Режиссер Николай Хомерики: не страдаю, что больше снимаю жанровое кино, а не авторское

Драматический сериал "Спасти единственного сына" вышел в онлайн-кинотеатре KION 12 мая. Проект, главные роли в котором исполнили Анна Ардова, Алексей Серебряков и Валерий Степанов, рассказывает о женщине-хирурге Лике Булатовой, чей сын во время отдыха за границей оказывается в плену у террористов. Каждый день молодой человек рискует погибнуть, в то время как в России считают, что он самостоятельно примкнул к злоумышленникам. Вместе с его отцом, которого героиня видела последний раз более 20 лет назад, она отправляется в чужую страну на поиски сына.

Премьерный показ сериала прошел на 45-м Московском международном кинофестивале (ММКФ). Накануне премьеры на KION режиссер проекта Николай Хомерики рассказал ТАСС, почему ему близка драматическая канва нового сериала, чему российские продюсеры могут поучиться у французских, а также почему он поменял навигацию с авторского кино на жанровые проекты и сериалы для стримингов.

— Николай Феликсович, "Спасти единственного сына" показали на ММКФ во внеконкурсной программе "Первая серия", куда практически было не достать билетов. Как восприняла проект первая публика? Слышали уже какие-то отзывы?

— Я, конечно, немного переволновался, поскольку премьера все-таки. Но понимаю, что всем тогда очень понравилось. Правда, случилась небольшая заминка. Я думал (поэтому всех и предупредил), что на фестивале покажут две первые серии, но серия оказалась одна. И хотя все ждали продолжения, все равно остались довольны.

— Вы как-то говорили, что жанр, с которым не хотите работать, — боевик. По первым сериям "Спасти единственного сына" кажется, что боевик идет вровень с драматичной историей героев Анны Ардовой и Алексея Серебрякова. Поменяли свое отношение к боевикам?

— Не думаю, что "Спасти единственного сына" — это что-то боевиковое. Несмотря на все близкое, что есть в сериале, к этому жанру, это все же фон для двух линий: истории отношений бывших возлюбленных и истории матери и сына. В отличие от классического боевика, где на первом месте всегда стрельба, чье-то спасение, здесь на первом месте стоят отношения. И когда мы слышим в сериале звуки стрельбы, это больше про что-то приключенческое, чем про боевик. Но при этом мы продолжаем рассказывать про отношения.

— А как вы попали на этот проект?

— Меня зацепил этот проект, потому что его стержень — это мать и сын. На эту тему была и моя дипломная работа, и я сам у своей мамы единственный сын, мне эта тема близка. Наверное, когда у матери пропадает ребенок — это самое страшное, самое тяжелое, что может случиться. Здесь очень качественный сценарий, его автор — Ариф Алиев. Хорошие диалоги, прописанные роли, что не всегда бывает, когда тебе присылают сценарий продюсеры. Поэтому я здесь и оказался.

— Где проходили съемки, помимо Москвы?

— Мы также снимали на Кипре. Само действие сериала по сценарию происходит в Турции, но из-за определенных логистических сложностей мы снимали на Кипре.

— Вы уже работали с актером Валерием Степановым, ваша картина "Море волнуется раз" стала для него дебютом. Если верить "Кинопоиску", у этого молодого артиста пока только три проекта, два из которых —ваши. Чем зацепил Валерий?

— Валера очень живой, очень органичный актер. Мне нравится его снимать. Мне кажется, он прекрасно справился со второй ролью у меня. Но не хочу его сейчас перехвалить, ему еще рано. В "Море волнуется раз" вместе с ним снималась Оля Бодрова. В "Спасти единственного сына" для нее просто не нашлось роли, но я бы тоже хотел продолжить снимать и ее.

— Есть вероятность, что мы увидим Валерия в следующих ваших проектах?

— Да, я очень на это надеюсь.

— Раз мы прояснили, что "Спасти единственного сына" — это драматическая, а не экшен-история, хочется отметить, что вас часто называют самым лиричным режиссером нулевых, четко чувствующим женские судьбы. Как вам такая характеристика?

— Я на самом деле стараюсь снимать всех, но в женщинах, мне кажется, всегда больше загадочности. И ты замечаешь это лучше всего, когда снимаешь. Смотришь в глазок камеры, смотришь в монитор, и там всегда есть что-то еще. У мужчин, наверное, слоев поменьше — не у всех, конечно, но в целом.

— Еще один вопрос возник, когда я увидела ваше имя в анонсе четвертого сезона сериала "Тест на беременность". Как так получилось, что обладатель каннской "ветки" (награда Каннского кинофестиваля — прим. ТАСС), почитаемый представитель авторского кинематографа поменял курс на коммерческое кино и сериалы для стримингов?

— Говоря о "Тесте на беременность"... Это случилось, когда мы сняли наш прекрасный сериал про мать, отца и сына. И тот же продюсер — Юрий Анатольевич Сапронов — предложил мне попробовать снять четвертый сезон. И тут тоже я нашел для себя что-то близкое, поскольку опять все ниточки ведут к матери. Моя мама была врачом, и по большей части мы с ней были вдвоем. Как и главная героиня, которая тоже с ребенком и которая тоже врач. Но согласился я не сразу. Меня тревожил не сам сериал, а то, что это был уже его четвертый сезон, какие-то вещи там уже были заданы другими постановщиками. Но мы договорились с продюсерами, что я смогу привнести туда что-то свое. И как мне кажется, с моей любовью снимать женские образы у меня это получилось. Я открыт ко всякого рода проектам. Каннские "ветки" были уже очень давно, я берусь за то, что мне интересно.

— Но все же почему отошли от пути авторского кино? Я могу судить со стороны, но всегда казалось, что для режиссеров авторское кино —это больше для души и из души. А коммерция — это что-то больше про деньги. Что тоже нормально, художник голодать не должен.

— У меня очень долго идет процесс накопления материала для авторского кино. Поэтому я всегда о чем-то таком думаю, но не страдаю, что снимаю жанровые фильмы. На самом деле на вопрос, который вы задали, я отвечаю уже где-то 13 лет. В 2010 году вышел мой предыдущий, до "Море волнуется раз", авторский фильм. И каждый раз, когда я снимаю что-то жанровое, меня спрашивают: "А почему?" И 13 лет я на него отвечаю. (Смеется.)

— А чем вы больше всего довольны из того, что относите к большому коммерческому кино?

— Наверное, "Ледоколом". Еще неплохо получился "Белый снег". И я очень надеюсь, что "Спасти единственного сына" станет тем, что на данный момент больше всего среди сериалов у меня получилось.

— Ранее сообщалось, что у вас в разработке исторический сериал про Санкт-Петербург. Есть ли уже какие-то подробности, которыми можно поделиться?

— Это исторический сериал о Санкт-Петербурге 1903 года в жанре драмеди. Написал его мой давний соавтор, сценарист Александр Родионов, с которым мы как раз писали сценарии ко всем авторским фильмам. Это будет авторский сериал, в котором я принимал участие с момента написания сценария. Съемки планируются в конце августа.

— А известно ли что-то о проекте "Большая земля" по сценарию Екатерины Мавроматис? Помню, он получил поддержку Минкультуры России, и больше я ничего не слышала об этом фильме.

— Он находится на этапе, про который говорят "все сложно". Скорее всего, я уже не буду над ним работать. Уверен, продюсеры найдут какое-то решение, но пока сделать этот проект не получается.

— Сейчас в Голливуде проходит забастовка Гильдии сценаристов. Многие крупные проекты встали на паузу. Ко всем своим успешным картинам вы писали сценарий сами, отзывается ли то, что сейчас происходит за океаном?

— С одной стороны, забастовки — это такое привычное дело в киноиндустрии. С другой стороны, для меня это очень странно, потому что я считаю, что сценарист стоит на первом месте. Себя как режиссера я даже поставлю на второе. Режиссеров появилось много, талантливых режиссеров, в том числе и у нас. А историй, сценариев катастрофически мало, поэтому тут я на стороне сценаристов. Я сам участвую в проекте "Ленфильм-Дебют", где мы отбираем сценарии молодых авторов и потом ведем их и помогаем пробиться дальше. Это очень важно.

— Николай Феликсович, вы учились и работали во Франции, в том числе с режиссером Филиппом Гаррелем. Насколько сильно отличается подход к работе там от того, как снимают в России?

— Организационно, конечно, во Франции более продвинут процесс киносъемки. Как бы у нас ни взрослела киноотрасль, нам все равно катастрофически не хватает времени на подготовку. Это можно сравнить с подготовкой студентов к экзаменам. Сколько бы они ни готовились, почему-то все всегда происходит в последний момент. Французы больше уделяют внимание процессу подготовки, он у них более качественный. Это позволяет потом на съемках не сходить с ума, а снимать в относительно нормальном режиме. Наверное, в этом смысле нашим кинопродюсерам есть куда расти.

— А почему не остались работать во Франции?

— Я окончил институт в 2005 году, мне очень хотелось домой. К тому же тогда продюсер Арсен Готлиб сразу предложил мне снимать полнометражный фильм "Девять семь семь". Получить на последнем курсе возможность снять полный метр — такое не всем предлагают. А потом уже пошли и другие предложения. Я еще скажу, что во Франции не так просто запуститься с полным метром. А Россия — это родина, хотелось снимать здесь.

— С "Море волнуется раз" вы выиграли "Кинотавр", сейчас вы последний обладатель приза этого фестиваля. "Кинотавр" представлял собой большой срез российского кино, был его витриной. Что сейчас ждет российскую фестивальную индустрию и кинематограф в его отсутствие? Можно ли создать альтернативу "Кинотавру", нужна ли она?

— Я думаю, что нужен кинофестиваль, который был бы, как вы сказали, условной витриной. Где проходила бы конкурентная борьба, где были бы представлены фильмы, которым не удается пробиться на большой экран. На большие экраны берут в основном развлекательные фильмы, другим картинам тяжело быть замеченными и показанными. Так что нам это необходимо.