Почему ругают фильм «Супер Майк: Последний танец»
В сети вышел «Супер Майк: Последний танец» Стивена Содерберга. Выдающийся американский режиссер продолжает эпопею похождений стриптизера в исполнении Ченнинга Татума, который на сей раз отправился в Лондон. О том, каким получилось это путешествие, — в материале «Ленты.ру».
Лучший стриптизер на свете Майк Лейн (Ченнинг Татум) разменял пятый десяток, но жизнь его по-прежнему далека от определенности. Он вновь лишился работы и вынужден служить барменом на званых ужинах — коктейли он, впрочем, мешает с прежней почти сверхъестественной грацией.
И вот однажды состоятельная дама по имени Максандра Мендоза (Сальма Хайек) узнает о талантах Майка и после организованного ей раута просит для нее станцевать. Женщина заранее толком не представляет, что ее ждет и после ряда пластических и акробатических этюдов уже шепчет Майку по-испански, что он грациозен, как вода. Наутро она делает новому знакомому предложение, от которого нет смысла отказываться.
© Кадр из фильма «Супер Майк: Последний танец»Макс (как она предпочитает себя называть) и Майк летят в Лондон, чтобы Лейн выступил режиссером постановки в принадлежащем заказчице театре. Поартачившись для порядка, Майк набирает команду стриптизеров и начинает готовить шоу, попутно пытаясь разобраться со своими чувствами к Макс. За всем этим с интересом наблюдает приемная дочь миллионерши Зади (Джемелия Джордж), которая видит в этой истории материал для своего первого романа. Его фрагменты звучат в промежутках между танцевальными номерами.
11 лет назад, когда Стивен Содерберг подряд выпустил «Нокаут» с женщиной-боевиком Джиной Карано и первого «Супер Майка», критики осторожно мечтали о том, чтобы бритоголовый интеллектуал переквалифицировался в режиссеры фильмов категории «Б».
Мечты сбываются: передохнув пару лет на пенсии в середине десятых, Содерберг начал новый виток своей головокружительной карьеры, состоящий из чисто жанровых картин («Не в себе», «Удача Логана») с редкими уходами в политическую сатиру («Ландромат»). Однако в каждом из этих экспериментов неизменно было что-то вроде насмешки над жанровыми клише — темп, ритм, ракурсы, грим Дэниела Крейга в «Логане».
Прошлая «Кими» — образцовый параноидальный триллер — была снята будто бы с точки зрения искусственного интеллекта. Теперь же Содерберг будто бы решил доказать, что он совсем не шутит. Он вернулся к любимому герою стриптизеру, сформировав его историю в полноценную трилогию — вторую в своей биографии франшизу после «Друзей Оушена». Формально на предыдущем фильме о Майке («Супер Майк XXL») Содерберг выступал оператором и монтажером, теперь же он вернулся в режиссерское кресло и по-настоящему отдался во власть бесстыдства. «Последний танец» — это не фильм с фигой в кармане, а самая настоящая мелодрама из тех, которые на российском телевидении называют противным словом «мувик».
© Кадр из фильма «Супер Майк: Последний танец»Всю эту карнавальную ночь с раздеванием при известных допущениях можно представить не только на условном Netflix, но и на «России 1» или на Первом канале.
На уровне сценария вся эта история, пожалуй, несколько остроумнее, чем в экранном воплощении. Содерберг вводит фигуру рассказчицы, которая по тем или иным причинам не видит почти ни одной ключевой сцены фильма. Это дает возможность иезуитски предположить, что некоторая сдержанность танцев (здесь, увы, нет ни одной сварочной маски) — результат ограниченности девичьих фантазий.
Другой теорией здесь может быть, что если первый «Супер Майк» был отчасти основан на биографии Ченнинга Татума, то «Последний танец» отсылает уже к положению самого постановщика. На Майке еще ни разу за все три фильма не лежало столько ответственности, и совсем неслучайным кажется, что на сей раз он сам становится режиссером. Стриптизер в классическом театре — это своего рода зеркальное отражение позиции, которую по собственной, надо отметить, воле, занял Стивен Содерберг. Блестящий интеллектуал, надежда независимого кинематографа, которого на протяжении всей «авторской» карьеры ругали за интеллектуальную холодность. Теперь, после возвращения с самовольно назначенной пенсии, он — демонстративно коммерческий режиссер, снимающий продолжение эпопеи Майка, которого никто толком не ждал.
«Последний танец» обескураживает даже больше, чем «Удача Логана». Это издевательски коммерческое кино, запросто отрицающее наличие второго дна или каких-нибудь «смыслов», кроме озвученных. Содерберг никогда не чурался экспериментов с жанровым кино, но «Последний танец» — это уже чистая, на грани вульгарности, мелодрама. Разве что снята и поставлена она на совершенно недосягаемом техническом уровне. Содерберг традиционно работает сам у себя оператором (под псевдонимом «Питер Эндрюс») и такого оператора хотела бы себе в команду каждая съемочная группа в мире. Он безупречно чувствует пространство и каждое движение героев. Он знает, когда нужен долгий статичный кадр, а когда снимать с рук и в какой-то момент за мгновение превращает Майка в атланта, подпирающего дождливое лондонское небо.
В конце концов, Содерберг, не переставая любоваться своим героем, подарил Сальме Хайек одну из лучших ролей за последние годы.
Еще один вариант трактовки происходящего: Содерберг создает свою ерническую версию кинокомикса — примерно как Балабанов с «Братом», только лучше. Татум с его статью безупречно годится на роль супергероя с той поправкой, что его костюм — это преимущественно трусы и больше ничего. Здесь надо отметить, что по каждой следующей части «Супер Майка» можно отслеживать эволюцию этого пластичного артиста. Если первый заставал его на перепутье и в некоторой растерянности, то «Последний танец» выходит после режиссерского дебюта Ченнинга и ему уже можно не скрывать поумневший за 11 лет взгляд.
© Кадр из фильма «Супер Майк: Последний танец»За эти годы из подающего надежды грациозного кабанчика Татум превратился в одного из главных актеров поколения. Сошел с дистанции Джеймс Франко, у Джозефа Гордона-Левитта явный кризис из-за слишком серьезного отношения к себе, а Татум живет с Зои Кравиц и каждый свой выход умудряется обставить с блеском, независящим от качества контекста. В некотором смысле актер превратился в идеальное альтер-эго Содерберга.
Его тоже считали выскочкой вплоть до «Оскара», а теперь он поставил для академиков самую изящную церемонию в истории. Как и герой Татума, 60-летний Содерберг по другую сторону камеры движется легко и грациозно, как вода. Наблюдать их парный (и, что уж там, наверняка не последний) танец — удовольствие, от которого, при всей легкомысленности, в наше время отказываться попросту неприлично.