Фольклорист Варвара Котова: Русский человек всегда помнил о Боге

Вышел фильм Эдуарда Боякова «Русский крест». В музыкальном сопровождении ленты были использованы духовные стихи. Специальный корреспондент «Вечерней Москвы» поговорила с одним из авторов музыки, фольклористкой Варварой Котовой об этой почти забытой традиции русской национальной культуры. Также рассуждаем о возрождении фольклорного движения в России. Разбираемся, как народное искусство становится модным трендом.

«Русский крест» — это фильм о человеке, который ищет свой путь к Богу и восстанавливает заброшенный храм. Притчевость и вневременность такой истории придают древние напевы и тексты. Это уже не первая совместная работа режиссера Эдуарда Боякова и Варвары Котовой — два года назад на сцене МХАТа имени Горького они выпустили спектакль «Лавр» по одноименному роману Евгения Водолазкина.

В его основе лежит история жизни средневекового монаха-схимника, прошедшего путь от мальчика-сироты к врачевателю, от юродивого к отшельнику, от бродяги к мудрецу. Варвара рассказала нам, как связаны спектакль и фильм, пояснила, что такое духовные стихи и почему эта часть народной культуры практически неизвестна широкой аудитории.

— Варвара, фильм «Русский крест», как и спектакль «Лавр», — о вере. Это сложная тема. Как, по-вашему, правильно языком искусства говорить о религии?

— Я выросла в православной семье, с детства пела на клиросе, поэтому очень трепетно отношусь к таким проектам. В свое время мне очень понравилась книга Евгения Водолазкина «Лавр». И я согласилась работать над спектаклем, потому что мне было интересно. Но в то же время сочетание веры и театра очень опасное. В итоге меня ничего не покоробило. И спектакль, и фильм чем-то похожи на духовные стихи, они околоцерковные. Да, там рассуждают о Боге, вере, покаянии. В кои-то веки на сцене и на экране говорят об этом не с осуждением — дескать, православные фрики (эпатажный чело- век, привлекающий внимание. — «ВМ») с диагнозом «православие головного мозга», а позиционируя верующих как нормальных людей, хороших, живых, настоящих. Мне кажется, такие произведения должны появляться.

— По-вашему, о чем этот фильм?

«Ревизская сказка»: в театре «Сфера» состоялась премьера «Ревизора» по пьесе Николая Гоголя

— Мне кажется, этот фильм о том, как человек вспомнил о Боге и понял, что надо успеть спасти свою душу. Главный герой, Иван Росток (Михаил Пореченков. — «ВМ»), говорит в нем, мол, «Господи, дай мне времени немного, чтобы я доказал, что я к тебе иду».

Также там звучат духовные стихи, которые дают дополнительный смысловой пласт — каждый человек имеет память о смерти и, соответственно, о Боге и спасении собственной души. Поэтому мы и поем о расставании души с телом. Используем народные тексты — стих «Как жила-была душа грешная», где рассказано о загробном путешествии и суде. Второй стих — «С другом я вчера сидел» — об осмыслении собственных грехов и покаянии.

— Что такое духовный стих? Это особый вид народной песни?

— Да, это песни духовного содержания, что называется, «паралитургическая музыка» — та, которая исполнялась вне церкви. Духовные стихи пели дома, за работой. Были те, которые люди пели над покойником. Были и колыбельные детям. Традиция их исполнения очень древняя, первые записанные тексты относятся к XVI веку.

— Как записывали духовные стихи?

«Жить назло всем бомбам»: в Малом театре состоялась премьера спектакля «Летят журавли»

— Часто записывали просто один текст без нот. Опять же, потому что духовный стих — это прежде всего слово, а мелодию уж как запомнили, так и распели. К тому же в русской традиции, в отличие от европейской, есть сложности с расшифровкой ранних записей. Дело в том, что даже те песни, которые мы хорошо знаем, были записаны не привычной пятилинейной нотацией, а в более ранней знаменной системе.

Это такие значки, похожие на греческие невмы (греческая нотная система. — «ВМ»). И каждый знак обозначает одну, две или три ноты, так называемые попевки, которые, складываясь между собой, образуют мелодию. Фольклористы смогли расшифровать древние материалы по более поздним книгам, где одна и та же мелодия записывалась знаменами, но с расшифровкой в современной нотации. Да и у старообрядцев сохранилась традиция пения по знаменам. Это тоже помогало нам понять, как изначально звучала духовная музыка. Но сейчас многие духовные стихи исполняются уже на авторскую музыку.

— То, что звучит в фильме, — реконструкция старинных напевов?

— Там есть аутентичные тексты и мелодия. В фильме звучит композиторская музыка Тихона Хренникова-младшего и то, что мы записывали с Сергеем Калачевым — духовные стихи в авторской аранжировке. Мы их когда-то уже исполняли с группой LAVRA, которая сложилась после спектакля «Лавр». Вообще, сама идея петь духовные стихи под современную музыку довольно свежа. Я знаю несколько групп, которые исполняют подобный материал, но все равно делают это не так, как мы.

— Какие музыкальные инструменты звучат в фильме? Только народные, под которые исполнялись духовные стихи в русской традиции?

— Не только. Там звучат колесная лира (редкий струнный инструмент, где роль смычка выполняет вращающееся колесико. — «ВМ») и гусли, но и современные инструменты мы тоже использовали — бас-гитару и компьютерные обработки.

— Я правильно понимаю, что гусли и колесная лира — музыкальные инструменты, которые характерны только для России?

— Не совсем так. Похожие на гусли инструменты есть и в других северных странах. Колесные лиры разных видов существуют по всей Европе, там они больше используются для исполнения танцевальных мелодий. В Россию же лира пришла достаточно поздно, через Польшу и Украину, и бытовала только на юге.

— Но духовные стихи же часто исполнялись под колесную лиру?

— Верно, в славянской традиции колесная лира стала инструментом для пения духовных стихов, а не для плясовых. Странствующие лирники путешествовали артелями, пели их, переходя из города в город, на папертях церквей. Они были такой духовной артерией, соединяющей между собой города.

— То есть духовные стихи могли исполнять только странствующие музыканты?

— Нет, их пели и крестьяне, а в дворянских гостиных бытовали специальные сборники кантов — богогласники. Больше известны виватные канты, то есть про императриц и императоров, но есть, например, покаянные, а еще сохранились переводы псалмов Ломоносова и Языкова. Они ушли в народ, а вернулись в салоны уже сложенными духовными стихами. Так же, как и поэзия Лермонтова уходила в народ, а возвращалась народной песней.

Духовная музыка сопровождала человека всю жизнь. Например, в Великий пост девкам не разрешалось болтать за рукоделием, и тогда они пели длинные житийные стихи. Стих о великомученике Георгии могли растянуть минут на 20, а про Алексия Человека Божьего — на полчаса. Это как раз показывает, что люди жили активной духовной жизнью и мысли о Боге сопровождали их даже в повседневных делах.

— О чем обычно складывали стихи?

— Были и песни по житиям святых, о Богородице и Христе, или о более философских вопросах — смерть, покаяние, грех. Например, могли рассказать историю жизни монаха, который столкнулся с искушением и устоял или поддался ему, и что происходило с ним дальше. И все же духовные стихи о смерти — самый сохранившийся пласт.

— Почему?

— Как известно, после революции были десятилетия официального безбожия. В церковь люди в основном ходить прекратили, но умирать не перестали, и над покойниками продолжали петь духовные стихи, которые знали с детства.

Как раз такое подлинно народное пение было записано фольклористами в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века во время научных этнографических экспедиций.

— А церковь как-то цензурировала тексты?

— Нет, никогда. Это свободное творчество, и там даже встречаются смешные оговорки. Например, перепутаны между собой имена царей — в житии один, а в стихе другой, или «великомученица Варвара — купца дочь», хотя на самом деле она дочь римского аристократа. Но как запомнили, так и стих сложили.

— Почему эта часть фольклора мало известна массовой аудитории?

— В нынешней культуре существует негласное деление на духовную и светскую музыку. Я с этой проблемой сталкиваюсь всю жизнь, потому что занимаюсь старинной музыкой, и так уж получилось, что она вся духовная. Ведь письменность сохраняла самое нужное и важное для средневекового человека, а это было Слово Божие. Древнерусская духовная музыка — «неформат» для светских культурных каналов, потому что их тема связана с религией, а для православных теле-, радиоканалов это слишком сложно и непонятно. Получается, исполнители духовной музыки зависают между светским и духовным направлениями. В данном случае «Лавр» и «Русский крест» ценны тем, что их объединяют.

По своему опыту могу сказать, что духовные стихи находят отклик у каждого. На наших концертах можно встретить разных людей — атеистов и представителей других конфессий. И если церковная музыка могла бы их отпугнуть, то духовные стихи рассказывают о внутренней жизни каждого человека, независимо от вероисповедания.

— Есть ли особенности вокала в исполнении духовных стихов?

— Золотого эталона, как они должны звучать, не существует. Если мы посмотрим этнографические записи, бабушки чаще всего поют духовные стихи очень аккуратно, сдержанно, но при этом я знаю несколько стихов, которые поются настоящим, крепким, фольклорным открытым звуком. Есть моя собственная точка зрения, взращенная в ансамбле «Сирин», что в данном случае самое главное — текст, и я должна петь так, чтобы слова были понятны.

— Варвара, вы занимаетесь не только духовной музыкой. У вас есть и группа Varevo, которая исполняет фолк фьюжн. Что это за жанр?

— Мы берем традиционную песню и делаем ей современную обработку. Вообще фольклор — вещь живая. В такой музыке всегда присутствует импровизация, исполнитель не поет одну и ту же мелодию два раза одинаково. Поэтому эти песни легко поддаются обработке. Сейчас фолк фьюжн развивается параллельно с аутентичным направлением, где музыканты занимаются одной конкретной традицией, погрузившись в нее с головой.

Например, сейчас ансамбль фольклористов «Воля», который долгое время ездил в экспедиции по Белгородской области, теперь ездит туда же, уже чтобы учить местных исполнителей петь белгородскую традицию, потому что там не осталось никого, кто бы это мог передать — старики ушли, а молодые не успели перенять опыт.

— Некоторые современные музыканты вольно обращаются с традициями. Например, рэпер Хаски накладывает довольно жесткие тексты на народные мотивы или даже на «Господи, помилуй» — такое сочетание высокого и низкого. Как вы к этому относитесь?

— Я слышала, что Хаски на одном из концертов спел свою программу, а потом включил проектор, показал записи из своих собственных экспедиций в деревни и пригласил на сцену бабушек, которые на его концерте пели в аутентичной манере. Это говорит о том, что он интересуется и любит традиционную народную культуру, мало того, пытается донести ее до своих слушателей и в чистом виде. Если это не стеб — это никак не унижает фольклор. Его вообще сложно унизить, только если уничтожить и забыть. А художественный язык каждому из нас нужен свой собственный.

В народной традиции же тоже существуют и духовные стихи, и частушки, и лирические сложные композиции, и плясовые. Фольклор, как ничто другое, отражает единство в многообразии. Юг, например, не схож с севером — как две разные страны. Даже две соседние деревни могут очень отличаться друг от друга.

— Русская народная культура долгое время ассоциировалась в массовом сознании только с блестящими кокошниками, яркими сарафанами и декорациями, где сменяют друг друга гжель и хохлома. Теперь по-другому?

— Нет, просто сейчас фольклор разделился на два равноценных направления. Сегодня то, о чем вы говорите, называется сценической народной песней и продолжает радовать людей. Зрители знают и любят то, что фольклористы называют «клюквой». Недавно мы с группой Varevo участвовали в проекте «Страна талантов» на НТВ, где свое творчество представляли совершенно разные коллективы, а зритель среди них выбирал лучшие. Выиграл как раз сценический фольклор.

— Потому что это привычно?

— Не только, еще ярче и проще для восприятия.

— В концертных программах коллективов, где вы участвуете, большое внимание уделяется костюму. Почему?

— Мне важно показать красоту народной культуры целостно — и музыку, и костюм. В советское время люди перестали делать одежду сами. На смену традиции пришел массмаркет, и уже не было цели сохранять индивидуальность — вся одежда стандартизировалась, народный костюм ушел в прошлое. Потом пришла западная мода, и мы радостно носили узкие джинсы, толстовки, и все равно были одинаковыми. Конечно, мы живем уже абсолютно вне традиции и никогда не вернемся к тому, чтобы шить самостоятельно одежду, отражающую нашу личность.

— А мне кажется, этника все-таки последнее время активно возвращается в нашу жизнь. Например, я часто замечаю на улицах девушек в стилизованных кокошниках...

— Да, это тренд. Но сейчас появилось и очень много российских дизайнеров, которые возвращают в моду этнические традиции. Например, Варвара Зенина, которая ввела в моду косоворотки, или Маша Андрианова. Используют не только принты, но и традиционный крой в современной одежде. Скажу честно, я не знаю фасона удобнее, чем русский сарафан. Кроме того, пояса или украшение одежды традиционным кружевом очень легко позволяют вписывать традицию в современность.

С ансамблем «Горожанки» мы делали концертную программу «Песни русского костюма», где происходит волшебство с моей точки зрения — выходят 12 девушек в черном, а во время концерта мы показываем коллекцию подлинных костюмов разных регионов, надевая их прямо на сцене, и поем песню каждой губернии. Это фантастика, как народный костюм преображает женщину! Я никогда не забуду лица мужей! Я в зал смотрю — и вижу, как девушка одевается, а у ее супруга начинают загораться глаза, он на нее смотрит совершенно другим взглядом, потому что народный костюм красит. Мне очень нравится, что мы стали любить свое, национальное, и оборачиваться назад, вспоминать о своих корнях.

ДОСЬЕ

Варвара Котова— исполнительница старинной музыки и фольклора, солистка ансамбля древнерусской духовной музыки «Сирин», руководитель ансамбля старинной музыки «Узорика», фольклорной студии «Горожане». Окончила дирижерскохоровой факультет Российской академии музыки имени Гнесиных. Создательница группы Varevo — московский фолкпроект, играющий world music.

В основе его репертуара — корневая русская музыка (песни, плачи, былины, духовные стихи, сказки, потешки). Помимо русской духовной музыки Варвара исполняет музыку английского и французского ренессанса. Работает с такими современными композиторами, как Александр Маноцков, Андрей Дойников, Алекс Ростоцкий, Тихон Хренниковмладший. Автор музыки к спектаклю Эдуарда Боякова «Лавр» и его фильму «Русский крест».