Как Свердловск в годы Великой Отечественной стал культурной столицей: «Хаос и неорганизованность»

Писатели: «Картошки поэту не давать» Свердловск стал одним из центров эвакуации советских писателей. К этому времени здесь уже была крепкая литературная организация: отделение Союза писателей возглавлял знаменитый сказочник Павел Бажов. В предвоенные годы сюда приезжали некоторые тогдашние знаменитости. Поэтому неудивительно, что в 1941-м Урал наряду с Прикамьем, Татарстаном, Средней Азией пережил наплыв литературных корифеев. Одной из первых, в августе, приехала киевская детская писательница, соратница педагога Макаренко Оксана Иваненко. «Муж ее пропал без вести на фронте, в Киеве остались квартира, библиотека, все имущество», – свидетельствовал уральский литератор Борис Рябинин. Иваненко стала и одной из активнейших новоприбывших: она первой среди них написала на Урале целую книгу рассказов и даже была избрана секретарем парторганизации свердловского отделения Союза писателей. Уже после войны она перевела на украинский язык «Малахитовую шкатулку» Бажова. Однако настоящий поток эвакуированных писателей хлынул осенью того же года, когда в Свердловск поспешили москвичи. «По разговорам и виду некоторых приезжих можно было сделать заключение, что они собрались не ближе чем на Северный полюс! Свердловск, видимо, многим представлялся ужасно как далеким, холодным, глухим городом, чуть ли не с белыми медведями на улицах», – посмеивался Рябинин. Одной из звезд была ныне почти забытая Мариэтта Шагинян – тогда «железная старуха» считалась крупнейшим мастером документального жанра. В качестве корреспондентки московских газет Шагинян разъезжала по заводам и колхозам. Она не только описывала происходящее, но и вмешивалась в производственные споры: ее мнение приходилось учитывать, так как разгромная статья в центральной прессе могла многим стоить карьеры. «На Уралмаше буквально полезла в драку с инженерами из-за применения отсталых форм литья», – удивлялся редактор «Уральского рабочего» Евгений Багреев. Шагинян, как и другие привилегированные авторы вроде Ольги Форш и Федора Гладкова, разместилась в гостинице «Большой Урал». Впрочем, условия и там были непростыми: она ютилась в одной комнате с сестрой, дочерью и новорожденной внучкой. В «Большом Урале» во время визитов на Урал ночевал и друг Ольги Форш – глава Союза писателей, автор «Разгрома» Александр Фадеев. «Был у Форш, сказал, что в Свердловске писателям лучше всего. Хаос и неорганизованность тут, во всяком случае, не меньше, а может быть, и больше. Так нельзя дальше работать. Если не перестроимся – гибель», – записала в дневнике сама Шагинян. Центром литературной жизни стал Дом печати: знаменитый Дом работников искусств на Пушкина тогда передали под госпиталь. Многие авторы не только работали, но и жили в здании на углу Ленина и Тургенева. «Здесь всегда толклись люди, было шумно, накурено», – писал спустя много лет Рябинин. И эвакуированные, и местные литераторы не только писали книги, но и выступали на радио, в театрах, перед заводчанами и колхозниками. Приходилось решать и бытовые вопросы: например, однажды в НКВД решили переселить всех местных писателей за черту города, а их квартиры отдать ценным кадрам из числа эвакуированных. Только заступничество Бажова, а также столичных знаменитостей помогло сохранить жилье. Другая история, о которой рассказал все тот же Рябинин, была связана с заготовкой картофеля: для писателей привезли целый вагон из подшефных колхозов, но его нужно было разгрузить. «На этот призыв откликнулись даже самые пожилые и хворые. Но нашелся один, не постеснявшийся противопоставить себя коллективу, – молодой мужчина, поэт. <…> Единодушное решение было: картошки поэту не давать, лишить. Мера была жестокой, ибо у поэта были жена и ребенок, но уж очень вызывающе бестактным, нетоварищеским было его поведение», – вспоминал уральский литератор. В таких условиях эвакуированные смогли написать множество книг. Пьесы Бориса Ромашова и Евгения Пермяка с успехом шли в свердловских театрах, а «Коралловый остров» Владимира Обручева переиздается до сих пор. Особняком стоят детские стихи Агнии Барто: ради книги «Идет ученик», посвященной подросткам из свердловского училища, она сама вместе с героями стихотворений освоила профессию токаря. «Оксане [Иваненко] кажется, что нужно читать пионерам только о войне, о детях-героях, о партизанах, о том, как люди борются в тылу. Мы обе с Оксаной вздыхаем, вспоминая, как весело смеялись в мирные дни дети, как радовались веселому. И тут Павел Петрович [Бажов] говорит, что и сейчас надо веселое читать: пусть дети смеются, веселятся – это тоже уверенность в победе», – рассказывала впоследствии Барто. Артисты и композиторы: «В комнате не было даже стола» Если на звание литературной столицы в те годы были и другие претенденты, то в музыке и театре Свердловск не знал конкурентов. Сюда были эвакуированы МХАТ, Театр Красной (ныне Российской) армии, Госоркестр, оркестр Всесоюзного радиокомитета (ныне Большой симфонический оркестр), Киевская консерватория, которую временно присоединили к Свердловской. Эвакуацию музыкантов возглавил председатель оргкомитета Союза композиторов Рейнгольд Глиэр. Сам он в Свердловске закончил увертюру для симфонического оркестра и написал концерт для сопрано с оркестром. Рассказывали, что даже он был вынужден сочинять музыку в столовой местного отделения союза: как и другим эвакуированным, семье Глиэра досталась всего одна комната. «В комнате не было письменного стола, не было и электрического света. Рейнгольд Морицевич работал при свечах с первых же часов своего приезда», – рассказывал приезжавший в Свердловск автор «Танца с саблями» Арам Хачатурян. Среди других музыкальных знаменитостей, прибывших в Свердловск, были скрипач Давид Ойстрах, композиторы Дмитрий Кабалевский и Виссарион Шебалин, балерина Большого театра Суламифь Мессерер (с юной племянницей Майей Плисецкой), глава белорусских композиторов Анатолий Богатырев и многие другие. Их творчество также оказалось плодотворным. Кабалевский, которого подселили к семье местного композитора Виктора Трамбицкого (Банковский переулок, 8), написал оперу «В огне». Шебалин начал работу над «Укрощением строптивой». Последние годы жизни провел в Свердловске знаменитый одесский скрипач Петр Столярский, к которому по-прежнему приезжали ученики. Военное время стало периодом расцвета Свердловской консерватории. В ней работали и некоторые эвакуированные, столкнувшиеся со сталинским режимом: отсидевший несколько месяцев на Лубянке пианист Генрих Нейгауз и его коллега Мария Гринберг, потерявшая семью и постоянный заработок во время репрессий. Именно в Свердловске они возобновили прерванную карьеру. Некоторые знаменитости – например, композитор Тихон Хренников – остались в Москве, но отправили на Урал семьи. Их разместили в Чернобровском совхозе под Белоярским, который получил прозвище «композиторского». Музыканты и актеры часто ездили с выступлениями в отдаленные районы Свердловской области. Для многих из них это стало «репетицией» перед созданием фронтовых бригад, направлявшихся в действующую армию. Наследие эвакуированных долго ощущалось в музыкальной жизни Свердловска, тем более что некоторые из них остались в городе и после войны. Например, баритон Ян Вутирас, только в июне 1941 года окончивший Ленинградскую консерваторию, связал со свердловским оперным театром всю дальнейшую жизнь. Ученые: «Ютились на полу и на нарах» Наконец, именно в Свердловск переехали главные научные институции – Академия наук с частью своих институтов и Московский университет. В уральской столице разместились и фонды главных музеев – Эрмитажа и Оружейной палаты. Президент АН СССР Владимир Комаров возглавил специальную комиссию по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана на нужды обороны. С помощью московских ученых уральские заводы перешли на местный марганец, научились экономить уголь и электричество. Геологи обнаружили новое месторождение глины, а транспортники увеличили пропускную способность железнодорожных узлов. В ноябре 1942 года Академия провела в Свердловске торжественную сессию, приуроченную к 25-летию революции. Отдельно стоит сказать об эвакуации МГУ, который разместился в помещениях Уральского индустриального института (ныне УрФУ). Из-за тесноты удалось использовать только одну шестую огромной библиотеки и лишь часть лабораторного оборудования. «В актовом зале и двух физкультурных залах института, в соседних школах на полу и на нарах ютились семьи профессоров и преподавателей», – вспоминал ректор Илья Галкин. Вдобавок в одном из корпусов с оборудованием произошел пожар, и преподавателям – в том числе знаменитому математику Ивану Петровскому – пришлось вытаскивать аппаратуру на руках в тридцатиградусный мороз. Ученые и преподаватели вернулись в Москву, обогащенные новыми открытиями. Например, историк Бернгард Кафенгауз, работавший в архивах Свердловска и Нижнего Тагила, узнал, как была устроена промышленная империя Демидовых, и после войны посвятил им докторскую диссертацию. Фото: ФедералПресс / Александр Калинин