно. Но мы с пониманием относимся к таким ситуациям. Никто никогда не жалуется. Перед нами стоит вполне конкретная задача — как можно быстрее установить истинную причину произошедшей катастрофы. И мы ее выполняем, ведь это наша работа.

— Судмедэксперты получают награды за свой, не побоюсь этого слова, героизм?

— Да, бывает. За работу на месте катастрофы, где погиб Лех Качиньский, несколько человек из команды судмедэкспертов и меня в том числе наградили Офицерскими крестами Ордена заслуги Республики Польша. Помню, церемония была очень пышной, а проходила она в посольстве. Нас награждал маршал сейма Бронислав Коморовский. Я действительно гордился этим орденом. Но в начале 2022 года, когда началась СВО, я увидел неадекватную реакцию польских властей на эти события. Они сносили памятники российским героям, оскверняли могилы советских солдат. Тогда я принял решение вернуть эту награду. Написал письмо, упаковал орден и отправил бандеролью назад. Орден от этих людей мне не нужен.

— Сейчас судмедэксперты задействованы каким-либо образом в спецоперации на Украине? Отправляют ли их работать в зоны боевых действий?

— Да, судмедэксперты задействованы в СВО, но в небольшом количестве. Дело в том, что у Министерства обороны РФ есть собственный штат военных судебно-медицинских экспертов. Это всегда люди при погонах. Они военнослужащие, но имеют медобразование и, как правило, оканчивают Военно-медицинскую академию. Я с такими людьми в своей практике не сталкивался. Их не так много, как гражданских экспертов. Бывает, что узких специалистов не хватает. Поэтому в таком случае на месяц-два в зону проведения спецоперации могут отправить и гражданских судмедэкспертов.

Здоровье нации под угрозой

— Вы написали много книг о пьянстве, наркомании и курении. Но разве эти проблемы не остались в 1990-х годах? Сейчас, наоборот, сложилась устойчивая мода на здоровый образ жизни...

— К сожалению, нет. Эта проблема до сих пор актуальна. Но я работал и в Москве, и в других регионах и должен сказать, что в столице, по моим субъективным ощущениям, ситуация со здоровым образом жизни, конечно, обстоит лучше. Тем не менее курение, алкоголизм и наркомания никуда не исчезли. Считаю, что это катастрофические проблемы для нашей страны. Помимо социальной стороны, они имеют отложенные физические последствия.

— Вы имеете в виду ухудшение состояния внутренних органов человека?

— Если бы это касалось только одного конкретного человека, все было бы проще. Но вредные вещества накапливаются в организме, и все приобретенные проблемы со здоровьем передаются его детям по наследству. Следующее поколение продолжает употреблять эти вещества, хотя их генетика уже повреждена. Так они еще сильнее портят свой генофонд.

— Как это может отразиться на здоровье нации?

— Если такая ситуация будет сохраняться еще 30–50 лет, наша нация уже не сможет быть здоровой. Я считаю, что профилактике вредных привычек сейчас уделяется недостаточно внимания, в том числе и со стороны государства.

Появляются только отдельные плакаты, проблемой занимаются в основном общественные организации, но это капля в море. Я считаю, должна быть кампания агрессивной профилактики, чтобы, начиная с детского сада, людям рассказывали, почему это так опасно. В обществе должно сформироваться негативное отношение к вредным привычкам. Кстати, я бы добавил еще проблему, которая физически организму не вредит, но разлагает его нравственно.

— Какую?

— Использование ненормативной лексики. Я не ханжа, сам иногда на эмоциях могу бросить крепкое словцо, но сейчас некоторые люди буквально разговаривают матом, абсолютно этого не стесняясь. Замечали? Мы уже слышим брань не то что на улицах, но и на официальных каналах, в интервью и публикациях известных людей. Это загрязняет речь и сознание. По сравнению с другими проблемами эта может показаться не такой уж значимой. Но она говорит о низком уровне развития общества. Это нужно менять.

ДОСЬЕ

Алексей Решетун родился 14 июня 1976 года. После окончания школы он поступил в Омский медицинский институт М. И. Калинина, а потом уехал в Челябинск продолжать свое образование. В 2006 году Алексей Решетун переехал в Москву, где устроился работать в бюро судебно-медицинской экспертизы России. В 2010 году завел свой блог в «Живом журнале».

В 2017 году выпустил собственную книгу о практике судебно-медицинского эксперта. Сейчас Алексей Решетун работает в Российском национальном исследовательском медицинском университете имени Н. И. Пирогова. Алексей продолжает писать научно-популярные книги и вести блог. Особое внимание уделяет пропаганде здорового образа жизни, показывая на примерах патологические изменения внутренних органов людей, имеющих вредные привычки.